Наложницы. Тайная жизнь восточного гарема - Шапи Казиев

Были и простые отставки, когда прежняя фаворитка получала ограниченное содержание, наподобие ветеранок гарема эмира Бухарского. Кроме того ей выплачивалась пенсия, подразумевавшая молчание получательницы денег относительно тайн султанского гарема. Однако, учитывая страсть гаремных див к сплетням, щедроты нового султана могли внезапно иссякнуть. Если отставная красавица не успевала найти себе мужа и обзавестись семьей, ее, как правило, ждала нищета или публичный дом.

Но и такая отставка была не самым плохим исходом. Опальная фаворитка запросто могла оказаться и на невольничьем рынке, и в казармах янычаров, и в мешке на дне Босфора.

Дворец Топкапы в Стамбуле

Мелек-Ханум, жена великого визиря Кипризли-Мехмет-Паши, сама прошла тернистый путь от стремительного возвышения до крушения всех надежд. В результате клеветы и интриг, она была изгнана не только из гарема, но ей даже пришлось бежать в Европу, где она испытала все тяготы полуголодного существования.

Путешествуя по Египту, Ж. Нерваль попал на невольничий рынок и намерился совершить благодеяние. Он купил красивую рабыню, чтобы затем дать ей свободу. Однако рабыня, как оказалось, вовсе не разделяла взглядов просвещенного европейца:

– Свободна! – сказала она. – И чем прикажете мне заниматься? Свободна! Куда мне идти? Лучше продайте меня обратно Абд аль-Кериму.

– Но, дорогая моя, не в правилах европейца продавать женщин, получать деньги таким образом бесчестно.

– Как же быть? – сказала она, плача. – Разве я смогу заработать себе на жизнь? Ведь я ничего не умею!

– Может быть, ты пойдешь в услужение к какой-нибудь даме, исповедующей ту же религию?

– Я? В услужение? Ни за что. Продайте меня. Меня купит мусульманин – шейх или паша. Я смогу стать госпожой! Вы хотите со мной расстаться… Отвезите меня на рынок.

Что за необычная страна, где рабы не желают быть свободными! Однако я знал, что рабыня права…»

Дети в гаремах

Законные дети незаконных жен

Дети, были ли они рождены женами или наложницами, становились всеми признаваемыми законными наследниками его султанского величества.

О детях, прижитых от собственных невольниц, без совершенного с ними брака, в шариате говорится: «…Если дети родились в срок, правилами шариата определенный, и если, кроме хозяина, никто другой не имел с невольницей сожития, то дети эти имеют одинаковое с прочими детьми право на наследство отца.

Собственное признание и объявление лица свободного состояния, что дети, рожденные его невольницей, им прижиты, делают их свободными и достаточно для определения законного их рождения.

…Невольницы, с которыми хозяин их имел сожитие и прижил детей, именуются умме велед.

Сожитие хозяина и рождение ребенка не дает права на свободу.

Но умме велед приобретает то преимущество, что при жизни ребенка ее хозяин не имеет права ее продать и по смерти хозяина она достается в наследство на часть ребенка и через это получает свободу».

…По случаю рождения принца устраивались грандиозные торжества с орудийными салютами и фейерверками. Когда рождалась принцесса, торжества были менее пышными.

Колыбель младенца, по своему дорогому убранству, походила на маленький трон. Счастливая мать получала дорогие подарки, новый ранг и апартаменты, кормилиц и увеличенный штат прислуги.

Жены, имевшие сыновей, очень ими дорожили. Сын был основой благополучия и надеждой на лучшее будущее даже для простой рабыни. Даже в обычных семьях, если умирал хозяин, его свободный сын мог получить свою мать как часть наследства и дать ей свободу.

Когда ребенок заболевал, принимались всевозможные меры для его лечения. Дело доходило до того, что если младенец умирал, то вместо него тайно покупали на стороне похожего ребенка. Несчастных матерей не останавливали даже страшные кары, если обман откроется.

Гаремные войны за престолонаследие

В Средние века существовало жестокое установление, согласно которому всех сводных и даже родных братьев назначенного султаном наследника безжалостно убивали.

