Как футбол объясняет мир: Невероятная теория глобализации - Франклин Фоер

Уязвленный Пеле решил отомстить. Он рассказал в интервью журналу «Playboy» о том, как у него вымогали взятку. Это сработало как нельзя лучше. Президент Бразильской футбольной федерации Рикарду Тейшейра воплощал в себе все самые низменные стороны «картолаш». Никому не известный юрист, никак прежде не связанный с футболом и спортом вообще, он получил эту весьма престижную и доходную должность по простой причине: его тестем был Жоао Авеланж, в ту пору всесильный глава ФИФА. Он покупал шикарные автомобили, приобрел квартиру в Майами и обзавелся целой свитой телохранителей. В то время как Бразильская футбольная федерация все глубже увязала в долгах, зарплата Тейшейры повысилась более чем на 300 %. За ним тянулся шлейф обвинений в коррупции. Прокуроры грозили привлечь его к ответственности за уклонение от налогов, но он был неуязвим из-за закона о сроках давности.

Борцы с коррупцией ликовали: наконец-то у них появился могущественный союзник. Они считали, что Пеле с его возможностями сможет достучаться до властей предержащих. Ведь он был талисманом корпораций и при этом придерживался высоких моральных принципов, отказываясь рекламировать сигареты и алкогольные напитки. «Я рекомендую только то, что мне нравится самому», — не устает повторять он. Пеле всегда было свойственно благородство. Когда в 1969 году он забил свой тысячный гол на стадионе «Маракана» в Рио-де-Жанейро, его окружила толпа репортеров, жаждавших сенсационных откровений. «Помните о детях, — только и сказал он им. — Никогда не забывайте о бедных детях Бразилии».

Разоблачения Пеле прозвучали очень вовремя. Латинская Америка бурлила от возмущения по поводу разгула коррупции. После десятилетий протекционизма и инфляции многие ее страны были готовы отказаться от дикого капитализма военных диктаторов. По мнению представителей элит этих стран, его место должен был занять неолиберализм вашингтонской школы. В Бразилии во главе этого движения за обновление стоял социолог Фернанду Энрике Кардозу. Цивилизованный капиталист сочетался в нем с обаятельным политиком. В 1970-е годы он написал книгу «Зависимость и развитие в Латинской Америке», хрестоматию бразильских левых. Критика правления военных стоила ему нескольких арестов, взрыва в его офисе и периодических высылок из страны. Но после падения диктаторского режима в 1985 году взгляды Кардозу претерпели изменение и стали менее радикальными. К моменту своего избрания президентом в 1994 году он стал мозговым центром бразильской политики.

Наблюдая за борьбой Пеле с коррумпированным руководством Бразильской футбольной федерации, Кардозу увидел, что их роднит общность идеологических воззрений и что национального героя можно с успехом использовать в политических целях. Он назвал Пеле своим внештатным министром по делам спорта — первым чернокожим министром в истории Бразилии. «Символ Бразилии, произошедший от самых ее корней, который добился триумфального успеха» — так Кардозу отозвался о нем, объявляя о его назначении. С самого начала было ясно, что Пеле призван претворять в жизнь идеи «модернизации». Спустя год он разработал «Закон Пеле» для футбола — комплекс реформ, в соответствии с которым клубы должны функционировать как прозрачные коммерческие организации, их бухгалтерские книги подлежат контролю, а менеджеры несут ответственность. Закон предоставлял игрокам право становиться свободными агентами и покидать клубы по истечении контракта. Его помощник Желсу Грелет сказал мне: «Мы думали тогда, что привнесем в клубы рационализм и профессионализм бизнеса». Пеле надеялся, что реформы привлекут иностранных инвесторов, которые превратят «бразильский футбол в ведущую лигу футбольного мира». За одно человеческое поколение Пеле прошел длинный путь. Он начинал свою карьеру как простой рабочий парень, затем превратился в национальный символ при авторитаризме и, наконец, стал приверженцем неолиберализма.

Если при подлете к Рио-де-Жанейро посмотреть на запад от статуи Иисуса на горе, можно увидеть самое знаменитое сооружение в Бразилии — стадион «Маракана». Трудно поверить, глядя с улицы на его приземистую стальную конструкцию, что он способен вместить свыше 200 000 человек, как это было во время чемпионата мира 1950 года (до сих пор не превзойденный рекорд посещаемости футбольного матча). Он даже не возвышается над окрестными домами, в которых проживают представители среднего класса. Но с высоты птичьего полета масштабы «Мараканы» более очевидны. Это огромная дыра в земле, способная вместить несметное число болельщиков. Поле, отделенное глубоким рвом, окружают ряды бетонных плит, на которых могут разместиться 40 000 зрителей в дополнение к тем, что сидят в креслах выше.

