Продюсер - Павел Астахов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тут-то Агушин и достанет и выложит показания двух свидетельниц последних слов продюсера Иосифа Шлица. И станут эти несвязные на первый взгляд «фа-фо-фу-уф» фамилией убийцы. А для наглядности предложит следователь набрать всем по чуть-чуть в рот воды. А потом произнести фамилию злоумышленника с полным ртом. Так же, как пытался Шлиц. А сам скажет:
— Прошу тишины, господа! Журналисты, включите свои камеры и диктофоны. Смотрите и слушайте. А теперь говорите!
И тогда весь зал наполнится торжествующей истиной. И зазвучит от каждого присутствующего:
— Фа-ф-фо-фоф! Фаф-фо-фоф! Фарфоров! Фарфоров!! Фарфороф!!!
Агушин тряхнул головой — это его возвратил к реальности настойчивый крик опера в трубке:
— Эй! Дмитрич, вы куда пропали? Алло, алло! Ответьте!
— Да здесь я! Здесь. Дайте запрос по всем аэропортам и железке. Если он выехал, надо найти, как, куда и когда. Дальше. Быстро осмотрите квартиру. Только с понятыми, и следователь пусть составит протокол. Как будет готов — мне на стол. Срочно! Я в девять пятнадцать у генерального с докладом. Мне нужен протокол к этому времени. Действуйте! Все. Отбой.
Агушин вернул трубку на рычаги и быстро проглядел ситуацию. Певец Фарфоров исчез, хотя вряд ли с ним случилось что-то нехорошее, иначе весь этот ночной концерт для поклонников и оперсостава не состоялся бы. Надо срочно выяснить, куда он скрылся, и уже тогда действовать по ситуации. Плохо, если окажется где-нибудь в Лондоне или Израиле. Эти не выдают. И так уже целый список невозвращенцев.
«Надо было его сразу принимать! Тьфу!»
Агушин, не одеваясь, в майке и семейных трусах, переместился за стол и начал чертить схему. Наверху поставил большую букву Ф. От нее повел стрелки вниз. Под каждой вписал фамилии подозреваемых: Фарфоров, Федор Москвин, Прохор Филатов. Под следующей стрелкой: Фархутдинбеков Алимджан. Поставил знак вопроса. Задумался и вдруг хлопнул себя по лбу карандашом. От неожиданности ойкнул и забормотал под нос:
— Ой! Вот же… блин… как это я… не допер… точно… можно же и так… фа, фи, фу, фэ, эф, оо, офф… точно! Иессс!
Следующую стрелку обозначил как «БестоФФ» и далее подписал «ГоголеФФ». Отложил карандаш и пробежался по комнате. Зарядка. Попрыгал на месте, наклоны влево-вправо. Присел-встал. Присел, вытянулся на полу и отжался двадцать раз от пола. Встал. Потянулся к пульту на столе и нажал первую попавшуюся кнопку. Музыкальный канал выдавал набившие оскомину «хиты». Клим Чук кривлялся в майке-алкоголичке, блея, словно Иванушка-дурачок, напившийся в луже козлиной водицы. Да и внешне бородка и торчащие уши дополняли образ не то козлика, не то ослика.
Агушин поморщился и тут же вытаращил глаза. В бегущей строке сообщалось о заслугах Клима Чука и его сложном пути на эстраде. И эти биографические данные гласили, что никакого Клима Чука изначально не существовало, а был мальчик Федор по фамилии Климчук. Из соседней Беларуси. Благодаря умению, таланту, связям и деньгам Иосифа Шлица Федор Климчук и превратился в яркую звезду Клима Чука.
Агушин окаменел, но клип уже кончился, а по экрану поплыла реклама: две голые красотки, извиваясь вокруг допотопной деревянной телевизионной мачты, постепенно превращали ее в стройную металлоконструкцию. В итоге они замерли в соблазнительных позах, прислонившись спинами к железке и изогнувшись таким образом, что образовали как бы две буквы «р» спинка к спинке. Засверкав, две зеркальные «р» взлетели в голубое небо и оттуда засияли как солнце, отчего стали похожи на огненную букву «ф».
— «Роман Радио»! Самое романтическое и сексуальное. Двадцать четыре часа сладких звуков и манящих грез на волне восемьдесят восемь и восемь мегагерц. «Радио Роман»!
Агушин схватил карандаш и нарисовал еще одну стрелу: «рр» и 88,8.
— Так. А кто же у нас этот «Роман Радио» — «Радио Роман»? Уж не Ротман ли Роман Львович? Проверим. Ох, как полезно, оказывается, посмотреть телик! — восхищенно присвистнул Геннадий Дмитриевич.
Он верил в хорошие приметы и никогда не обращал внимания на плохие. Вопреки всему переходил дорогу поперек черной кошке и при этом мог ее еще и позвать: «Кисс-кисс!» А это утро, несмотря на плохие новости о Фарфорове, кажется, удалось. Напоследок, чтобы отдоить удачу до конца, Агушин переключил телевизор на новости. Он с трепетом ждал плохих новостей о Фарфорове. Но услышал и увидел то, на что никак не рассчитывал.
