Танго железного сердца - Шимун Врочек

Спейд, выходящий из розовой машины в белой рубахе с закатанными рукавами и в щегольской шляпе. Рубаха расстегнута на две пуговицы, коричневое пальто переброшено через локоть. Спейд выглядит как гангстер времен Капоне — но гангстер на отдыхе.

— Спасибо, детка, — говорит он и прикладывает два пальца к шляпе.

В машине хихикают на два голоса.

На указателе высоко на фоне голубого неба — белые буквы: Мемфис.

Глава 3

Две женщины

— Он здесь, — сказала Лоретт. — Я позвала, и он пришел.

Ивен только вздохнула. Зазвонил телефон.

— Еву?.. Нет, Евы здесь нет… — Ивен взяла трубку. — Кто ее спрашивает?.. Джо Спейд, частный детектив. Бабушка, ты его знаешь?.. Нет, Евы здесь нет… я повторяю… да, ошиблись. Нет, спасибо… До свиданья.

Лоретт посмотрела на внучку.

— Надень шпильки, — сказала она серьезно. Ивен не знала, смеяться ей или плакать.

Он ждал ее за углом. Невысокий усталый мужчина в шляпе; руки в карманах плаща. Ничего такого в нем не было. Не Джордж Клуни точно.

— Привет! — сказала Ивен. — Ты — Спейд?

Мужчина кивнул. Вставил в угол рта сигарету, чиркнул спичкой.

— Ты меня боишься? — спросил он, прикуривая. Лицо, подсвеченное снизу, казалось гротескным, как у киношного злодея.

— Немного, — призналась Ивен. — Ты похож на чудика, который насмотрелся старых фильмов с Бадди Рукертом.

— Это который умер от рака горла?

— Ты его знаешь?

Спейд выпустил дым в ладонь, внимательно посмотрел на нее снизу вверх. Усмехнулся.

— Нет.

— Моя бабушка обожает такие фильмы. Она сама была актрисой. Золотой век Голливуда, когда женщины были сказочно красивы, а мужчины мужественны и благородны. — «Что я несу?» Ивен рассмеялась, потом нахмурилась. — Почему ты так странно смотришь?

— Ты напоминаешь мне женщину, которую я когда-то знал, — ответил Спейд. Ивен опять засмеялась. Ничего не могла с собой поделать.

— Вот-вот, именно так и говорят в этих фильмах. Только ты забыл добавить «детка» — тягуче, как сквозь жевательную резинку.

Спейд улыбнулся. В глазах его мерцали огоньки. О, нет, подумала Ивен.

— Ты действительно очень похожа на Еву… на Лоретт. Но при этом — другая.

Ивен встряхнула головой, сбрасывая наваждение:

— Еще бы! Я как минимум не блондинка. Бабушка красилась, чтобы выглядеть блондинкой. Тогда это было модно. Вообще, у нее темные волосы. А у меня — каштановые.

— У тебя чудесные волосы, — сказал он. — А теперь я должен видеть Лоретт.

— Невозможно, — ответила Ивен. — Ты серьезно? В нее стреляли. Полиция никого не пускает. — она помолчала. — И вообще, откуда ты знаешь бабушку? Ты не…

«ты не убийца, случайно?»

Спейд помолчал, выпустил дым.

— Однажды она предложила мне сто долларов, — сказал он. — По тем временам это были хорошие деньги. Работенка непыльная. Незаметно пойти за ней и проследить… чтобы с ней ничего не случилось.

— И как?

— Я провалил дело, — сказал Спейд. Глаза у него постарели. — И за мной должок. Очень большой должок.

Руки лежат на столе. Длинные пальцы, узкие ладони — но руки, несомненно, мужские, хоть и безволосые. Бледная пористая кожа. На правой кисти — черные точки, покраснение, словно от порохового ожога.

На стене перед столом — фотографии Лоретт в образе Евы Уондерли. Их много. В центре — цветной плакат фильма, датированный сорок шестым годом. Чуть правее — фотография постаревшей Лоретт с дочерью, перечеркнутая надписью красным маркером. Лоретт на этой фотографии выглядит постаревшей и жутко некрасивой.

Руки спокойно лежат. Есть в них что-то неправильное, но это не определить на первый взгляд.

Ноготь на указательном пальце обломан.

Красная надпись гласит:

«НЕТ. ОШИБКА»

Глава 4

Зеленая ширма

— Тебе не кажется, что ты слишком много пьешь?

Я посмотрел на нее поверх бокала с джином.

— Иногда кажется.

— И?

— Тогда я напиваюсь сильнее обычного — чтобы заглушить чувство страха.

Она засмеялась.

— Бог ты мой, ты себя хоть слышишь? Эти дурацкие афоризмы! Дешево звучит, вот как, Джо Спейд. Дешево.

Я промолчал. Для меня звучало нормально.

Утром я побрился, глядя на себя в зеркало. Лицо распухло от вчерашнего, глаза как у побитой собаки.

