Варианты будущего (СИ) - Симоненко Юрий

— Недурно поохотились! — поздоровавшись, заметил Николаич, кивая на сваленную на пол добычу.

— Да, Николаич, в этот раз неплохо, — согласился Илья.

— За косым, небось, побегать пришлось… — поинтересовалась Марина.

— Не, — ответил ей Антон, — больной он какой-то, медленный был…

Седой парень подошёл к зайцу, наклонился и взял тушку, повертел в руках.

— Его раньше уже кто-то прихватил за ногу… Вот, смотрите… — он показал заживший рубец на шкуре русака. — Собака, или шакал… Но он тогда, похоже, отбился, хоть и остался инвалидом.

— Ну, спасибо тебе, Стёп… — ответил ему Антон, — теперь я себя виноватить буду.

— А чего виноватить? — не смешно усмехнулся седой парень. — Времена сейчас такие… Да и ты же его быстро подстрелил, а собаки или волки живьем бы драли… Так что, вариант с тобой ему даже лучше. А хромой он всё равно первым из своих сородичей попался бы… О, котэ!

— Ага, — усмехнулся Антон. — Хитрожопые… Крались за нами целой кодлой по деревьям, ловили момент, чтобы на шею прыгнуть…

— Что, — поддержала тему котиков Марина, — котэ уже не те?

— Так все уже не те, — философски заметил Илья. — Этот вон… — он кивнул на труп собаки, — «друг человека»… а попадись этому «другу» один и без оружия…

— Ну! И чего вы тут застряли? — выглянула из-за полога Татьяна — подруга, или правильнее сказать, супруга Ильи, молодая женщина тридцати двух лет с ожогом вполовину безупречно красивого лица.

— Сейчас, Танюша, — улыбнулся ей Илья. — Надо же остыть немного от холода.

— Идите уже давайте, — объявила Марина, подмигнув Татьяне, — мы с Николаичем дальше сами разберемся… Через полчаса ужин! И ты, Ваня, тоже иди, погрейся! — добавила она, обращаясь к мальчишке. — Небось замерз тут как цуцик. На кухне чаю попей.

— Ну, наконец! — Татьяна, встав на цыпочки, прижалась гладкой щекой к ещё холодному лицу Ильи, когда они вошли в Убежище.

Главный зал котельной в дальнем конце был в два уровня застроен деревянными комнатушками — три на первом этаже и три на втором. В широком проходе вдоль правой стены расположились кухня и столовая с длинным обеденным столом. Бóльшую часть пространства зала слева занимали три котлоагрегата, из которых один использовался для обогрева Убежища. Остальные два, полностью исправные, были накрыты плоским дощатым прямоугольником и окружены подобием строительных лесов — это Николаич благоустраивал их маленький тёплый мирок. Николаич, работавший до войны оператором не этой, а другой, более крупной котельной в Краснодаре, был в Убежище главным и единственным завхозом, организатором всех работ, строителем и слесарем, следил за оборудованием котельной — в общем, был душой Убежища. Это он, Николаич, придумал заложить все окна изнутри кирпичной кладкой, оставив для маскировки снаружи оконные рамы и застроить часть зала жилыми комнатами, подняв первый ярус на два метра выше уровня холодного пола, а второй соорудив под самым потолком.

— Я изволновалась, Илюша… Три дня вас не было…

— Так надо, милая, — Илья крепко обнял любимую женщину.

— Я боюсь, — тихо сказала Татьяна, — что однажды ты не вернешься…

Они встретились через девять дней после бомбардировки, когда холодная противоестественная ночь уже окутала мир.

Илья брел тогда бесцельно вдоль федеральной трассы М-4 прочь от города, в котором погибли его родители и младшая сестра. Впереди шла небольшая группа беженцев, к которой Илья не спешил присоединяться. Он отстал примерно на километр от группы, ориентируясь на свет фонарей и костров на привалах.

Избегая людей, Илья держался зарослей вдоль трассы и кюветов, не разводил огня и старался не шуметь, когда слышал поблизости голоса.

На вторые сутки, когда группа впереди остановилась на ночлег возле какого-то посёлка, со стороны лагеря беженцев раздался выстрел, потом ещё и ещё… Послышались крики. Тогда-то Илья и решился подойти ближе.

Он был вооружен. За два дня до того Илья встретился с бандой из троих отморозков промышлявших грабежом и убийствами.

