Танцы на стеклах - Екатерина Аверина

Она жмется ко мне всем тельцем и плачет. Реву вместе с дочкой, тиская, целуя, заглаживая как котенка.

– Мамочка, ты живая, – плачет Тасенька. – Мы думали, ты умерла. Мама… – рыдает малышка.

– Я здесь, здесь, мое солнышко, – хриплю в ответ. Горло сдавливает, глотать, дышать невозможно. Не знаю, как получается говорить. – Я искала тебя. Все это время искала.

– Нас папа бросил, – хлюпает носом моя крошка. – А у меня теперь новый папа. Хороший, – шепчет мне на ушко зайка. – Ты не будешь ругаться?

– Нет, нет моя девочка. Никогда не буду ругаться.

Не могу оторваться от нее. Как ненормальная, треплю ее по распущенным волосикам, вдыхаю из запах, глажу по спинке, ощупываю, чтобы убедиться в том, что моя малышка настоящая. А Тасенок все плачет и плачет, но уже тихонечко, больше просто обнимается.

Поднимаю осторожный взгляд на Демида. Он не мешает нам, наблюдает со стороны с тоской в глазах.

– Я сейчас распоряжусь, чтобы нам сделали чай, – говорит он. – Разговор будет долгий.

– Спасибо, – шевелю губами.

Сажусь удобнее на пол. Сажаю дочку к себе на вытянутые ноги. Она приложилась головкой к моей груди, накручивает на пальчик рыжую прядь волос. Когда совсем крошечной была, все время так делала, и сердце опять заходится щемящей, нежной радостью. Моя жизнь, моя душа… Нашлась!

– Пойдемте пить чай, – зовет Соколов. – Тась, покажи маме, где у нас столовая.

«У нас» сильно коробит. Что значит это «у нас»? Кроха же про нового папу говорила… Ой… В недоумении смотрю на Демида, а моя девочка поднимается, тянет меня за руку, свободной ладошкой стирая с щечек слезки.

Приводит в ту самую столовую.

– Вот. Но я не люблю тут кушать. Тетя Наташа все время ругается, – жалуется малыш.

Наташа – это, вроде, жена Соколова. В голове перемешалось все, никак не соберусь. Просто не могу. Теплая ладошка, зажатая в моей руке – все, на чем я могу сейчас сосредоточиться.

Рассаживаемся за накрытый стол. Тасенька забирается ко мне на колени и заявляет, что не хочет чай. А вот я благодарно делаю сразу пару глотков горячего травяного напитка. Спазм в горле отпускает, тепло просачивается глубже и становится немного легче дышать.

– Вот эта конфетка вкусная, – малышка достает из вазочки одну, разворачивает, сама засовывает мне в рот.

Не чувствуя вкуса, жую, проглатываю. У меня шок. Просто шок!

Он еще долго не отпускает. Мы с Демидом понимаем, что говорить при ребенке не стоит, но Тася не отпускает меня ни на секунду, а я никак не могу оторваться от нее. Мне страшно. Вдруг я сплю и сейчас отпущу этот теплый, родной комочек и он исчезнет.

Обнимаемся до самой ночи, пока Тасенька не засыпает у меня на руках.

– Давай, я отнесу ее в комнату, – предлагает Демид.

– Я сама, – жадно прижимаю малышку к себе.

– Она тяжелая, – улыбается Соколов. – Нести на второй этаж.

– Не важно. Сама.

– Понимаю, – кивает он и страхует, чтобы я не споткнулась на лестнице.

У моей девочки своя обустроенная детская в этом доме. Игрушки, планшет, красивая кровать. Мы только мечтали, что сделаем ей такую…

Укладываю, накрываю одеялом и еще некоторое время сижу с ней, вытирая с лица собственные счастливые слезы. Демид прав, нам предстоит тяжелый разговор, и я поднимаюсь с кровати дочери.

– Она здесь в безопасности, – заверяет мужчина. – И никуда не исчезнет.

– Обещаешь? – тоже перехожу на «ты».

– Конечно. Пойдем, – подталкивает меня в спину.

Оглядываюсь у двери. Моя девочка улыбается во сне, прижав к себе плюшевую игрушку. Все еще не верю, что так бывает. Мы встретились с ним сегодня случайно, и я нашла дочь. Это самое настоящее чудо!

Глава 20. Успокоительный поцелуй

Демид

В гостиной ставлю на стол бутылку хорошего вина, два бокала. Ася молча наблюдает за мной, я позволяю себе рассмотреть ее, выставляя на низкий столик тарелку с фруктами и шоколад. Нам нужна доза положительных эмоций. Будем получать их из подручных средств. Да и говорить о сложном под вино должно быть значительно легче.

Разливаю по пузатым бокалам красивый рубиновый напиток, один протягиваю Агнии.

– Успокоительное.

Кивает, делает маленький глоток и отставляет алкоголь в сторону. Берет конфету, задумчиво крутит ее в пальцах, пачкая их шоколадом.

– Мне все еще не верится, что такое бывает, – произносит тихо, убирая лакомство на салфетку.

Задумчиво подносит пальцы к губам, изящно слизывая с подушечек шоколад. Без всякого подтекста, она просто шикарна в своей женской естественности.

– Мне тоже, – признаюсь, не в силах оторвать от нее взгляд, – но я рад, что у мышонка все же есть мама. Первые дни было особенно тяжело. Я совершенно не понимал, как успокоить ребенка.

– Мышонок, – улыбается Ася.

– Ага. Она пряталась под одеялом или в шкаф. Само пришло в голову, так ее называть.

– Тася стала называть тебя папой? – задает очень сложный вопрос.

– Нет, – качаю головой. – На занятиях с психологом пару раз мелькало, лично мне ни разу не говорила. Специалист сказал, что это нормально, малышка ищет привычную для нее опору.

– Как она попала к тебе? – Ася берет бокал с вином и делает еще несколько глотков. Я допиваю все залпом, приглушаю свет с пульта. Так лучше.

– Твой муж нашел меня. Тася у вас ЭКОшная.

Кивает.

– Мы с женой тоже пытались, но у нас там какая-то дикая несовместимость, я не вдавался в медицинские подробности. Обследование полное проходили. Да ты и сама знаешь эту процедуру.

Снова кивает.

– Я тогда биоматериал сдавал. Сам не знаю, как врачу удалось меня уговорить, – хмыкнув, кручу в пальцах тонкую ножку пустого бокала. – Все анонимно. Сдал и забыл. А потом пришел Аверьянов, держа за руку перепуганную малышку, и заявил, что она моя дочь.

– Нет… – ее красивые глаза округляются, зрачки расширяются.

– Да, Ась. Я все тщательно проверил. Я – биологический отец Таси. Твой муж нашел меня через знакомого в той самой клинике. Этот знакомый там больше не работает, я решил это сразу. Но данные ему передали, а найти человека, имея на руках контакты, ничего не стоит.

Доливаю нам еще вина. Сейчас будет больно, и мне бы хотелось, чтобы она приняла хоть немного анестезии.

– Пей, – сам вкладываю бокал ей в руки.

– Не хочу, – качает головой.

– Надо. Сегодня это твое лекарство. Да и мое тоже, – усмехаюсь.

Телефон на столе вздрагивает, начинает вибрировать. Наташа… Ася тоже видит, а мне почему-то