— Боже, на кого ты похож, — сказала Ивен.

— Просто сегодня хороший день. Обычно по утрам я выгляжу гораздо хуже.

Ивен не поддалась на шутку.

— Если ты пробудешь здесь еще пару дней, то развалишься на куски.

— Пожалуй, ты права. — Спейд закинул ноги на стол. — Мне нужно попасть к твоей бабушке.

Ивен посмотрела на его ботинки, на серые носки в мелкий узор — такие, похоже, уже лет тридцать не делают.

— У меня глупое ощущение, — сказала Ивен. — Словно я нахожусь не в своей квартире, а на конкурсе двойников Бадди Рукерта. Плащи, твидовые пальто и шляпы. И неизменная сигарета. Ты мне весь дом прокурил.

Спейд поднял брови:

— Конкурс двойников? Кинотеатр «Маджестик»?

— Он самый. Я видела по телевизору. Дурацкий конкурс, если честно. Шляпа, серый плащ, руки в карманы — и ты уже старина Бадди. Не отличить одного от другого. Сплошная серость. Разве что один афроамериканец…

— Черный, что ли? И что?

— Он был похож больше всех.

Спейд усмехнулся.

— По крайней мере, выделялся из толпы, — пояснила Ивен. — А это признак настоящего Бадди Рукерта. Как сказала бабушка, это гораздо важнее пальто и шляпы. Рукерт всегда был виден в любой толпе. Не сливался с ней. Чтобы воцариться на экране, ему достаточно было войти в кадр. Кстати, бабушка — одна из учредителей конкурса…

Спейд ничего не ответил. Это его внимательное молчание уже начало Ивен раздражать. Воплощение, блин, мужественности! И что только бабушка в нем нашла? Хмурый неотесанный похмельный мужик.

— Виден в любой толпе, — повторила Ивен. Спейд ждал.

— Да! — она вскочила. — Конечно! Ты умеешь носить смокинг?

Спейд посмотрел на неё с интересом.

Двери распахиваются. Белый мраморный пол стелется под ноги. Люди оглядываются на Спейда. Оркестр перестает играть, музыканты опускают трубы. Вперед выступает распорядитель — в белом, черное пятно бабочки на шее. Он объявляет:

— Леди и джентльмены! Сегодня! Сейчас! Немедленно! Благотворительный бал для городской больницы Мемфиса! Бадди Рукерт возвращается! Все Бадди Рукерты сегодня возвращаются!

С громким хлопком над залом разлетаются конфетти.

Зал полон. В гуле голосов тонет звучание оркестра. Опять сорок шестой год, подумал Спейд, забирая бокал с шампанским с подноса. Я почти дома. Спейд увернулся от очередного Бадди — полноватого и лысеющего. Почти дома — если не считать вот этих.

Его остановил пожилой джентльмен с усиками. Спейд посмотрел на его спутницу. Хорошенькая.

— Что вы думаете о глобализации? — спросил джентльмен у Спейда.

— Слишком крепко для меня. Предпочитаю бренди.

— Что он сказал? — донеслось до него. — Ты поняла?

Ивен подошла к Спейду.

— Я заметила, ты приударяешь за всеми женщинами.

— Только за красивыми, — сказал Спейд, глядя на нее. Белое платье, с открытыми плечами. Каштановые волосы убраны наверх. Прекрасно смотрится.

— А я, по-твоему, красивая?

— Очень, — сказал Спейд. — И очень высокая.

Дверь охранял полицейский. Когда Ивен с ним заговорила, Спейд проскользнул в палату. Сел в ногах Лоретт.

— Ты все так же прекрасна, — сказал Спейд. Она открыла глаза, посмотрела на него долгим взглядом. Хмыкнула.

— А ты по-прежнему говоришь банальности так, словно это невероятное откровение.

— Да, это мой недостаток, — согласился он, глядя на нее. — Шампанское?

— Конечно.

Пока он разливал, вошла Ивен, устроилась на кушетке. Спейд поднял бокал:

— За твои глаза, детка.

Он повернулся на странный звук. Ивен прикусила губу.

— Я опять сказал что-то смешное? — поинтересовался Спейд.

— Ничего. Извини. — она прыснула. — Извини, бабушка.

Ивен поднялась. Спейд проводил девушку взглядом, усмехнулся, покачал головой. Повернулся к Лоретт. Бывшая звезда смотрела на него с иронией.

— Что? — он поднял брови.

Ивен спустилась, чтобы проверить, как идет прием. Когда она вернулась в палату, Спейда там не было. Впрочем, как и полицейского у двери.

— Ищешь Спейда? — спросила Лоретт. — Он ушел.

— Это не мое дело, — сказала Ивен.

— Не влюбляйся в него, — сказала Лоретт. — Не надо. Он нездешний. Спейд не принадлежит этому миру.

— То есть… — Ивен он ушел навсегда?