Моше и его тень. Пьесы для чтения - Константин Маркович Поповский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Иаир: Остановись, безумный!.. (Понижая голос) Что ты, что ты?.. Неровен час, нас кто-нибудь услышит!.. Подумай лучше сам о том, что Всемогущий не избрал ведь не тебя и не меня, но Он избрал Израиль! А это значит, что нам следует склониться сначала перед Всевышним, затем пред Торой, а после перед народом, чью святость подтвердил Всевышний, когда его избрал… Народ, а не фантазии, которым нет числа.
Иешуа: А как же человек? Тот, кто в молитве ежедневной ждет, что Небеса ответят, наконец, его стенаньям? Или ты полагаешь, будет справедливо смотреть на него, как на подсобный материал, равно неважный Богу, ангелам и людям?. Неужто, правда, Он несправедлив?
Иаир: Не нам судить о божьей справедливости, сынок. Он Бог, а мы – только разбитые горшки, лежащие у его ног… Или ты и вправду думаешь, что этот человек может быть угоден Небесам?.. Этот лживый, ничтожный, глупый, не знающий сегодня вечером – проснется ли завтра утром?.. Что, если наслушавшись твоих речей, он вдруг засомневается в величии и истинности Торы?.. Представь себе, какой хаос тогда начнется, потому что каждый станет толковать Писание вкривь и вкось, как захочет. И чем мы тогда окажемся лучше презренных римлян, у которых куда ни плюнешь, обязательно попадешь в какого-нибудь божка? (Поднимаясь со скамейки). Но нас тогда ждут вещи и похуже, Иешуа… Что может помешать тому, кто, усомнившись в Торе, захочет себя поставить вместо Бога и себе самому воздавать почести и приносить жертвы?.. (Негромко смеется). Представь себе – сто тысяч богов!.. Не много ли для такой маленькой страны, как наша?
Иешуа (глухо): И все же только он один, – страдающий, слепой и одинокий, – способен среди прочих голосов расслышать вечный голос Неба.
Иаир: Не станем больше спорить, Иешуа. Время гонит прочь… Не провожай меня. Хочу еще зайти к Марии…(Идет к выходу). Прощай, сынок. (Уходит).
Иешуа: Прощайте, господин.
Небольшая пауза. В глубине сцены показывается Сатан.
Сатан: Ты слышал? Слышал?.. (Смеется). Вот так начальник!
Иешуа: (возвращаясь к костям): Я слышал, демон.
Сатан: А хочешь знать, куда он сейчас направился, этот ваш начальник синагоги?
Иешуа: Я знаю, демон.
Сатан: Вот именно. Писать донос. Да не куда-нибудь, а прямехонько в Иерусалим. А знаешь, на кого?
Иешуа: (швыряет кости): Отстань.
Сатан: Ты угадал опять…(Оборачиваясь). А впрочем, подожди… Я слышу музыку… (Прислушивается). Ну, так и есть… Вот, слышишь?
Откуда-то издалека раздается музыка. Обыкновенный свет гаснет, уступая место мертвому лунному свету, который заливает сцену.
Уйдем, чтоб не мешать… Ну что же ты?.. Поторопись скорее.
13.
Сатан и Иешуа исчезают.
На сцене появляются Первый Музыкант.
Первый Музыкант:
Толпа отпрянула от бледного лица,
Что кажется больным и ждущим смерти.
Вот – Марфа, три Марии и иные,
Кто живы лишь Его любовью, вкруг
Креста сгрудились. Правая рука
Его протянута, и горестные губы
Руки касаются, и слёзы, оросив
Протянутую руку, пали. Вот
К Его стопам кровавым, сбитым, чёрным
Приникли жены, косы распустив
И волосами длинными стирая
И кровь, и грязь – с босых любимых ног.
(Поёт)
Когда своей Единый
Любови их лишит,
Пушинкой лебединой
Любовь их улетит;
Пером недвижной цапли,
Цедившей свет луны
Как яд – по сладкой капле
Впуская смерть во сны.
Христос:
Я чувствовал касанья их волос
Лишь краткий миг. Потом – они исчезли,
Бежали прочь. Вся улица – пуста,
Как будто вымел ужас…
Первый Музыкант: Как будто вымел ужас…
Играет и уходит.