Стадион, словно кафедральный собор, изобилует памятниками героям, мученикам и своему святому покровителю — Пеле. Здесь 19 ноября 1969 года он забил свой тысячный гол. И здесь же в 1961 году, как гласит памятная табличка при входе на стадион, Пеле забил «самый красивый гол всех времен». Забрав мяч у вратаря перед своими воротами, он пересек все поле, не отдав ни единого паса, но выполнив множество финтов и последовательно обыграв шестерых защитников. Мяч ни разу не отскочил от его ноги, пока он не вколотил его в сетку. Как и многие другие славные эпизоды карьеры Пеле — когда он обвел сенегальского вратаря, сделав вокруг него два круга, и забил восемь голов в одном матче против лучшего клуба Рио-де-Жанейро, — этот не был запечатлен на пленке и сохранился лишь в недолговечной памяти и фольклоре.

Притягательная сила мифического прошлого «Мараканы» столь велика, что три из четырех клубов Рио-де-Жанейро сделали его своим домашним стадионом. Прекрасным августовским вечером, в самом начале нового сезона, я пришел посмотреть игру одного из этих знаменитых клубов, «Ботафогу», в надежде стать свидетелем одного из величайших спортивных зрелищ. Вход на стадион меня не разочаровал. Пешеходная дорожка из полированного гранита, как перед Китайским театром Манна, состоит из блоков, посвященных величайшим игрокам, тренерам и спортивным журналистам Бразилии. Задолго до входа на арену слышны барабанные ритмы самбы.

Музыканты располагаются в углу арены, сбоку от ворот. Итальянцы называют это место «curva». В латиноамериканских странах «curva» служит традиционным местом сбора членов фан-клубов. Они активно размахивают флагами с древками длиной не меньше десяти футов. На полотнищах начертаны лозунги, выражающие глубочайшую преданность любимой команде. Целую неделю перед матчем они сочиняют новые песни, высмеивающие соперников и прославляющие игроков-фаворитов.

«Маракана» обеспечивает все эмоции, каких только может пожелать болельщик, за исключением одной — чувства товарищества. Кроме самых отчаянных на «curva» и нескольких десятков болельщиков гостевой команды, изолированных на своей собственной, отдаленной «curva» по соображениям безопасности, на огромном стадионе почти никого не было. Когда по громкоговорителю начали перечислять имена игроков, эхо не позволяло ничего толком разобрать. Согласно цифре на табло, на стадионе присутствовало всего 4000 зрителей. К сожалению, такая ситуация типична. На футбольные матчи очень среднего уровня в Колумбусе (штат Огайо) и Далласе (штат Техас) приходит гораздо больше зрителей, чем на игры высшей бразильской лиги.

Проведя немного времени в Рио-де-Жанейро, начинаешь понимать причины такой низкой посещаемости. Благодаря многочисленным видеокамерам наблюдения удалось почти полностью пресечь воровство на стадионе, но его окрестности таят в себе реальную опасность. Путь к туалету лежит через лужи мочи. Ее запах отчетливо ощущается и на трибунах. Многие бразильские болельщики боятся пропустить решающие моменты игры, отлучившись по нужде. Недавно была проведена реконструкция стадиона — не с целью привести его в соответствие с новыми правилами безопасности, а для того чтобы устранить последствия разрушительного воздействия мочи на железобетонные балки. Возможно, зрители страдали от такого пренебрежительного к ним отношения. Но руководители бразильского футбола совершили куда более тяжкие грехи, нежели лишение болельщиков элементарных удобств. Они внесли хаос в саму игру. Каждый год они разрабатывают новую систему и новый календарь проведения национального чемпионата. В одном сезоне участники плей-офф определялись в соответствии с доходами от продажи билетов. График настолько перенасыщен бессмысленными турнирами, что у игроков практически не остается времени на отдых.

В перерыве между таймами мой сосед достал газету и принялся читать статью о Рональде В ней говорилось о том, что мадридский «Реал» пытается приобрести Зубастика у клуба «Милан» за 20 миллионов долларов. В эпоху Пеле величайшие бразильские футболисты играли в Бразилии и, следовательно, бразильские болельщики имели возможность видеть величайшие матчи на планете. Сегодня даже самые закоренелые болельщики среди моих друзей в Бразилии затрудняются перечислить игроков известных клубов, таких как «Ботафогу». Из двадцати двух игроков, надевавших ядовито-желтые футболки национальной сборной на чемпионате мира 2002 года, только семь играют на родине. У приблизительно 5000 бразильцев контракты с зарубежными клубами. Исход бразильских футболистов — одна из самых масштабных миграций талантов в современной истории, сравнимая только с утечкой мозгов из республик бывшего Советского Союза и бегством интеллектуалов из раздираемой войнами Африки. Бразильские герои стали чем-то далеким и чужим, вроде войны в Чечне, и лишь изредка появлялись в национальной сборной и репортажах внештатников.