Зачарованная - Холли Блэк

— Не знаю, не знаю, не знаю! Ну как ты не понимаешь, что я вообще ничего не знаю?

— Тогда пошли ко мне, заглянем в Интернет.

Они прошли в комнату Корни, и он включил компьютер. Экран мигнул голубым светом, затем загрузилась картинка фона. На ней был изображен волшебник, склонившийся над шахматной доской, на которой сражались две шахматные королевы — черная и ослепительно белая.

Кайя плюхнулась на живот на неубранную постель, чтобы крылья оказались вверху.

Корни постучал по клавишам, и модем заурчал.

— Ну, поехали. Ф-е-й-р-и. Так, посмотрим. Хм. Это про средство для мытья посуды, оно тебе не поможет.

Кайя фыркнула.

— Ага, зайдем вот сюда. Немецкие сказки о подменышах. Картинки. Поэзия Йейтса.

— Очевидно, я пикси, — вспомнила Кайя. — Давай щелкни на подменышей.

— Интересно.

Корни просмотрел страницу, и Кайя попыталась прочитать тоже, хотя лежала довольно далеко от экрана.

— И что?

— Тут говорят, что для того, чтобы получить украденного ребенка назад, нужно бросить подменыша в огонь… или сунуть ему в глотку горячую кочергу.

— Замечательно. Дальше.

— Ага, посмотрим тут. Пикси. Могут различать добро и зло, ненавидят орков, ростом около одного или двух футов… — Он засмеялся. — Делают волшебную пыль.

— Орков? — поинтересовалась Кайя. Она сменила позу, неожиданно осознав, что очень сложно различить, какие мышцы приводят в движение крылья. Эти неожиданные конечности двигались независимо друг от друга и от желания самой Кайи, как два насекомых, прицепившихся к ее спине.

Корни смеялся и никак не мог остановиться.

— Волшебная пыль! А ангелы, значит, производят ангельскую пыль?[5] Международные наркодельцы хватают серафимов и трясут их. Попы подметают церкви и ссыпают пыль в мешочки!

Кайя хмыкнула:

— Ты знаешь, что ты идиот?

— А то! — ответил Корни, все еще посмеиваясь.

— Ну ладно, попробуй набрать «Зимний Двор».

Сделав несколько щелчков мышкой, Корни сказал:

— Похоже, там ошиваются все плохие парни волшебной страны. А какое отношение это имеет к тебе?

— Там есть один рыцарь, который то ли хочет убить меня, то ли нет. Мои друзья сказали, чтобы я притворилась человеком, потому что есть такая штука, которая называется Десятина… это все так сложно!

Корни уселся удобнее.

— Почему ты мне не сказала?

— Я просто рассказала тебе ту часть, которая имела хоть какой-то смысл.

— Отлично, — кивнул Корни. — А теперь расскажи ту часть, которая не имеет смысла.

— Я не понимаю всего в точности, но, в общем, есть вольные фейри и придворные фейри. Ройбен — один из придворных фейри, и я встретила его в лесу, когда его подстрелили. Он от Зимнего Двора.

— Ага. Я тебя слушаю, давай дальше.

— Шип и Лютилу прислали мне записку в желуде, и там говорится, что он опасен. Он убил еще одного моего друга, Хряща.

— Записку в желуде?

— Шляпка снимается, а внутри он полый.

— Ну да, конечно.

— Ха-ха. Посмотри еще слово «Десятина», ладно? Насколько я знаю, это обряд жертвоприношения, который заставляет фейри, не относящихся ни к какому Двору, выполнять то, что прикажут придворные. Я должна притвориться человеком, чтобы они притворились, будто меня приносят в жертву.

Корни снова постучал по клавишам.

— Я нашел только всякую хрюстианскую чушь. Мол, отвалите мне десять процентов наличных, и я куплю собачью будку с кондиционером. Это жертвоприношение — насколько это опасно? Я имею в виду — ты хорошо знаешь этих своих приятелей?

— Я им полностью доверяю…

— Но? — продолжил Корни. Кайя горестно улыбнулась.

— Но они никогда мне не говорили. Они знали все это время, и ничего, ни одного намека.

В задумчивости Кайя рассматривала костяшки пальцев. Почему лишний сустав придает им такой жуткий вид? Но, однако, так и было: когда она сгибала пальцы, ей становилось не по себе.

Корни, хрустя суставами, размял пальцы, словно злодей из фильма.

— Расскажи мне всю историю еще раз — медленно и с самого начала.

Проснувшись, Кайя долго не могла понять, где находится. Подвинувшись в сторону, она уперлась во что-то плотное и теплое. Оно забормотало и отпихнуло ее. Корни. Кайя отодвинулась от него и протерла глаза. В комнате было темно, только из-за плотных коричневых занавесей просачивались полоски света. Она слышала голоса, раздававшиеся где-то в трейлере; фоном им служил записанный на пленку телевизионный смех.

Она повернулась на другой бок, пытаясь уснуть снова. Прикроватный столик оказался вровень с ее глазами. На нем лежала книга, стояли флакончик с ибупрофеном, будильник со светящимся циферблатом и шахматный конь из черного пластика.

— Корни, — позвала она, тряся свернувшегося в комок парня за плечо. — Просыпайся. Я знаю, что делать. Я знаю, что мы можем сделать.

Корни высунул голову из-под одеяла. Его глаза, прищуренные спросонья, казались блестящими полосками среди складок покрывала и подушки.

— Хорошо бы эта мысль оказалась удачной, — промычал он.

— Келпи. Я знаю, как призвать келпи.

Корни отпихнул одеяло и сел, разом проснувшись.

— Верно. Это правильно.

Он соскользнул с кровати, почесываясь через шорты некогда белого цвета, а потом уселся перед компьютером. Когда Корни пошевелил мышку, скринсейвер отключился.

Кайя слышала, как в другой комнате Дженет сообщала матери, что никогда не получит водительские права, если Корни не позволит ей брать свою машину.

— Сколько времени? — спросила Кайя.

Корни глянул на часы в углу экрана.

— Шестой час.

— Можно позвонить от вас?

Он кивнул.

— Звони сейчас. Ты не сможешь позвонить, когда я подключусь к Инету. У нас только одна линия.

Телефонный аппарат в комнате Корни был копией телефона для аварийного вызова — ярко-красный и размещенный на полу под пластиковым куполом. На нем даже была маленькая лампочка, которая, как решила Кайя, мигала, когда телефон звонил. Кайя уселась на пол, скрестив ноги, подняла купол и набрала свой домашний номер.

Трубку сняла бабушка.

— Алло?

— Бабушка?

Кайя запустила свободную руку в ворс синтетического коврика, на котором сидела. Ее взгляд упал на длинные зеленые пальцы ног — в заусеницах, неухоженные, с облупившимся красным лаком.

— Ты где?

— Я у Дженет, — ответила Кайя, шевеля пальцами. — Я просто хотела сказать, где нахожусь.

Сейчас ей было трудно разговаривать с бабушкой. Единственная причина, по которой бабушка приняла Кайю и Эллен, заключалась в том, что они были ее семьей.

— Где ты была сегодня утром?

— Я рано встала. Мне нужно было встретиться перед школой с друзьями.

В некотором роде это была чистая правда.