Стандарт возмездия - Чингиз Абдуллаев

— Логика в том, что мы снова хотим с вами работать.

— Я тебя не знаю, — возразил старик, — а с незнакомыми людьми я не работаю. Тем более с человеком, который уже однажды сумел обмануть меня.

— Мы не незнакомые люди. В свое время мы работали на самого Кафарова.

Разве вам мало его фотографии?

— Это ничего не доказывает, — твердо возразил старик, — фотографию могли подделать, как паспорт. Мне нужно поверить в тебя.

— Разве я пришел бы сюда при другом варианте? — спросил молодой человек. — Если меня послала милиция, то почему мне разрешили снова сюда прийти, зная, что вы будете меня подозревать? Если меня прислали ваши враги, то зачем они отдают вам в руки заложника? Тогда в чем дело? Чего вы боитесь?

— Я ничего не боюсь, — гордо поднял голову Курбан, — кроме немилости всемогущего аллаха, но и тебе верить не собираюсь. Раз обманувший может обмануть и сто раз. Уходи с миром, я прикажу, чтобы тебя не трогали.

Он внимательно следил за реакцией гостя из-под полуопущенных век. Но гость не двигался с места.

— Я не могу уйти, — сказал молодой человек, — нам очень важно наладить здесь сотрудничество с вами, уважаемый Курбан-ака.

Старик задумался. Смелость молодого человека обещала хорошие дивиденды.

Алимурат клятвенно заверял, что ни один сотрудник милиции не участвовал в подобном «мероприятии». Значит, его гость либо авантюрист, либо реальный союзник, с которым можно и нужно договариваться.

— Ты пришел за моей головой, — упрямо сказал старик. К этому времени он уже не сомневался в личной храбрости пришедшего. Но теперь он обязан был проверить своего гостя, чтобы избежать второй ошибки, гораздо более худшей, чем первая.

— Мне нужна ваша голова, чтобы узнать вашу мудрость, — почтительно сказал Рустам, — я прошу верить в мои слова. Вы казались мне умным человеком, который все правильно поймет.

— Подожди, — остановил его старик, нахмурившись. Он сидел довольно долго, мрачно размышляя о случившемся. Во всяком случае, гость был прав. Ни с милицией, ни с его врагами он не общался, иначе дом бы сейчас окружило много машин.

— Хорошо, — сказал он, соглашаясь со своим внутренним голосом, — я дам тебе задание и посмотрю, как ты его сделаешь. Ибад! — закричал он громко.

Через несколько секунд за стеной раздался топот, и дверь открылась.

Тяжело дышавший Ибад ввалился в комнату.

— Я думаю, вы знакомы, — показал на гостя Курбан-ака и, уже обращаясь к Ибаду, спросил:

— Что ты говорил про Касыма? Повтори нам еще раз.

— Он не платит деньги уже шестой месяц. Вообще-то он очень жадный человек, — нерешительно сказал Ибад.

— Вот, вот, — обрадовался его наставник. — Мне кажется, наш гость захочет помочь нам разрешить этот спор. Он живет один?

— Да, в своем доме он живет один. Жена умерла три года назад, а дочь он выдал замуж еще в прошлом году, — уверенно рассказал Ибад, не присаживаясь рядом с ними. В этом доме нельзя было садиться рядом с хозяином без его разрешения. Он стоял, чуть наклонившись, и бросал в сторону гостя страшные взгляды, не обещавшие ничего хорошего.

— А почему ты до сих пор мне ничего не говорил? — тихо уточнил старик, не поднимая головы.

— Простите, — опустил голову Ибад, — я не хотел вас беспокоить.

— Эх ты, — махнул рукой старик, — не хотел меня беспокоить. Такое важное дело губишь. Ты что, не понимаешь, что он Делает? Ведь за ним и другие платить перестанут.

— Я заставлю его все заплатить, — уверенно сказал Ибад, поворачиваясь к двери.

— Нет! — крик старика был как удар хлыстом. — Не нужно ничего делать.

Вернись, Ибад. Мы поручим это дело нашему гостю. Ты, кажется, хотел, чтобы мы тебя проверили? — Гость мрачно кивнул, понимая, какая именно проверка ему предстоит.

— У нас появился один нарушитель, — мягко сказал старик, словно речь шла о фруктах на его участке, — он не совсем правильно себя ведет. И ведет себя так уже давно. Мне кажется, что его голова будет лучшим пропуском для тебя. И тогда я поверю, что твой паспорт можно тебе вернуть. И что ты действительно не милицейская «подставка». Но учти, что с тобой на этот раз пойдет мой человек.

— Хорошо, — поднялся гость, — я принесу тебе его голову.

