Тень гоблина - Валерий Казаков

Только за кованой решеткой к Малюте постепенно начало возвращаться чувство реальности. Небо, солнце, куда-то спешащие люди, тщательно обходящие стороной площадь с нелюдимым красавцем-дворцом, в котором обитали некие темные силы, поработившие эту страну и превратившие людей в покорных и безропотных пешек.

На соседней улице его ждал Амирян.

— Ну, как, дружище, впечатление от встречи с нашими гоблинами?

— Поехали, Геворк, к магазину, возьмем водки, уедем куда-нибудь в горы и нажремся. Это просто какой-то финиш! Руки целуют! Ты представляешь, у меня такое ощущение, что я только что вернулся из логова этих, как ты их там сейчас назвал? Гоблинов что ли? Представляешь, я даже был удостоен величайшей чести лицезреть их главаря! Ты знаешь, что он мне сказал?

— Что-то ты, дружище, больно нервным сделался после высокой встречи. Это, брат, близость пустыни, наверное, сказывается. И давай договоримся, — понизив голос и чуть ли не силком заталкивая друга в машину, произнес Геворк, — кричать на улицах у нас не принято, это может быть расценено как нарушение общественного порядка. Садись и поехали, работать надо, а не водку пить. Не все так плохо, как тебе кажется, уже велено перевести тебя в одну из президентских гостиниц, говорят, глянулся ты ему. Этого только не хватало на мою бедную армянскую голову.

Малюта молчал, тупо глядя в лобовое стекло. Ему было стыдно за свою минутную слабость. Ну подумаешь, что собственно произошло? Тебе с ними детей что ли крестить? Отработаешь свою тему, бабки получишь и в Москву, а урюки пусть сами разбираются, кто и как ими управляет. Тоже мне, борец за демократию Азии выискался!

— Так говоришь, гоблины тебе наши не понравились? — прервал его мысли Амирян. — Только я тебе вот что, дружище, скажу — наши от других, в том числе и ваших, мало чем отличаются. Мне последнее время вообще кажется, что идет активная трансформация всей нашей цивилизации, а мы, как слепцы, этого не видим. Может, ты и прав, действительно грядет всемирная кастрация христианских ценностей и созданной на их базе культуры. К чему это приведет, неизвестно, и какая сила вылезет из-под обломков старой атлантической Европы, никто знать не может, да, похоже, особенно и не стремится узнать, а хватятся да, боюсь, поздно будет. Однако надо полагать, что это будет сила, глубоко нам чуждая и враждебная. К сожалению, об этом мало кто догадывается…

— Да, один призрак уже когда-то рыскал по Европе, а какой его сменит, одному гоблину известно, — перебил Малюта, — а то, что мир наш в надломе, особенно отчетливо видно на примере творческих личностей. Ты посмотри кругом — и в литературе, и в живописи, и в кино, и даже на нашем помойном телевидении, если что-то и выплывает талантливое, то обязательно или чернуха сплошная, или такой авангардный излом, что жить не хочется. Мир действительно ускоренно сползает с реалистических критериев, а деформированное искусство неизбежно порождает деформированное сознание. Сегодня, практически в каждом офисе, да что офис, в миллионах квартир на стенах висит такое убожество, что вслед за глазами мозги разбегаются. А люди же это видят каждый день, они под это едят, спят, трахаются, помирают.

— Узнаю старого спорщика и опытного схоласта, — засмеялся Амирян. — Я помню, как ты еще в училище всему взводу головы морочил, доказывая сначала первичность духа, а потом первичность материи. Я бы, конечно, и сегодня с превеликим удовольствием взялся поспорить о нелюбимых тобою неореализмах, да голова совсем другим занята. Гоблины гоблинами, а работать все-таки начинать надо. Задание сегодня уже получено, и условия выполнения объявлены. Великий хозяин решил, что о нем мало говорят в мире, так ведь и совсем забыть могут. Вот тебе и предлагается придумать повод для приличного международного скандала, в рамках закона и приличий, конечно. Выполняешь работу, получаешь двадцать тысяч американских тэнге и «драг нах хаус»! Так что, видишь — не задание, а сущий пустяк.

— Ты это серьезно, что ли? — поразился Малюта.

— Куда уж серьезнее. А мне, между прочим, условия для мыслительного процесса тебе велено создать. Сейчас едем за город, в новые отели, это что-то вроде роскошных вилл для очень высоких гостей. Но смотри, в обслуге там простых людей нет, а все помещения настолько хорошо обустроены, что в них все видно и слышно, даже в сортирах и банях.

— Да, Геворк-джан, удружил так удружил, — засмеялся Малюта.

— Ну уж чем богаты. Ты же, надеюсь, не забыл боевой клич крылатой пехоты? — подмигнул Геворк и шутливо толкнул его в плечо.

— Еще бы! «Нет задач невыполнимых!»

— Ну вот и будем выполнять, только на часок заедем ко мне в офис. Хоть посмотришь, как я устроился, заодно без соглядатаев пообедаем и мал-мала выпьем.

Амирян уже давно серьезно занимался конструированием устойчивых финансово-экономических систем и был признанным авторитетом в этой области. Когда-то очень давно, когда само слово «бизнес» было одним из самых страшных ругательств, Малюта мог часами слушать рассуждения друга на далекие и не совсем понятные ему темы. Однако в устах этого огромного армянина неудобопроизносимые экономические формулы обретали черты какой-то необычно сложной и завораживающей поэзии, в которой все волшебным образом, как в трактатах алхимиков, превращалось в деньги.

Посиделки их часиком, конечно же, не закончились, а обозначение выпитого спиртного по старинной мерке «мал-мала» обернулось почти килограммом «огненной шотландской воды» на брата. Бражничали, чтобы никого особенно не смущать, прямо в кабинете родоначальника туркменского экономического феномена. Над подгулявшими друзьями во всю стену полыхало разноцветными лампочками Каспийское море, будущее экономики и призрачная надежда страны.

К ночи все уже было переговорено и перевспомнено. Малюта, осоловело глядя на карту, заплетающимся языком брякнул:

— Геворк-джан, а может, предложить Великому, да продлит Аллах его годы, переделить по-своему шельф Каспия, а то коварным соседям всё, а бедных туркмен, как и в прежние времена, опять обжали, а?

— Слушай, а ты умный! Эта идеища многого стоит, поверь не последнему на планете экономисту! — зевнув и с хрустом потянувшись, отозвался Геворк. — Но все идеи, дружище, оставляем на завтра. А сейчас, а сейчас, — пытаясь придать пьяному голосу особое, торжественное звучание, возвестил он, — я повезу тебя, брат, к самым очаровательным гуриям этих некогда диких мест!

Однако встать из-за стола ни один ни второй уже практически не смог. Предательский пол так и норовил выскользнуть из-под ног и опрокинуть доблестных джигитов, как норовистый жеребец.

Как и во всякой основательной пьянке, особенно военных и госчиновников, гурии, гейши, путаны, словом, девчонки, являются, как правило, персонажами мифическими и приходят к богатырям, утомленным неравной борьбой с зеленым змием, исключительно в крепких снах. На ночевку друзья устроились прямо здесь же, в кабинете, благо, удобных диванов было аж целых три, а у бережливого Амиряна, такого же, как и Малюта, кочевника, запасные комплекты белья и зубные щетки всегда имелись.

Наутро, как и подобает людям с армейской закваской, приятели пробудились рано и, как это ни странно, с весьма трезвой головой, правда, с изрядно помятыми лицами, но зато с неукротимой жаждой деятельности. Малюта еще лениво потягивался под одеялом, отодвигая подальше момент изуверского насилия над собственным телом, которое, увы, неизбежно должно быть принесено в жертву новому дню. А пока длился этот сакральный процесс, неутомимый армянин уже вовсю терзал свой жалобно попискивающий компьютер.

— Ну, что, дружище, вставай и погляди, как верный друг, заметь, с тяжеленькой головой во всю ивановскую строчит, зарабатывая тебе твой гонорар. Да, здесь, как не крути, тебе еще и премия светит!

— И большая? — вяло отозвался Малюта.

— Будь спок, премиальные у шефа щедрые, как солнце в пустыне, главное — вовремя в тень смыться. Иди, читай и правь свой отчет. Кстати, звонила Лара и передала, что тебя срочно разыскивает жена, твой мобильник у нас отключили, так, на всякий случай.

— Я не пойму, ты что правда что ли согласился насчет идеи с шельфом?! — отбросив в сторону одеяло, поднял брови Скураш.

— А то! Ты даже себе не представляешь, в какую масть ты попал, в самую что ни на есть козырную. Буквально послезавтра к нам приезжают с официальным визитом ваши главные газовики и нефтяники во главе с Бимом Захеровым, чем не повод возвестить всему миру о кровной народной обиде? Все, давай колдуй с текстом, — поднялся из-за стола Геворк, — а я поскакал к премьеру на пятиминутку. Ну, ты и молодчина, с тобой работать — мед пить! Может, останешься поработать на так называемой постоянной основе?

Не успела за Амиряном затвориться дверь, как Малюта вскочил и, натянув джинсы, сразу засел за компьютер. Через час емкая, на полтора печатных листа, докладная и краткий сценарный план действий на четырех страницах были готовы.