Причудливо тасуется колода… - Анастасия Сидорчук

морально, и физически, кстати. У нее сильная метеозависимость. Штука не смертельная, но все же… Вечное головокружение, вечная слабость. А сейчас погода меняется – вон как похолодало…  Хорошая ты, Машка! Хорошо, что тебе с Максом повезло!

– Ты тоже хороший…

– Он лучше. Да, прав Коровьев. Как причудливо тасуется колода! – Маша посмотрела на него вопросительно и удивленно, –  Да не читал я «Мастера и Маргариту», потом расскажешь, ладно?

***

Они вернулись в гостиную, где Изольда, при появлении Антона, сразу же оживилась.

– А давайте танцевать? – сказала она. И сама же быстро встала с дивана и начала кружиться по комнате.

Антон сел рядом с Галей, которая опять  украдкой посмотрела на часы.

– Галь, поздно уже.  Ты по темноте не езди одна. Мало ли что. Оставайся ночевать, у меня места много.

Он сказал это очень тихо, но Изольда все равно услышала.

– Антоша, я тоже останусь, ладно? По старой памяти. Мне же тоже опасно одной ездить ночью! Тем более  – в таком виде!

Антон вздохнул и  неожиданно развеселился.

– Да, пожалуйста! Кто – то еще желает остаться?

– Антоха, мы тоже хотели остаться… – сказал Макс. – Но я так понимаю – мест уже нет…

– Да почему? Оставайтесь! Та комната закреплена за вами в первую очередь. А Галя с Изольдой здесь поместятся, на диване. Правда, же? Дядя и Лиза – вы, надеюсь, к себе пойдете?

Когда Сергей Васильевич и Лиза ушли, он разложил диван в гостиной и выдал девушкам одеяла с подушками.

– Девушки, спокойной ночи!

И Галя, и Изольда посмотрели на него, как на умалишенного.

Затем, он постучал в комнату с коричневой шторкой.

– Не спите еще? Можно с вами посидеть?

– Не спим, заходи, – ответил Макс.

Антон прошел в комнату и сел в кресло возле окна.

– Антон, они там не подерутся? – все-таки спросил Макс.

– Да не знаю, Макс. Не должны. Устал я. – Он вытянул ноги и прикрыл глаза.

– Антон, они обе на тебя обидятся, – с упреком сказала ему Маша.

– Ну и пусть. Не хочу об этом думать. Вы же спать еще не хотите? – Они отрицательно покачали головой. – Маш, может расскажешь про эту колоду? Из «Мастера и Маргариты». Мне интересно стало…

– Это долго, – ответила она.

– Ты начало расскажи, – предложил Макс и лег на кровать. – А мы послушаем.

Маша тоже легла на кровать (Макс, разумеется, тут же обнял ее) и начала рассказывать:

– Однажды вечером на Патриарших прудах гуляли два писателя. Первым был Иван Понырёв, пишущий под псевдонимом Бездомный. Второй – его начальник по фамилии Берлиоз. Берлиоз был очень умным и начитанным. Он объяснял Ивану, какие тот ошибки допустил, в заказанных ему стихах об Иисусе Христе…

Тихо хлопнула входная дверь.

– Ну, вот куда она пошла?

– А кто из них ушел? – поинтересовалась Маша.

– Галя, да?– это спросил уже Макс.

– Галя, конечно. Изольда так просто не уйдет. А если бы ушла – то не тихонечко, а так, чтобы все слышали. – Антон вздохнул и посмотрел на термометр за окном. – Ладно, пойду верну ее. Минус 35 на улице уже.

***

Галя стояла на автобусной остановке и пыталась включить  так некстати выключившийся на морозе  старенький мобильный телефон.

С минуту Антон понаблюдал за ней со стороны (что было его давней привычкой: со стороны всегда все виднее).

– Галь..

От неожиданности она выронила телефон на асфальт.

– Да, блин… – Она наклонилась, и начала собирать разлетевшиеся запчасти от телефона.  Стекло на нем разбилось, и по виду – восстановлению уже не подлежало.

– Галь, пошли домой. Пошли… – Он взял ее за руку и потянул в сторону своего дома.

– Да не пойду я. Отстать, я домой поеду.

– Давай, давай. Пошли. Галя, телефон у тебя все равно сломался – такси ты уже не вызовешь. Автобусы уже не ходят.  Ты на морозе будешь всю ночь сидеть, что ли? Что она там тебе сказала? Я прошу у тебя прощения – и за нее, и за себя. Не знаю, что нашло на  меня, зачем я вас вместе положил…  Пойдем, у меня в комнате ночевать будешь. Я надеюсь, ты меня не боишься?

Галя посмотрела на него – и вдруг  засмеялась.

– Нет. Раз уж у меня тогда не получилось тебя соблазнить, то в таком виде уж точно без шансов!

А когда они вернулись домой, она все же смутилась. Как и предполагал Антон.

Он тихо прикрыл за собой дверь (не вышла бы Изольда), расстегнул на Гале пуховик, поскольку ее руки – было видно – совсем окоченели, и повесил его на вешалку. Затем, наклонившись, снял с нее ботинки. Шапку она сняла сама. Сняв с себя верхнюю одежду, он так же тихо открыл дверь в свою комнату и подтолкнул туда Галю.

Галя была третьей женщиной, которая заходила в его комнату. Второй была Маша. Первой – Лиза. В ночь с тридцатого апреля на первое мая. Впрочем, она тогда его разрешения не спрашивала. Так уж получилось…

– Галь, не смущайся… Все нормально! Я бы все равно тебя ночевать оставил. Такой мороз на улице! Вот и оставайся. Без всяких… скрытых смыслов. Ты замерзла?

Галя кивнула.

«Хорошая… Простая. Не испорченная», – вновь подумал он.

И лицо, и руки (она включала телефон без рукавиц) были красными от мороза. Волосы под шапкой помялись. Чего она, кажется, стеснялась.

А в соседней комнате, не находя себе места, из угла в угол ходила шикарная Изольда – с идеальной укладкой, в вечернем платье и сексуальном нижнем белье.

Вряд ли на Гале сейчас такое белье… под шерстяными колготками, штанами с начесом и вязаным бесформенным свитером… И все же она была более настоящей. Не картинкой с глянцевого журнала.

– Садись на кровать. – Антон подошел к шкафу и достал оттуда теплый махровый плед. Затем подошел к ней и накинул его ей на плечи. – Чай будешь, да?

– Не надо… – тихо сказала Галя. – Ты всех разбудишь… – имела в виду она при этом, разумеется, не Машу и не Макса.

– В мою комнату без моего разрешения никто не зайдет, не волнуйся.

Он вышел. Вернулся – с большим подносом, на котором стояли две кружки с чаем, а также небольшая чашка с салатом и большой кусок торта.

– Ешь, не стесняйся. Ты же не ела ничего. – Он поставил поднос перед Галей, прямо на кровать. И она, помедлив, все-таки начала есть, поскольку действительно была очень голодной.

– А я весь день думала, ехать к тебе или нет… Зря я приехала, да?

– Нет.