Любовь к шпиону - Барбара Картленд

— Его Величество был очень благосклонен, — отвечал маркиз, — и хотя нам предложили выпить, приглашения остаться на ленч не последовало.

— Самое главное, — многозначительно вздохнула графиня, — что вы вернулись. — Произнося это, она положила руку на предплечье маркиза, а он тут же отметил, что ее кисть, не такая изящная, как рука Симоны, наверняка оставила бы кайзера равнодушным.

— Я очень рад, что ваш визит во дворец прошел успешно, — признался барон. — А сейчас, поскольку время ленча уже наступило, прошу всех к столу.

К ним присоединились баронесса и Каролина, которая хотела услышать все подробности того, о чем они говорили с кайзером и какое впечатление на Симону произвел дворец.

— Он такой большой и переполненный, — пыталась объяснить Симона, — там слишком много произведений искусства и слишком много мебели. Кайзеру трудно все это достойно расставить и показать.

— Это правда, — согласился барон, — но, надеюсь, вы не сказали об этом императору? Он не выносит критики!

Маркиз рассмеялся.

— Конечно, нет. Представьте, Его Величеству очень понравились руки Симоны.

— О, так и должно было случиться, — воскликнул барон. — Мне следовало вам раньше сказать, что Его Величество оценивает женскую красоту в первую очередь по рукам. У дамы может быть нос, как у калмыка, впалая грудь и даже горб, но если у нее красивые руки, то в разговоре он будет рассыпаться в комплиментах и, расставаясь, непременно поцелует ей руку.

— Причем, если это происходит при свидетелях, то один раз, а если наедине — десять раз, — добавила баронесса.

Маркиз снова рассмеялся, но потом заметил, что графиня, сидящая рядом с ним, чем-то разгневана и злобно посматривает на Симону.

Он вдруг испугался, но не за себя, а за эту очаровательную девушку, которая помогла ему больше, чем это можно было выразить словами. Маркизу неожиданно пришло в голову, что Симоне может грозить опасность не от кайзера и его агентов, которые захватили Уотсона, а от этой женщины — графини, и причиной тому будет он.

«Чем быстрее мы уедем из Германии, тем лучше», — подумал Ирвин.

Сразу после ленча он поспешил к себе в комнату, чтобы переодеться и поговорить с Доркинсом. Как только камердинер вошел и закрыл за собой дверь, маркиз вопросительно посмотрел на него.

—Хорошие новости, милорд, — произнес слуга. Он говорил тихо, и маркиз тут же повел его к окну, туда же, где говорил с Симоной прошлой ночью.

—Ты связался с камердинером кайзера? — тихо спросил маркиз.

— Я видел Франца, милорд, — ответил Доркинс, — и он был рад видеть меня. Мы встречаемся с ним сегодня днем.

Маркиз облегченно вздохнул.

— Молодец, Доркинс!

— Он придет сюда, — продолжил Доркинс. — Я думаю, будет разумно сначала отвести его в пивную, если, конечно, у них тут есть пивные.

— Ты можешь повести его в любой трактир. Но выбирай такой, где вас не узнают и не станут за вами следить.

—Я все время помню об этом, милорд. Но пока никто не обращает на меня особого внимания.

— Слава богу! Но думаю, мы ведь можем и не заметить, что за нами следят.

— Я надеюсь, милорд, что Франц сдержит свое обещание и покажет то оружие, о котором толковал в Каусе.

— Если тебе удастся увидеть это здание, хотя бы снаружи, и запомнить, где оно находится, это уже будет большой удачей, — сказал маркиз. — На данный момент у меня нет четкого плана, как мы будем спасать Уотсона. Но нам очень повезло уже в том, что мы знаем, где его содержат. Это сэкономит нам время и силы.

— Согласен с вами, милорд, — ответил Доркинс. — И если удастся попасть внутрь Панзер-Хауса, я как-нибудь узнаю, где его содержат.

— Будь очень осторожен, — предупредил маркиз, — они начеку. Кайзер прямо спросил меня, слышал ли я об этой пушке.

—А что вы ему ответили?

— Я, естественно, ответил, что ничего об этом не знаю. Но он мне не поверил.

Доркинс вздохнул.

— Они уже слишком много знают, — проворчал он. — И это меня беспокоит. Я хочу выяснить, кто им донес.

Маркиз пожал плечами.

— Это мог быть кто угодно. Я всегда считал, что могу доверять своим слугам, но их могли подслушать. Или в беседе с незнакомцами кто-то мог проговориться.

Маркиз закончил переодеваться.

— Делай, что можешь, и не жалей денег на угощение своего друга Франца.

— Не думаю, что он пробовал что-нибудь лучше пива. Он рассказывал, как относятся к слугам во дворце.

Маркиз из разных источников слышал, что во дворце Нейс слуги-поденщики должны приносить еду с собой. Многие их них приезжали издалека, но им не предоставлялись ни еда, ни напитки.

Один государственный чиновник, который останавливался во дворце, рассказал ужасную историю. Он видел, как около сорока голодных женщин и девушек толпились на черном крыльце дворца, который кайзер хвастливо называет «самым величественным двором в Европе».

—Я с трудом верил собственным глазам, — с презрением рассказывал чиновник. — Большинство их них жевали черный хлеб, на который было тонко намазано свиное сало, и запивали все это холодным мутным варевом из цикория.

—Я не могу в это поверить! — удивлялся маркиз. — Не может же кайзер быть настолько жадным!

— Может, — уверял его собеседник, — и моя жена говорила, что женщины в такой холод были одеты в линялые хлопковые платья и маленькие шали, которые едва прикрывали голову и грудь.

Маркиз тогда усомнился в правдивости этой информации.

— Швейцары и лакеи императора, — продолжал рассказчик, — носят ливреи, шитые серебром и золотом. Дело в том, что мужчин нанимают сроком на год, а женщин — только на месяц и лишь тогда, когда весь императорский двор собирается во дворце Нейс.

— Странно, что об этом не писали газеты, — заметил маркиз.

— Об этом много говорили, но денег, выделяемых на содержание королевской семьи, хватает только на свиту Их Величеств и их гостей. Мне даже рассказывали, — со смехом добавил чиновник, — что когда кайзеру неожиданно приходит в голову мысль пригласить гостей, слугам приказывают чаще менять блюда, потому что порций на всех не хватает. А порой некоторых гостей, будто невзначай, и вовсе обходят.

Маркизу и теперь не верилось, что за дверями этого роскошного дворца может скрываться такая мелочность и скупость.

Казалось невероятным, что кайзер мог допустить, чтобы женщины, прислуживающие во дворце, страдали от голода или питались чем попало на черных лестницах, где свистели холодные сквозняки.

Маркизу казалось, что такое положение вещей лишний раз характеризует кайзера как человека безжалостного и расчетливого, стремящегося любыми способами добиться превосходства над Британией, против которой он уже ведет тайную войну.