Как пишет А. Крутье: «Законы о наследовании трона устанавливали, что власть от умершего султана переходит не его сыну, а старшему мужчине из живущих членов семьи. Мехмед Завоеватель, хорошо поднаторевший в дворцовых интригах, сформулировал положения, которыми жила Османская империя на протяжении веков. Эти правила, в частности, позволяли султану умертвить всю мужскую половину своей родни, чтобы обеспечить трон для собственного отпрыска. Результатом этого в 1595 году стало страшное кровопролитие, когда Мехмед III по наущению матери казнил девятнадцать своих братьев, включая младенцев, а семерых беременных наложниц своего отца велел завязать в мешки и утопить в Мраморном море. «После похорон принцев толпы народа собрались возле дворца смотреть, как матери умерщвленных принцев и жены старого султана покидают насиженные места. Для их вывоза были использованы все экипажи, кареты, лошади и мулы, какие только имелись во дворце. Кроме жен старого султана под охраной евнухов в Старый дворец были отправлены двадцать семь его дочерей и более двухсот одалисок… Там они могли сколько угодно оплакивать своих убиенных сынов», – пишет посол Г.Д. Роуздейл в книге «Королева Елизавета и Левантийская компания» (1604).

Мать и дитя. Художник Фредерик Артур Бриджмен

В 1666 году Селим II своим указом смягчил суровые уложения законов Завоевателя. По новому указу имперским принцам даровалась жизнь, но до смерти правящего султана им запрещалось участвовать в общественных делах.

С этого момента принцев содержали в кафесе (Золотая клетка), помещении, примыкающем к гарему, но надежно изолированном от него.

Вся жизнь принцев проходила вне всякой связи с другими людьми, кроме нескольких наложниц, у которых были удалены яичники или матка. Если по чьему-либо недогляду какая-то женщина беременела от заключенного принца, ее немедленно топили в море. Принцев охраняли стражники, у которых барабанные перепонки были проколоты, а языки надрезаны. Эта глухонемая охрана могла стать при необходимости и убийцами заключенных принцев.

Жизнь в Золотой клетке была пыткой страхом и мучением из-за полного неведения всего, что происходило за стенами. В любой момент султан или дворцовые заговорщики могли там всех поубивать. Если принц выживал в таких условиях и становился наследником трона, он чаще всего был просто не готов править огромной империей. Когда в 1640 году умер Мурад IV, его брат и преемник Ибрагим I так испугался толпы, рвавшейся в Золотую клетку, чтобы провозгласить его новым султаном, что забаррикадировался в своих покоях и не выходил до тех пор, пока не принесли и не показали ему тело мертвого султана. Сулейман II, проведя в кафесе тридцать девять лет, стал настоящим аскетом и увлекся каллиграфией. Уже будучи султаном, он не раз высказывал пожелание вернуться к этому тихому занятию в уединении. Другие принцы, как упомянутый Ибрагим I, вырвавшись на свободу, пускались в дикий разгул, как бы мстя судьбе за погубленные годы. Служившая фундаментом сераля невольничья система пожирала в Золотой клетке своих творцов и превращала их самих в рабов».

Принц мог стать султаном, его могли женить на принцессе из другой державы или на дочери турецкого сановника и отправить в провинцию, подальше от дворца, а могли и просто лишить жизни в интересах соперничающих за престол кланов.

Драме такого рода Ж. Расин посвятил свою трагедию «Баязид», написанную под впечатлением рассказов очевидца кровавых событий – французского посланника в Турции графа де Сези. Трагедия была поставлена во Франции в 1672 г. и позже стала классической.

В предисловии к трагедии автор счел нужным кратко описать ход исторических событий: «У султана Мурада, или Мурата (Мурад IV. – Авт.), повелителя турок, завоевавшего в 1638 г. Багдад, было четверо братьев. Первый, Осман, был султаном до него и процарствовал около трех лет, по прошествии которых янычары лишили его и престола, и жизни. Второго звали Орхан. В первые же дни своего правления Мурад велел задушить его. Третьим был Баязид, царевич, на которого возлагались большие надежды. До осады Багдада Мурад – то ли из политических соображений, то ли из братской приязни – щадил царевича. Но после того как город был взят, торжествующий султан отправил в Стамбул повеление умертвить Баязида, каковое и было исполнено примерно так, как я изобразил в своей пьесе. Мурад имел еще одного брата по имени Ибрахим, которого презирал за тупость и потому не опасался; впоследствии Ибрахим стал султаном. Ныне царствующий султан Мехмед является сыном Ибрахима и, следовательно, племянником Баязида».

Один их героев пьесы – великий визирь Акомат раскрывает своему наперснику, а заодно и зрителям, тайны борьбы за престол: