Обойтись без Бога. Лев Толстой с точки зрения российского права - Вадим Юрьевич Солод

Во многом это досадное обстоятельство, очевидно влиявшее на состояние морального климата в полку (холостой офицер в провинциальном городке при наличии в нём пяти кабаков и фатальном отсутствии доступных женщин – это извечная проблема военных гарнизонов), было связано с довольно сложной процедурой получения офицером разрешения на бракосочетание, которое выдавалось военным министром, начальниками главных управлений, командующими военными округами, командирами корпусов, дивизий и воинских частей, то есть в зависимости от того, где и в каком качестве заявитель проходил службу.

Помимо соблюдения необходимой процедуры, для женитьбы требовалось соблюдение трёх условий: первое – это достижение офицером возраста не менее 23 лет, второе – офицеры в возрасте от 23 до 28 лет должны были подтверждать свою возможность материально содержать будущую семью, для этого ими представлялся так называемый денежный реверс, или брачный залог, который мог принадлежать как самому офицеру, так и его невесте, либо им обоим (предпочтение отдавалось девицам, имевшим хорошую репутацию и годовой доход от 250 рублей и выше), третьим немаловажным основанием была пристойность брака. Существующий регламент категорически запрещал женитьбу на актрисах, а также на женщинах, ранее состоявших в браке и взявших при разводе вину на себя. С пристойностью тоже были проблемы – тут офицеры чудили как могли. Так, будущий герой Севастопольского революционного восстания лейтенант Пётр Шмидт женился на уличной проститутке Доминике Павловой исключительно с целью её «духовного перевоспитания». В результате такого опасного маневрирования сын контр-адмирала и прославленного героя обороны Севастополя П.П. Шмидта был отправлен в отставку с присвоением ему чина капитана 2 ранга и практически сразу стал пациентом городской лечебницы для нервных и душевнобольных известного доктора Савей-Могилевича, что, конечно, многое объясняет в биографии «иконы» русской революции.

Согласно существовавшим правилам, утверждённым в том же 1866 году, офицеры могли рассчитывать на получение разрешения на брак лишь в случае наличия у них недвижимого имущества, которое приносило годовой доход не менее 300 рублей, либо при наличии у них банковского депозита на сумму от 5000 рублей[28].

Очевидно, что все эти обстоятельства не могли не наложить свой отпечаток на повседневную жизнь полка, где, как и везде в мирное время, царили повсеместное бытовое разложение, пьянство, азартные игры и откровенное безделье всех категорий личного состава пополам со скукой. Более того, жандармерия докладывала по команде о том, что некоторые офицеры начали довольно тесно общаться со спецконтингентом – осуждёнными поляками, находящимися под стражей, многие из которых были представителями шляхты, творческой интеллигенции, бывшими офицерами. Большинство из них, помимо вполне приличного продовольственного пайка[29], выдаваемого на строительстве, а также положенных 15 коп. жалованья за каждый рабочий день, получали ещё и денежную помощь из дома. Всего этого было вполне достаточно для практически безбедного существования в российской провинции. При этом совсем не удивительно, что охранявший бунтовщиков караульный солдат во всех отношениях обеспечивался существенно хуже арестантов (ежемесячное жалованье рядового в мирное время составляло 50 коп.).

На таком чарующем фоне 29-летний капитан Б. Ясевич существенно отличается от абсолютного большинства своих сослуживцев. Ясевич происходил из обедневшего знатного рода Виленской губернии. Несмотря на существовавшие трудности с подтверждением происхождения у многих польских шляхетских фамилий, практически поголовно замеченных в смуте и непрекращающихся восстаниях против императорской власти, Болеслав Викторович был записан дворянином. Как известно, для католика и безземельного шляхтича единственным путём для карьерного роста в Русской императорской армии был вполне традиционный – быть лучшим. Болеслав Ясевич с отличием оканчивает 2-е Константиновское военное училище, в числе его лучших выпускников в звании прапорщика зачислен в Лейб-гвардии Гатчинский полк, что, как известно, уже давало ощутимые преимущества не только при дальнейших назначениях, но и в особом порядке производства, при котором звание гвардейского прапорщика соответствовало армейскому поручику. В 1860 году он поступает в Михайловскую артиллерийскую академию, которую также оканчивает по первому разряду. По выпуску имеет право на ношение аксельбанта, преимущество при производстве в штаб-офицерский чин, а также дополнительный оклад в размере годового жалованья. Теперь уже подпоручик Б.В. Ясевич может вернуться в гвардейский полк, однако выбирает армейскую часть по довольно прозаической причине – отсутствия каких-либо других доходов, кроме офицерского жалованья. По воспоминаниям генерал-лейтенанта РККА графа А.А.Игнатьева, служба в императорской гвардии была удовольствием недешёвым – получаемого довольствия едва хватало на полковые обеды и изготовление памятных сувениров (Игнатьев А.А. 50 лет в строю. М.: Воениздат, 1986).

14 августа 1862 года в соответствии с очерёдностью Ясевич был произведён в штабс-капитаны и направлен для прохождения службы в 3-й стрелковый резервный батальон[30], расквартированный в местечке Тульчин Подольской губернии Киевского военного округа. В это же время в Русской армии заканчивается долгожданное перевооружение на современные нарезные 6-линейные винтовки системы Бердана и 4-фунтовые нарезные пушки, поэтому знания «академика» Ясевича в батальоне более чем востребованы, тем более в условиях, когда выпускники военных училищ составляли не более трети от ежегодной потребности армии (Керсновский А.А. История русской армии. От взятия Парижа до покорения Средней Азии. Т. II. Белград. 1934).

Но, к сожалению, блестящая карьера молодого офицера дала неожиданный сбой, и связано это было с очередным восстанием, начавшимся в 1863 году в Царстве Польском. Как известно, основными фигурами в руководстве войсками восставших были бывшие офицеры наполеоновской армии, в своё время прощённые российским императором. Несмотря на то что на сторону мятежников перешло крайне незначительное число польских офицеров из находившихся на русской службе (случаи действительно были единичными), отношение начальства к Болеславу Ясевичу, как и ко многим его землякам, становится более чем настороженным. Перспективы на заслуженный карьерный рост таяли на глазах, но и в этих непростых условиях офицер сумел продемонстрировать свои лучшие командирские навыки. Начиная с 1860 года, когда в российской армии был принят новый строевой Устав, вводивший двухшереножный развёрнутый (стрелковый) строй, потребовалось практически заново переучивать рядовой состав. И в этой дисциплине штабс-капитан сумел сделать своё подразделение лучшим в полку, за что был награждён 130 рублями серебром и назначен с повышением командиром роты 65-го Московского пехотного полка, с внеочередным производством в капитаны.

В крайне непростых условиях несения караульной службы молодой офицер живёт и действует строго в соответствии с воинским уставом и требует этого от своих подчинённых, чем вызывает к себе неоднозначное отношение со стороны как сослуживцев, так и нижних чинов. На фоне всеобщей расхлябанности требовательный командир, к тому же польский дворянин, озабоченный своей карьерой, по мнению окружающих: и выглядел, и действовал как сатрап. Один из них – прапорщик[31] 2-й роты 1-го батальона Н.П. Овсянников – в своих литературных