Ржевский 2 - Семён Афанасьев

— А что, с твоей точки зрения, здесь назревает? — Наджиб описала пальцем в воздухе круг.

Она и сама всё прекрасно поняла из слов Воронцова, но было чертовски интересно, что ответит попечитель.

— Ох-х. Маха, ты же умная баба, — по-стариковски вздохнул тот. — Ты сейчас для поддержания разговора спрашиваешь? Чтобы говорить о чём-то и не молчать? Или меня проверяешь на упитанность? — он аккуратно сплюнул в неиспользующуюся пепельницу.

— Что у тебя за привычка отвечать вопросом на вопрос. Не хочешь — ничего не говори, — она отхлебнула из дымящейся чашки. — Комедию зачем ломать? Хочу сверить свой и твой анализ, — добавила Мадина нехотя, поскольку не любила откровенничать на такие темы. — Имею я право на женское любопытство?! На девичьи капризы?! Или для тебя всё, что твоей кочерыжки и моих дырок не касается, автоматически за рамками интересов?!

— Да нет, чего ты! — в интонациях блондина прозвучали откровенно обеспокоенные и оправдывающиеся нотки. — А ты потом свой анализ скажешь? Чтобы я сравнил.

— Да.

— Схема известная и старая, — интонации опекуна больше подошли бы его деду, нежели ему самому. — Если у тебя в государстве есть территория, живущая не по общему распорядку, первый соблазн — сделать её, как все остальные.

— Соглашусь. Меньше точек контроля — проще управляющему.

— Второй момент наступает, когда это место ещё и богаче прочих. Знаешь, поговорка есть, "в чужих руках х*й всегда толще"? Вот когда эта территория процветает, желающих распоряжаться её прибылью с каждым поколением всё больше.

— М-да уж. — Она имела ввиду не содержание, а скорее форму иллюстрации.

Ржевский не обратил внимания и продолжил:

— Третий момент. Нынешние наследники текущего монарха не просто как кошка с собакой, а даже слов приличных не подберу. Насколько я помню от соучеников в гимназии, каждый из троих детей царя считает, что отец благоволит паре остальных, а его или её в грош не ставит.

— Знаешь, если бы ты так всё время со мной разговаривал, я бы тебе гораздо быстрее дала, — Наджиб зачем-то произнесла это вслух. — Чем прогнозируется после твоей достаточно однообразной и нехитрой прелюдии.

— Что за прелюдия? — напрягся Ржевский. — Ты о чём? Не было же между нами по большому счёту ничего? Я слово свято блюду!

— У тебя два действия на лбу написаны. Извини.

— Какие это?

— Первое: сжать два раза мою сиську в ладони. Как вариант, сжать два раза ягодицу. Второе: добавить проникновенным голосом фразу: "Ну что, поехали?". Всё, конец прелюдии.

— А-а-а-га-га-га-га, жжёшь! — попечитель от радости захлебнулся странной смесью из собственных слюны, корня языка и лаваша с мясом. — А-а-а-га-га-га-га… Мадина, вот когда ты такая, мне даже интима не надо! С тобой, раз ты против, — поторопился уточнить он, старательно избегая смотреть на её лицо. — Лишь бы тебе комфортно было.

Наджиб из вредности взяла под ментальный контроль мимику и внешне превратилась в статую, хотя ей тоже хотелось улыбнуться.

— Я тебе тысячу раз говорила, — вздохнула она картинно. — Если актуально удовлетворение исключительно твоей физиологии, для того есть совсем другие женщины. Крайне недорогие, давай честно. На нас с Далиёй ты сегодня в молле много больше просадил за платья и обувь.

— Ладно, меняем тему, — хихикнул чему-то Ржевский, потом стал серьёзным. — Точнее, возвращаемся к предыдущей. Мне так кажется, плюс школьные разговоры, что эта Свободная Зона — как камень преткновения для всех трёх наследников. Каждый любой ценой её хочет себе, с одной стороны. С другой — помрёт, но не отдаст двум другим.

— Ну, в Уложении о Землях Империи вашего монарха так и сказано: бриллиант, венчающий всю корону, — припомнила менталистка неофициальное наименование Соты. — Тут и самая лучшая промышленность, и новейшие магические технологии, и сельское хозяйство может всю страну прокормить, причём и растениеводство, и животноводство независимо… Логично где-то.

— Мне иногда кажется, ты в мою школу больше меня самого ходила, — блондин озадачился. — Хренасе. Вот ты сейчас сказала — я вспомнил. А до этого как провал в памяти был.

— Чей человек Воронцов, по-твоему? — теперь она спрашивала именно что для поддержания разговора. — Из этой троицы?

Ржевский задумчиво взглянул на неё и мгновенно из лопоухого валенка превратился в кого-то другого. Более серьёзного и куда как более глубокого.

— Ты в твои небольшие годы, — начал отвечать он занятно, — можешь подумать, что надо от трёх два отнять. Из списка наследников, которых трое, вычитаем Дмитрия, моего тёзку, да Юлию. Оставшийся и есть негласный босс графа — поскольку он прямо проговорился.

— А ты думаешь иначе? — Наджиб удивилась.

— Блин. Врать не хочу и не буду, а начни отвечать правду, — Ржевский недоговорил и опять заржал спаривающимся ахалтекинцем.

— Тебя за попу ущипнуть? — предложила менталистка. — Для стимуляции? Рожай уже, гений мысли. Не ломайся, как…

— Если Воронцова воспринимать как потенциальную агентуру, на него карточку заполнить бы надо. Если бы такую карточку заполнял я, я бы обязательно отметил: собственной твёрдой жизненной позиции не имеет, склонен к измене и предательству. Под влиянием внешних факторов. Получается, хозяин его только думает, что он хозяин. До поры верно, а там как карта ляжет.

— Ржевский, а у меня для тебя очень приятная новость есть. — Серьёзно сказала Наджиб спустя долгую минуту полнейшей тишины. — Когда ты вот такой, как сейчас, у меня ноги сами разъезжаются. Не когда ты ваньку валяешь, ещё и так убедительно, что даже я, менталистка седьмого ранга, в твой кретинизм добросовестно верю.

— Иди нахрен, — всё тем же тоном, не меняя выражения лица, предложил опекун. — Держи свои колени сдвинутыми, а попу зажмуренной. Кажется, так ваша поговорка звучит?

— Примерно. А чего это ты вдруг… — Мадина убрала контроль мимики и с интересом заглянула спутнику в глаза. — Что это с тобой? Куда делась твоя перманентная эрекция, и в прямом и в переносном смысле?

— Если ты раздвинешь ноги для меня ТАКОГО, то первой моей половине этого будет слишком много, а второй — слишком мало. — Дальше Ржевский шмыгнул носом, забросил в рот извлечённый из сахарницы кусочек сахара, захрустел им и