Рудольф Нуриев - Мария Баганова

В одной из сцен балета Маргарет сидит в шезлонге в алом бальном платье, окружённая обожателями. Аштан утверждал, что именно так выглядела Анна Павлова во время ее визита в Лиму в Перу.

С Фонтейн Аштон работал уже много лет, и они хорошо понимали друг друга, а вот с Нуриевым возникали проблемы. Вредило не только недостаточное знание языка. Благовоспитанный джентльмен Аштон не выносил конфронтаций и совершенно не умел ругаться, в то время как Нуриев не стеснялся материться на репетициях. К счастью, англичанин не понимал смысла этих выражений. но интонации все равно оказывались доходчивее слов. «Фреду порой не слишком нравились его сибирские манеры», — вспоминал один из участников тех репетиций. Иногда, не желая спорить, Аштон просто выходил «перекурить», предоставляя Нуриеву делать что он хочет.

Весьма интересным было обращение Нуриева, классического танцовщика, к современной хореографии. Первым его шагом в этом направлении стала встреча с гениальным Роланом Пети.

Пети родился в 1924 году в Париже, в семье владельца небольшого бистро. Учиться балету он стал случайно: один из посетителей заметил, что у мальчика есть к этому способности, — и отец отдал его в школу. В 16 лет Ролан Пети был принят в кордебалет Парижской оперы, а директором Оперы в то время был Серж Лифарь, который быстро обратил внимание на одаренного танцовщика и стал поручать ему сольные партии.

В конце Второй мировой войны Ролан Пети занялся постановкой собственных балетов. Его первым крупным успехом в 1945 году стал балет «Комедианты» на музыку Анри Коре. Спустя год в этом театре Шанз-Элизе состоялась премьера балета «Юноша и смерть» по сценарию Жана Кокто на музыку Баха. Этот десятиминутный балет стал первым из его признанных шедевров.

С Роланом Пети работали многие звезды балета: Жанин Шарра, Рене Жанмер, Марго Фонтейн, Карла Фраччи, Эрик Брюн и Паоло Бартолуцци. Ставил он балеты и для российских танцовщиков; так, для Майи Плисецкой он поставил балет «Больная роза». В 1954 г. Ролан Пети и балерина Зизи Жанмер поженились, и она родила ему дочь.

В 1965-м Ролан и Зизи познакомились с Рудольфом, восхищавшимся талантом балетмейстера. Он мечтал о его балете «Юноша и смерть» — и мечта осуществилась. Рудольф никогда не исполнял этот номер на сцене, но в 1965 году был создан небольшой фильм-балет, где Рудольф танцевал Юношу, а Зизи Жанмер — Смерть.

Съемочная площадка изображала полупустую комнату с серыми грязноватыми стенами, железной кроватью и несколькими стульями. Лежащий на кровати юноша поднимался, ощущая беспокойство и чье-то присутствие, начинал танцевать, пугливо озираясь. Потом появлялась Женщина, она же Смерть. Прекрасная и влекущая. Поначалу она пугала Юношу, но затем он подпадал под ее обаяние. Однако Женщина не собиралась дарить ему даже поцелуя. Она дразнила Юношу и все время от него ускользала, а перед тем как исчезнуть, завязывала на свисающей с потолка веревке петлю и властно на нее указывала. Смерть, самоубийство — единственный путь к чарующей, но недостижимой Любви. Юноша повиновался.

Потом были балеты «Экстазы», «Пелеас и Мелисанда», а 23 февраля 1967 года Пети поставил на сцене лондонского театра Ковент-Гарден балет «Потерянный рай», где главные партии исполнили Марго Фонтейн и Рудольф Нуриев. Автор музыки — французский композитор и дирижер Мариус Констан, близкий друг Ролана Пети и музыкальный руководитель его труппы, в будущем — дирижер Парижской оперы.

Балет «Потерянный рай» изображал сотворение Адама и Евы, их грехопадение и изгнание из Рая.

Сначала на сцене появлялось яйцо — смутно мерцающая форма. Из этого яйца в голубых неоновых вспышках возникал человек в белом трико. Он познает окружающий мир и самого себя. Его движения поначалу слабы и отрывисты, но потом к нему приходит уверенность. Тогда он опускается на колени, благодарный за открывшийся ему мир, а над его головой возникают оранжевый полукруг Земли, зеленый полукруг неба и пунцовое солнце между ними.

Вслед за мужчиной рождается женщина. Она появляется из-за его спины, словно вырастая из его ребра. Поначалу женщина беспомощна, и мужчина направляет ее движения и поддерживает ее. Потом она обретает самостоятельность и становится равноправной партнершей. Они соприкасаются пальцами, между ними словно проскальзывает искра. Отпрянув, они скользят друг к другу спинами, их руки встречаются наверху и одновременно смыкаются ноги, так что прогнувшиеся тела образовывают почти правильный овал.

Сзади вырастает древо познания, и появляется Змий, которого изображают пять танцовщиков, каждый из которых, лежа ничком, цепляется ступнями за шею следующего. Их согнутые руки упираются в пол, подобно лапам гигантского ящера. Женщина исчезает в змеиных кольцах. На заднике появляется ее лицо с широко открытыми, полными, влекущими губами. Мужчина опоясывает сцену двумя большими полетными кругами и ныряет прямо в губы на заднике.

В последнем эпизоде мужчины и женщины в пурпурно-черных туниках с желтыми кругами на торсах изображают оргию. Среди них — Адам и Ева. Она еще сохранила нежность, а ее партнер движим лишь чувственной страстью. Когда оргия достигает апогея, молния поражает мужчину. Женщина возвращается к нему, осматривает его недвижное тело со смесью стыда и отвращения.

Ролан Пети вспоминал: «Наверное, самым дорогим для меня танцовщиком был Рудольф Нуриев. Он порой мог вести себя как последняя сволочь, но у него было настоящее горячее доброе сердце, и я это знал. Я любил его, и он любил меня, несмотря на то, что мы сражались с ним в репетиционном зале».

Но Ролан Пети, как и Морис Бежар, были из балетмейстеров. воспитанных на классическом балете. А Нуриев не побоялся пойти еще дальше и сотрудничать с теми, кто никогда не надевал пуанты.

Большим шагом в сторону современного балета стало выступление Нуриева на телевидении в 1971 году в составе Танцевальной труппы Пола Тейлора. Этот ученик Марты Грэхем до сих пор считается одним из самых примечательных американских балетмейстеров. Он никогда не танцевал в классическом балете, а в своих постановках использовал «жесты и позы улиц».

По словам критика, в тот день «на один вечер в не утихающей в течение полувека войне между классическим танцем и танцем модерн наступило перемирие. До этого артисты классического балета не якшались с босоногими танцорами, и те отвечали таким же недоверием».

Сам Рудольф Нуриев говорил, что современный танец привлекает его не только иной хореографией, но и большим разнообразием и богатством тематики, недоступным классическому танцу.

Особенный эмоциональный накал Нуриева, свойственная ему экспрессия в сочетании с широкими возможностями танца модерн, также экспрессивного по своей природе, создавали потрясающий эффект. Нуриев учился, несмотря на то, что был звездой, равной которой в хореографии в то время просто не было, однако и сам многому мог научить хореографов. Он стал танцевать с ансамблем Марты Грэхем, и их постановки имели огромный успех.