Инвестор
— На выставке инвестиционных проектов недвижимости мы обратились к главному инвестору строительства «Медиасити» Корнею Фросту, — скороговоркой протараторила телеведущая. — Корней Львович, расскажите об этом загадочном мегапроекте.
Фрост — зрелый мужчина с крупным волевым лицом — сухо кивнул:
— Да, вы правы, это действительно мегапроект. Это будет самый крупный в Европе центр теле- и радиовещания. Но не только эфирные подразделения здесь смогут работать. Мы планируем создание колоссального производственного блока. Причем все будет по последнему слову техники. Лучшие достижения науки применим к нашему проекту.
— А в чем польза такого комплекса для, скажем, шоу-бизнеса, эстрадных исполнителей?
— Очень верный вопрос вы ставите. Эстрадным исполнителям теперь не придется стоять в очередях на звукозаписывающих студиях. Я имею в виду хорошие студии. Здесь же сразу можно записать песню, снять клип, озвучить, переозвучить, создать постпродакшн…
Ведущая кивала в такт словам и дисциплинированно ждала, когда Фрост выскажется.
— И даже не это главное. Смотрите, каждый исполнитель ищет хорошего продюсера. Но их единицы. И, к сожалению, в связи с недавним уходом Иосифа Давыдовича Шлица становится еще меньше.
— Что же делать тем, у кого пока нет такого продюсера, как Шлиц или вы? — грубо польстила ведущая.
Фрост, принимая эту лесть как должное, без тени улыбки кивнул.
— Спасибо за комплимент. Мы как раз и ставим целью помочь таким начинающим исполнителям. Специально для осуществления деятельности внутри «Медиасити» мы создали продюсерский центр «Фро-стайл». Не буду скрывать, что имею к нему непосредственное отношение. Но ведь вы сказали, что многие хотят видеть и меня продюсером. Теперь это возможно. Каждый, кто стал клиентом «Медиасити», может рассчитывать на мое участие и поддержку «Фро-стайла».
— Когда ожидается открытие комплекса?
— Первые центры начинают действовать уже с завтрашнего дня. Звукозаписывающая студия и видеомонтажный комплекс полностью готовы к работе. Укомплектованы.
— А есть ли первые претенденты на то, чтобы стать клиентами «Медиасити»?
— Да. Вы знаете, первым высказал желание записать свой новый сингл хорошо известный певец Клим Чук.
— Разве права на его образ, сценический имидж, даже имя, которое, как говорят, придумал Иосиф Шлиц, не переходят к наследникам?
Фрост чуть заметно склонил голову — так, словно подтверждал готовность и к этому вопросу.
— Это все разговоры и юридические коллизии. Думаю, Клим Чук сам в состоянии решить, кому он принадлежит. Рабство отменено в России в конце девятнадцатого века. Ха-ха! А если серьезно, то наши адвокаты уже работают над этим вопросом. Обещаю, мы поможем мальчику продолжить свою звездную карьеру. А публике обещаем, что он и дальше будет вас радовать, дорогие телезрители, новыми прекрасными песнями и клипами! Для этого мы и работаем для вас!
— Спасибо, Корней Львович! Я все правильно спросила?
Прямой эфир закончился, и корреспондентка с дрожью в коленках ждала, как оценит ее работу шеф. Тот равнодушно зевнул и брезгливо поморщился:
— Хм! К тебе нет претензий, а оператора уволить! Полный кретин! Держал всю съемку меня на крупняке! Ни перебивок, ни отводок. Что за дебил! Пшел вон!
Корней Львович размашистыми шагами двинулся к дверям студии, а два визажиста на ходу оттирали его лицо от макияжа. Сзади семенил помощник-секретарь. В вопросах профессии Фрост был бескомпромиссен, дилетантства не терпел, а точности и четкости требовал как от подчиненных, так в равной степени и от себя самого.
Киска
— Айя, дорогая! Девочка моя, ты же знаешь, что ты нам как родная. Ты мне скажи честно и прямо, сколько надо заплатить? Я же ваших договоренностей с Иосифом не знала. И ты молчишь… — Виктория, сидя в глубоком кресле, дымила длинной сигаркой и уговаривала певицу раскрыть механизм выплаты гонораров певцам.
— Виктория Станиславовна, я не могу ничего сказать. Вы простите. Я не могу. Все нормально. Раз так в контракте, то ладно.
— Нет-нет! Так не годится. Я сама потом подумала и обалдела. Десять дней концерт за концертом — и всего триста долларов. Может, для простых людей это и неплохая зарплата, но ты же не они. Скажи, сколько доплатить, и все сделаем. Я сейчас перезвоню Мите, и он все уладит.