Таинственные исчезновения и перемещения - Николай Непомнящий

Летом 1989 года нашу часть Забайкальского военного округа расформировали и офицеров раскидали по всему еще не развалившемуся тогда Союзу. Я получил назначение под Красноярск.

Прибыв в середине сентября в расположение дивизии и представившись командирам и начальникам, я пришел в ужас: для вновь формируемой части отвели заброшенный гарнизончик в 18 километрах от основной базы! На этой площадке никто не жил уже лет 12-15, все было разбито и разгромлено. Коробки зданий и сооружений стояли без окон и дверей, а впереди офицеров и солдат ждала суровая сибирская зима. Командование дивизии поставило задачу восстановить строения и выделило на это денежные средства. Командир части, замполит, старшина, я да 11 солдат – вот такими силами пришлось выполнять приказ. А срок был отведен очень жесткий – все закончить к празднику Великого Октября. Таким образом, мы дневали и ночевали в части, работали как очумелые.

В середине октября солдаты доложили мне о странном явлении ночью: километрах в трех-четырех от расположения части было замечено яркое свечение, продолжавшееся 30-40 секунд, затем все погасло и в небо ушла светящаяся точка, похожая на осветительную ракету. Мы, офицеры, посоветовались и решили, что это проводили учения вертолетчики или группы разведки. В суровых буднях случившееся скоро забылось.

Подобное явление произошло снова совершенно неожиданно в ночь с 7 на 8 ноября 1989 года. Накануне, 5 ноября, в часть приехал начальник политотдела дивизии. Поздравил с наступающим праздником, похвалил за ударный труд и наградил отличившихся в строительстве солдат и офицеров. Мы распределили праздничные наряды, и мне досталось дежурить с 7 на 8 ноября.

Зима в Красноярском крае наступает в начале – середине октября, и снежный покров ложится на землю уже до весны. Температура воздуха опускается ночью до 15-18 градусов ниже нуля. В обязанности дежурного по части входила обязательная проверка теплотрасс, котельной, автопарка и других сооружений. Дежурный располагался в казарме и, уходя с проверкой по объектам, обязан был сделать запись в журнале.

Получив инструктаж у командования, я заступил на дежурство и занялся своей работой: обошел расположение части, провел ужин в столовой, вечернюю поверку и отбой. По телефону доложил дежурному по соединению о положении дел. Дождавшись, когда личный состав угомонится и уснет, я сделал запись в журнале проверок: «Убыл в 23.45 для проверки котельной и автопарка». Перед выходом предупредил дневального роты о маршруте движения и вышел на улицу. Ночь была тихая, звездная, мороз около 10 градусов. Расстояние от казармы до котельной по дороге через тайгу 800 метров, а от котельной до автопарка 1500-1600 метров.

Выйдя из котельной, метров через 250-300 на дороге я увидел три силуэта: два одинакового роста, около 180-190 сантиметров, третий пониже около 160 сантиметров, и принадлежал он подростку или девушке. Фонарь я не захватил, так как прекрасно знал дорогу, да и луна светила ярко. Что меня удивило, так это внешний облик и одежда идущих: сложены они были непропорционально: туловище длиннее нижних конечностей, руки, тонкие и длинные, достигали уровня коленей, продолговатая голова без шеи сразу же переходила в туловище.

В тех местах Красноярского края случались побеги заключенных. Но об этом МВД всегда ставило в известность армейские гарнизоны. Тогда откуда взялась эта троица? Информации о побегах на инструктаже я не получал. Одеты они были в подобие гидрокостюмов и, самое главное, излучали слабый фосфоресцирующий зеленовато-голубой свет!

Приняв их за террористов или диверсантов, я схватился за кобуру с пистолетом, пытаясь ее расстегнуть, и громко приказал: «Стой! Стрелять буду!» До неизвестных было метров 100-120, пистолет на таком расстоянии малоэффективен, но так поступать предписывалось инструкцией. Что произошло дальше, я восстанавливал по памяти в течение последующих трех-четырех лет, но к полной ясности не пришел.

На мой окрик и судорожное движение руки к кобуре раздался шипящий звук (так открывают бутылку шампанского), и я получил сильный удар в грудь! Не знаю, потерял ли я сознание хоть на мгновение или нет, но все, что я увидел и запомнил, было как бы со стороны.

Я и моя сущность разделились – отдельно существовало мое физическое тело, одетое в шинель, при портупее с кобурой, и отдельно мое зрение, которое фиксировало все происходящее.

