Рыжие братья - Иден Филлпот

— А вы? Вы можете ехать?

— Да. Я уже докладывал моему начальству и получил разрешение. Мне дали отпуск, и, вместо того, чтобы ехать в Шотландию, я еду в Италию.

— Хорошо. Дело это мне знакомо. Альберт Редмэйнес прошлой зимой подробно писал мне.

— Вы поедете?

— Раз Альберт зовет меня, я должен ехать, мой мальчик.

— Вы будете готовы к отъезду через неделю?

— Через неделю? Сегодня ночью, мой мальчик.

— Сегодня ночью! Вы думаете, Редмэйнесу грозит опасность?

— А вы не думаете?

— Он предупрежден и принял меры предосторожности.

— Брендон, — сказал американец, — пойдите узнайте, когда отходит пароход из Дувра или Фокстона. Завтра утром мы поймаем в Париже миланский экспресс и на следующий день будем в Комо. Я думаю, мы успеем. Но телеграфируйте этой даме, что мы приедем через неделю. Вы поняли меня?

— Вы хотите приехать туда раньше, чем нас ждут?

— Совершенно верно.

— Вы, значит, думаете, что Альберт Редмэйнес в опасности?

— Не думаю, а знаю. Впрочем, так как события только начались, и он принял некоторые меры, у нас, вероятно, есть несколько дней. И мы приедем вовремя.

Он снова вынул табакерку и чихнул, закрыв лицо «Таймс».

— Хотите позавтракать со мной здесь в два часа?

— С удовольствием, мистер Ганс. Значит, я жду вас в два. И телеграфируйте, что мы надеемся приехать к ним через неделю.

Несколько часов спустя они снова встретились, и Брендон сообщил, что поезд в Дувр отходит из Лондона в 11 часов вечера, а миланский экспресс покидает Париж в половине седьмого утра.

— К вечеру следующего дня мы будем на озерах.

— Превосходно!

Сыщики вкусно позавтракали, оживленно беседуя и делясь воспоминаниями из прошлого.

После завтрака оба перешли в курительную, Ганс заказал кофе, сделал понюшку табаку и попросил Марка выслушать его внимательно.

— Мы собираемся вместе заняться этим делом, и я хочу, чтобы оно было нам ясно, — начал он. — Удастся ли оно нам, я, конечно, не могу ручаться, но в случае удачи заслуга будет принадлежать вам. Мы сейчас подробно рассмотрим то, что нам известно. Но прежде всего рассмотрим роль мистера Брендона в этом деле, если вам не скучно поговорить об этом человеке.

Брендон рассмеялся.

— Он покажет себя в этом деле с плохой стороны, мистер Ганс.

— Да, — добродушно согласился Питер, — с очень плохой. И его неудача озадачила не только самого мистера Брендона, но и его начальство. Поэтому, давайте сначала поговорим о нем, а потом уже о самом деле.

Американец налил кофе, опрокинул в него рюмку коньяка, выпил, удобно уселся в кресле, засунул руки в карманы и уставился на Марка неморгающим, пристальным взглядом.

— Ваша неудача заинтересовала меня гораздо больше всех подробностей дела. Помните, что дело мне известно в мелочах, и я говорю не с ветра, а после долгих размышлений. Посмотрим, как и почему вы оскандалились, и сделаем из этого выводы. Прежде всего, проверим вашу версию.

— Она составлена из неопровержимых фактов, — с легкой досадой возразил Брендон. — Я мог ошибиться в заключениях, но опирался на железные факты. Складывая два и один, я получал три, и так шел дальше.

— Очень плохо. Вы должны были знать, что иногда два и один делают не три, а двадцать один, двенадцать, половину, сорок пять. Вы слишком спешили с заключениями. У вас в руках были факты, но, во-первых, не все факты, а во-вторых, то, что вы считали «железными фактами», могло совсем не быть фактами.

— Не понимаю.

— Навязанными вам представлениями.

— Это надо доказать, Ганс.

— На ваших глазах случился ряд событий. Но не все они случились в действительности. Не служились по той простой причине, что яе могли случиться. Это не значит, что я вижу правду; я далеко от нее, хотя ближе к ней, чем вы. Но не будем говорить о подробностях, остановимся на главном. Все дело можно свести к главному вопросу: «Убил Роберт Редмэйнес Майкеля Пендина или не убил?». Можем прибавить к нему и другой: «Убил Роберт Редмэйнес Бендиго Редмэйнеса или не убил?». Это должно быть исходной точкой. Убил Роберт Редмэйнес Майкеля Пендина? Вы говорите: «убил», и даже называете это «железным фактом», а я, мой мальчик, скажу, что здесь начинается ваша ошибка. Есть единственный в мире способ убедиться, что человек убит, и другого способа нет: увидеть мертвое тело и свидетельскими показаниями установить, что оно действительно принадлежит убитому, не кому-нибудь другому.