— До свидания, — с интересом посмотрел на него хозяин дома, — иди в соседнюю комнату, там тебя накормят. А наш человек присоединится к тебе, когда ты будешь готов.

Он подождал, пока ушел его гость, и сказал Ибаду:

— Сними с него наблюдение. Он никуда не убежит. Либо вернется с головой нашего должника, либо мы перестанем ему верить. Одно из двух. Уже сегодня вечером мы будем все знать. Ты пошлешь вместе с ним Махмуда. Если гость будет мешкать, то Махмуд знает, что нужно делать. Касым должен заплатить по всем счетам. А этот гость нам поможет.

— Вы ему верите? — изумился воспитанник.

— Конечно, нет. Но голова Касыма может поколебать мое недоверие. Кроме того, ты сам звонил мне из милиции и сообщил о твердых гарантиях Алимурата, что посланный человек не имеет ничего общего с нашей милицией.

— Может, его послали другие службы? — предположил Ибад.

— Уже проверил, — махнул рукой старик, — я поручил Махмуду проверить этого человека через наших друзей из Министерства безопасности. Там тоже ничего не знают об этом госте. Нет, Ибад, я верю людям, которым хорошо плачу. Пошли с ним Махмуда, и давай немного подождем. Если он не тот, за кого себя выдает, то тогда Махмуд принесет его голову. Посылай их немедленно. Мы должны наконец узнать, кто такой наш неведомый гость.

Глава 14

Сергей направлялся к ресторану «Золотой филин». Это было их обычное место встречи, где собирались руководители боевых групп, подчинявшихся Горелому. После утреннего визита Афанасия Степановича на дачу он по приказу Горелого в течение трех часов обзванивал всех известных ему руководителей боевых групп, оповещая о сборе в «Золотом филине». Сергей Мехирев был правой рукой Горелого. Он никогда не сидел. Бывший боксер отличался большой физической силой. Несмотря на молодость, был известен в Москве из-за своего скандального характера, отчаянного нрава и беспрецедентной жестокости, выделявшей его из числа обычных рэкетиров.

Само понятие рэкета как вида промысла стало расцветать к концу восьмидесятых годов. Достаточно было разрешить кооперативы и кооператоров, у которых появились большие деньги, как начали возникать банды вымогателей денег, промышляющих шантажом своих разбогатевших соседей. Рэкет расцвел в период полного разложения государства и нарождения новых отношений и новых собственников. Здесь смешалось все — и зависть к более удачливым и богатым, и неумение молодых оболтусов приложить куда-нибудь свои силы, зарабатывая честным трудом, и вызывающее поведение первых миллионеров, зарабатывающих свои деньги не совсем праведным путем и порождающих не только зависть, но и гнев окружающих.

Рэкет начального периода был неумелым и наглым. Молодые ребята занимались откровенным вымогательством, предпочитая работать кулаками и пистолетами в случае отказа коммерсанта платить им долю. Через некоторое время банды стали крупнее, сферы влияния четко разделились, и вымогатели перешли к «плановому сбору» денег со своих территорий. Но и коммерсанты стали организовываться, понимая, что лучше иметь дело с одним крупным бандитским объединением, чем с несколькими нахальными объединениями юных негодяев.

Постепенно эта прибыльная отрасль перешла в руки организованной в преступности.

С развитием новых отношений в России рэкет постепенно уступал место другому виду вымогательства, более изощренному и более завуалированному. Уличные бандиты становились посмешищем для коммерсантов, которые имели надежные «крыши» в лице криминальных авторитетов, занимаясь отмывкой их денег. И к середине девяностых рэкет пошел на убыль.

Уже нельзя было просто так организовать банду молодых вымогателей, называемых «рэкетирами». В обществе уже не гуляли, как раньше, бешеные деньги, коммерсанты стали более осмотрительными, а сферы влияния еще более четко очерченными.

Однако само понятие «рэкетирство», возникшее в России, было косвенным подтверждением того интересного факта, что в конце восьмидесятых в самой России все еще существовали порядочные сотрудники милиции, честные прокуроры, неподкупные судьи. В других республиках, где нельзя было найти ни одного честного прокурора или порядочного судьи, рэкетирства просто не существовало.

Ни на Кавказе, ни в Средней Азии оно не прижилось. Особенно в Узбекистане, Туркмении, Азербайджане, Армении, Грузии, где почти невозможно было остаться порядочным человеком, работая в системе правоохранительных органов. И не потому, что все были подлецами. Просто все знали правила игры, и никто не осмеливался их нарушать. В районе, где платили дань секретарю райкома, прокурору района, председателю КГБ, председателю народного контроля, начальнику милиции, судьям и вообще всем правоохранительным органам снизу доверху, места рэкетирам не оставалось.