Второй Музыкант: Как будто вымел ужас…
Играет и уходит.
Третий Музыкант: Как будто вымел ужас…
Играет и уходит.
Длится пауза.
14.
Призрачный лунный свет гаснет.
Один за другим на сцене появляются Иаков, Иешуа и Иосиф. Идут, переглядываясь, словно не понимая, что с ними только что случилось.
Иаков: Что это?.. Мне вдруг привиделось, как будто я в загоне для овец, о чем-то блею, но меня никто не слышит. А потом все овцы разбегаются, а я остаюсь один. И это днем!.. Чудеса.
Иосиф: А мне привиделось, как будто овечьи шкуры напали на людей и нам пришлось бежать от них скорее в горы, где было холодно и сыро… Приснится же такое, в самом деле!
Иаков: Я слышал, что пробравшись ближе к дому демоны посылают людям всякие видения, слепя глаза песком и пылью.
Мария (Иешуа): А ты?.. Что-нибудь видел?
Иешуа (швыряя на стол кости): Какой-то странный сон. Как будто на кресте распяли римляне овцу, и будто эта овца я сам.
Мария: Спаси тебя Всевышний! (Останавливаясь на пороге). А мне приснилось, что приехала сестра и всем принесла подарки. А потом я вспомнила, что она уже четыре года, как в могиле и заплакала. (Вытирает глаза ладонью).
Иаков: Мама!
Мария: Все, все, все!.. Уже молчу. (Иакову). Пойдем со мной, поможешь мне с водой.
Иаков: Ну, мама!
Мария: Шагай без разговоров. (Исчезает вместе с Иаковом).
Иосиф: И я пойду. Если тебе что-нибудь понадобится, то я на заднем дворе. (Уходит)
Иешуа (швыряя кости): Да, папа.
Пауза.
Иешуа швыряет кости.
Из темноты появляется закутанная в черное фигура, которая бесшумно скользит по сцене. Свет в комнате становится тусклым и мерцающим.
Привлеченный скользнувшей тенью, Иешуа быстро оборачивается.
Иешуа: Кто тут?
Фигура останавливается в глубине сцены, у занавеса.
Эй!.. Кто ты?.. Мне кажется, что я тебя не знаю…
Фигура медленно идет по сцене.
(Вспоминая). Хоть, впрочем, подожди…
Фигура едва заметно кивает.
(Почти шепотом) Не может быть… (Приглядываясь). Постой, постой, постой… Я вспомнил, кажется, сейчас одну историю. Она о том, как много лет тому назад я заболел, да так, что все уже решили, что скоро я умру. А я и правда, был совсем как мертвый. И только раз, открыв глаза, увидел, как кто-то в черном медленно склонился надо мной и вдруг дохнул таким ужасным хладом, что инеем покрылись рядом стены и воду в бочке черный лед сковал… (Негромко.) Так это ты?
Не отвечая, фигура медленно идет по сцене. В полумраке едва виднеется ее лицо.
Ты – Смерть… Я угадал?.. Ну, не молчи же!
Смерть едва заметно кивает.
Ну, что за день сегодня, слава Небу!.. Зачем, скажи, ты здесь?..
Смерть молчит. Небольшая пауза.
Ну?.. Скажешь что-нибудь?
Смерть (глухо, издалека): Я здесь, чтоб рассказать тебе о смерти.
Иешуа: Что?.. Мне о смерти?.. Вот так чудеса!.. По-твоему, я что-нибудь не знаю?
Смерть: Бьюсь об заклад, такого – никогда.
Иешуа: Бьют об заклад?.. Так ты еще игрок?
Смерть: Не хуже прочих.
Иешуа: Что ж тогда мы медлим? (Бросает кости) Давай сыграем, если ты не против…
Смерть: Как скажешь, человек.
Иешуа: Я ставлю на кон мой рассказ о встрече с Небесами, рассказанный без хитрости и без утайки, – все так, как было в час, когда Господь отверз мне слух… Согласен?
Смерть: А ты шутник!.. Что ж, пошучу и я. (Понизив голос, почти шепотом). Ведь это, согласись, тоже хорошая шутка, поставить на кон одну историю, которая, возможно, уже подстерегает нас и ужасом, и болью, и разлукой, перед которыми не