— Боже мой! Вы думаете…

— Я ничего не думаю. И не желаю думать. Я просто устраиваю вам маленькие похороны. Но хочу, чтобы вы воскресли после них, как Лазарь, в новом блеске и с новой славой. Вам нужно понять, что события могли произойти и развиваться совершенно иначе, чем вам представлялось. Помните, что вы не можете поклясться в смерти Майкеля Пендина и Бендиго Редмэйнеса. Оба они, стало быть, могут быть живы и здоровы, как мы с вами. Проникнитесь этим. Нам, по-видимому, приходится иметь дело с необычайно ловкими преступниками. Хотя и в этом я не уверен. Я вижу многое, но, если бы вы сами осмотрели все дело с новой точки зрения, я убежден, вы увидели бы гораздо больше, чем я.

Беседа длилась около часа, и Гансу удалось, наконец, убедить Марка отказаться от составленных мнений и представлений. Нового мнения сам он не высказал, но желал, чтобы Марк вновь обдумал ему события и сделал это без предвзятых мыслей.

Глава 12

Питер берется за работу

В дороге Марк Брендон изложил Гансу дело во всех подробностях. Перед этим он пересмотрел свои записи, освежил память и ничего не пропустил в рассказе американцу. Питер слушал, не прерывая, и поблагодарил Марка за ясное и точное сообщение.

— К сожалению только, ваша история страдает отсутствием начала, Марк.

— Я начал с самого начала. Питер покачал головой.

— Половина дела знать начало. Когда знаешь начало, нетрудно разобраться в конце, как бы сложен он ни был. Начало запутанного дела Редмэйнесов вы пропустили, Марк. Если бы вы его знали, я уверен, вы давно уже держали бы преступника в руках. Чем больше я слышу об этом деле и чем больше думаю, тем больше убеждаюсь, что ключ к загадке кроется где-то в прошлом. Придется покопаться в нем и, может быть, нам или мне придется вернуться за этим делом в Англию… если наше любопытство не удастся удовлетворить в Италии. Не думаю, впрочем, чтобы удалось.

— Я хотел бы точнее знать, что, по вашему мнению, я пропустил, сказал Марк, но Питер не был расположен давать объяснения.

— Пока не нужно. Забудем на несколько часов об этом деле и поговорим о вас.

Они разговаривали, пока поезд не прибыл в Париж. Два часа спустя экспресс мчал их по дороге из Парижа в Италию.

Питер говорил не много и время от времени просматривал какие-то записки. Оторвав голову от напечатанных на машинке гранок, он сказал, с улыбкой взглянув на Брендона:

— Самое трудное для нас это приблизиться к Роберту Редмэйнесу или к его призраку. Бывают два рода привидений, Марк: настоящие, в которые вы, вероятно, не верите, и искусственные, или поддельные.

— Вы верите в привидения!

— Я не говорил, что верю. Я по этому вопросу не имею твердого мнения, от разных людей мне приходилось слышать очень противоречивые вещи.

— Если Роберт Редмэйнес призрак, что, скорее, полная чепуха, то почему же вы испугались за жизнь Альберта Редмэйнеса.

— Я не говорил, что Роберт Редмэйнес призрак, и, конечно, не думаю, чтобы он стал призраком, но…

Он оборвал фразу и переменил разговор.

— Очень интересно, — начал он снова через несколько минут, — сравнить ваш рассказ с письмом Альберта Редмэйнеса. Мой старый друг забрался в очень далекое прошлое, потому что он знает героев драмы дольше и лучше, чем вы. Вот его письмо. Тут вы найдете жизнь Роберта Редмэйнеса чуть ли не с младенческого возраста, а также многое узнаете и о его племяннице и о ее отце. Вы никогда не слышали о покойном брате Роберта Генрихе? Изучая характеры различных членов этой странной семьи, наталкиваешься на очень интересные выводы.

— Спасибо, я прочту с большим удовольствием.

— Письмо тем более интересно, что написано без всяких предвзятых мыслей. Это выгодно отличает его от вашего рассказа, Марк.

Около полудня поезд прибыл в Бавену, и сыщики пересели на пароход, повезший их к озеру Маджиоре. Брендон впервые был на итальянских озерах и молча восхищался невиданной красотой; Ганс был задумчив и молчалив. В сумерках пароход пристал к северному берегу. Здесь они снова сели в поезд, поднялись на гору и спустились к берегам озера Комо.

— Теперь, — сказал Питер, — идем прямо на виллу Пьянеццо. Старик удивится, но мы ему скажем, что неожиданно освободились раньше, чем предполагали. Не говорите ему только, что я считаю, что он в опасности.