Сначала нашёл тело одной из жертв подонков, а после — и их самих. Он убил их всех и забрал оружие: полицейский АКС-74У, два пистолета ПМ, охотничье ружьё и ручную гранату Ф-1 — приличный арсенал. Рюкзак его был полон провизии и всего необходимого для нескольких недель безопасного и сытого существования, если не лезть лишний раз на рожон.., но слова, что он произнёс за два дня до того, перед тем как выстрелить в лицо главаря бандитов, обязывали его действовать…

— Послушай, — говорил ему отморозок, — вот мы по беспределу с ней обошлись, — отморозок имел в виду изнасилованную и убитую им и его подельниками девушку, тело которой и нашёл Илья, — я согласен… Слышишь? Я согласен! И ты с нас спрашиваешь. Но посмотри вокруг, весь мир превратился в ад! Миру крышка! Сколько миллионов, или, может, миллиардов сгорели?! Кто за них спросит? И с кого?

— Спросят, — ответил ему тогда Илья. — Я уверен. Теперь каждый, кто выжил, может и должен спрашивать. С себя и с других. Чтобы оставаться человеком. — После этих слов он выстрелил в бандита.

Что ж, ты сам сказал это. Твои слова, — говорил он себе пока бежал вдоль кювета к месту, где остановились беженцы. — Теперь выполняй…

И он выполнил.

Увиденное на стоянке совсем не удивило его. Примерно на это он и рассчитывал.

Четверо молодчиков с ружьями окружили разбитый на ровной поляне в стороне от трассы лагерь беженцев и стояли так, чтобы согнанные в кучки вокруг нескольких костров люди — в большинстве женщины и подростки — их хорошо видели и не пытались сопротивляться. Ещё трое вооруженных мордоворотов расхаживали по лагерю и набивали увесистые на вид рюкзаки отнятой у беженцев добычей.

Присмотревшись из тени к мародерам, Илья убедился, что ни у кого из них не было автоматического оружия. Лишь у двоих были помповики, ещё двое в руках держали обычные двустволки. У тех, что грабили, были обрезы, которыми они то и дело тыкали в людей.

Илья не сразу заметил тела убитых (как после выяснилось, то были часовые из числа самих беженцев, всего трое), когда же обошёл поляну по кругу, чтобы занять более выгодную позицию на пригорке, и увидел полную картину произошедшего, последние сомнения отпали.

Рюкзак с пистолетом и ружьё Илья спрятал в кустах в кювете на подходе к лагерю. С собой взял автомат, известный среди вояк, полицаев и просто любителей оружия как «Ксюха» или «Ублюдок», второй пистолет и «лимонку». Выбрав место так, чтобы одновременно трое из окруживших лагерь находились на линии огня, Илья достал гранату, выдернул чеку и зашвырнул её в неглубокий овражек за пригорком, после чего быстро лег на землю, широко раскрыв рот…

Бабахнуло, как говорится, будь здоров. Шум и осветившая овраг вспышка сработали как надо, вызвав у грабителей замешательство. Бандиты все как один обернулись в сторону взрыва, направив туда же и ружья. Илья, не вставая, прицелился и дал первую короткую очередь… Один упал. Чуть отвел ствол «Ксюхи» в сторону и ещё три выстрела… Второй сложился пополам и стал заваливаться вбок. Не дожидаясь, пока тот упадет, Илья развернулся, встал на одно колено и снова дал очередь… Третий готов!

В этот момент в лагере кто-то выхватил из костра горящую палку и сунул ею в лицо одному из грабителей. Раздался вопль, потом выстрел, крики… Началась драка, беженцы стали бить двоих бандитов. Бахнул обрез и женщина, пытавшаяся отнять рюкзак у грабителя, упала замертво. Сцена эта настолько захватила Илью, что он, позабыл об опасности нарваться на выстрел, встал и, подобно бездумной машине пошёл в лагерь, прямиком на стрелявшего…

Выйдя на освещенную кострами поляну, Илья подошёл к грабителю на расстояние вытянутой руки и выстрелил в упор, точно в голову, одиночным. ТАХ! — скупо треснул автомат. Пуля прошла сквозь череп и улетела в темноту. Бандит упал.

Лишь один из семерых налетчиков тогда ушёл живым. Сбежал. То был четвертый из «оцепления». Четверых застрелил Илья; ещё двоих забили сами беженцы — близкие погибших от рук грабителей. В тот вечер группа беженцев из двадцати семи человек потеряла пятерых, ещё двое умерли на следующий день.