Первое, что я увидел со стороны, было мое распростертое в полете тело (?) с раскинутыми в стороны руками, лицом вниз, без головного убора. Тело двигалось с большой скоростью по трубе, как бы ввинчиваясь в нее. Вокруг было светло, серовато-зеленоватый свет исходил от стен. Ощущение было такое, будто огромный пылесос всасывал меня в неизвестность. Труба изгибалась, делала резкие повороты. Но что интересно: я ни разу не прикоснулся к стенкам этой трубы, и при такой огромной скорости движения волосы и полы шинели оставались в абсолютной неподвижности. На ногах были хромовые сапоги, но каблуки на них отсутствовали (?).

Следующий кадр – комната, наподобие больничной палаты или операционной. Ослепительно белые стены и яркий свет, не дающий теней. Стены совершенно голые – ни светильников, ни отверстии. В центре этой куполообразной овальной комнаты стоял стол (как в морге). На нем лежало мое тело лицом вниз, в полной экипировке дежурного, с повязкой на рукаве.

Но, о ужас! Черепная коробка была открыта, как обыкновенная шкатулка, и крышка была откинута от затылка ко лбу! Я видел свой мозг! Серо-желтая, студенистая масса чуть подрагивала, как желе или холодец. Крови не было видно, тело ощущало холод, идущий от стола. Затем из воздуха, из пустоты, материализовались эти трое существ в гидрокомбинезонах, лица были закрыты масками. Они стояли вокруг стола и рассматривали мой мозг.

Третий кадр – та же комната с тем же ярким светом и тремя неизвестными у стола, на котором, также без движения, распростерто мое тело с открытой черепной коробкой. У одного высокого индивида в руках с тонкими длинными пальцами оказалась булавка с ярко-красной, мерцающей головкой. Этой булавкой он сделал пять точечных уколов в открытый мозг. После третьего укола (в районе мозжечка) мозговое вещество дернулось, хотя боли я не ощутил. Зрение стало угасать – эти трое растворились в воздухе, как сигаретный дым.

Очнулся я в казарме (?), сидя на стуле, от довольно увесистых похлопываний по щекам. Открыв глаза, я увидел перед собой перепуганных насмерть дневального роты младшего сержанта Максуда Мамедова и солдата Василия Ивашина.

Они энергично приводили меня в чувство, с ужасом взирая на появившегося дежурного по дивизии. При этом Василий шлепал меня по щекам и тряс за плечо, а Мамедов набожно причитал: «Ай, Алла! Капитана, ты откуда?..»

Я машинально взглянул на входную дверь казармы – она была закрыта изнутри на два мощных железных засова! Над дверью висели большие электронно-механические часы «Янтарь», они показывали 00.07. Я глянул на ручные электронные часы – они показывали то же время… Отсутствовал я в казарме ровно 22 минуты. По прошествии определенного времени я проделал тот же путь с хронометражем к котельной. Все, вместе взятое, заняло 17 минут, то есть выходило, что 5 минут я находился неизвестно где и как попал в казарменное помещение с закрытой дверью – непонятно!

В 00.32 в дверь казармы раздались мощные удары и послышалась ругань на «истинно русском, непечатном» языке. Голос принадлежал командиру части майору Владимиру Саввичу Остапюку. Ворвавшись в казарму, он набросился на меня и дневального по роте с вопросами, что случилось в части. Выслушав наши доклады, а также дежурного по парку и кочегаров, он успокоился и повел меня в свой кабинет.

Я поведал ему о своем происшествии. Командир в свою очередь рассказал, что был в гостях с женой у товарища, как полагается, в честь праздника выпили, попарились в баньке и в 23.45 отбыли на «уазике» к себе. Подъезжая к расположению части, увидели зрелище, от которого потеряли дар речи: огненно-черный шар, зловеще переливаясь и освещая все вокруг, уходил в звездное безоблачное небо! Прикинув место, откуда поднимался шар, майор решил, что взорвался один из паровых котлов нашей котельной! Приказав водителю свернуть с основной дороги, он ворвался в расположение части и устроил мне разнос за то, что прозевал «диверсию».

Успокоившись, майор отправил жену на машине домой, а сам остался в казарме. «Пойдем осмотрим твой маршрут движения, – сказал он. Потом, удивленно взглянув на мои ноги, задал вопрос: – Где твои каблуки?» Я в ответ промычал что-то невнятное.

Вооружившись фонарями, мы детально обследовали весь мой путь. На заснеженной дороге от котельной к автопарку четко вырисовывались мои следы и обрывались! Шел человек, оставляя следы на снегу, а затем взял да испарился, улетел. Но самое интересное – мы нашли мой правый каблук. В центре его было двухсантиметровое отверстие с ровными, оплавленными краями. Такое впечатление, что кто-то проткнул каблук раскаленным железным стержнем. Крепежные гвозди отсутствовали.