Паутина вероятности - Алексей Колентьев

На базу к бандитам соваться пока смысла не было: Салим не дурак, чтобы держать девушку на базе, зная, с кем имеет дело в моем лице. Сопоставляя факты, известные мне об этой темной лошадке, я постепенно склонялся к мысли, что Салим – креатура иорданской или турецкой разведки. Впрочем, для турок это было слишком тонко, а вот иорданцы подходили как нельзя лучше. Поэтому мне наверняка организована встреча, а Даша спрятана где-нибудь вне периметра, поскольку сама по себе девушка для моих врагов никакой ценности не представляет.

Вариант, избранный для вызволения моей неугомонной амазонки, стал вырисовываться в общих чертах еще сутки назад, когда я понял, как будет играть противник. Раз Боров и те, кто его подкармливает, решили забрать что-то мое, то я заберу кое-что у них. А что может быть для уголовника ценнее всего на свете, как не собственная шкура? Вот и получалось, что следовало провести комплексную операцию по доставке местного «дона Корлеоне» в приватное и тихое место для более близкого знакомства. Но делать это с наскока не следует: пока в помощниках у «дона» ходит такой пес, как Салим, нечего и думать о том, чтобы просто выкрасть Борова и потребовать обмена на девушку. Салим искушен в нашем с ним общем ремесле ничуть не меньше, чем я. Кроме того, имеет под началом впятеро против моего больше хорошо подготовленных людей, представляющих собой отлично слаженную команду. Переиграть их в открытом бою или даже при игре в нашу профессиональную забаву «кошки-мышки»[18] можно только ценой неприемлемых для меня потерь.

Сориентировавшись на местности, я взял курс на Сортировку. После моего визита саперы «Альфы» так и не собрались вычистить стоянку до конца, и теперь очень немногие отваживались заходить туда. Тем временем погода ухудшилась, стало темно, словно в сумерках, дождя еще не было, но на востоке сверкали зарницы и слышались громовые раскаты – верный признак близкой Волны. Следовало поторопиться и достичь заброшенной стоянки менее, чем за три часа, иначе меня непременно накроет. Ускорив шаг, я двинулся прочь от владений Борова, но с твердым намерением вернуться уже с готовым планом.

Путь не осложнился встречей ни с людьми ни со зверьем, хотя на самом подходе к Сортировке меня около часа сопровождала крупная стая слепых собак, державшая дистанцию и ближе чем на два десятка метров не приближавшаяся. Сообразив наконец, куда направляется этот кусок мяса, вожак стаи издал тоскливый вой, и стая мгновенно ушла в сторону пустошей, выискивая добычу полегче. Наученные прошлым опытом звери не совались туда, где расставил свои ловушки человек, поэтому я был огражден хотя бы от их визитов.

Волна каким-то образом делала зверье более агрессивным, но это не относилось к псам: собаки своим поведением напоминали людей – их корежило и пригибало к земле, а многие гибли, предоставляя стае основной рацион на первые несколько часов после того, как катаклизм закончится. Остальные, особенно кабаны и псевдоплоть, наоборот, делались храбрыми настолько, что решались нападать даже на хорошо экипированные группы военных. В архиве я нашел запись о том, как после второго взрыва на ЧАЭС, послужившего началом новой эпохи в истории Зоны, пара десятков псевдогигантов неожиданно атаковала первую линию карантинного заслона, северо-восточнее того места, где сейчас был собственно Кордон. Обезумевшие звери перли на пулеметы и атаковали непрерывно в течение двух суток. Военные бросили все силы на борьбу с прорывавшимися «мутантами», и ценой огромных потерь им удалось обратить остатки стихийного прайда псевдогигантов в бегство, но уничтожить их окончательно не получилось. Что побудило в общем-то спокойных зверей, никогда первыми на людей не нападавших, к такому акту агрессии, так и осталось невыясненным, но с тех пор вояки регулярно обновляют полосу укрепрайона в том месте, а далеко в тылу размещена оперативно-тактическая группа, имеющая в своем составе танковую бригаду старых, еще советских Т-72 и сводную эскадрилью ударных вертолетов. Но никто точно не уверен, что прорыв не повторится, и совсем непонятно, где это может случиться в очередной раз.

Зашел я на стоянку со стороны дороги, ведущей на базу «Альфы», где кажется, только вчера мы с подругой уничтожили троих бандюков, посланных Бесом с целью нас же и грохнуть, под шумок начавшейся тогда на Сортировке бойни. Ничего кардинально не изменилось с тех пор, как я был здесь в последний раз: то же запустение, кучки палых листьев и какого-то мусора, холодная бочка с остатками прогоревшего костра внутри, раскиданные в беспорядке тарные ящики да пара мумифицированных трупов в сервисных ямах. Покойников так никто и не удосужился убрать. Вообще-то я знал, что и мне следует сидеть тихонечко, но вдруг представил, что вот так и мои кости будут валяться в грязи и их пнет проходящий мимо бродяга. Само собой, это сантименты, и когда придет мое время перейти в разряд бренного праха, для меня все станет безразлично, и все же что-то мешало мне просто найти люк, ведущий в систему стоков, и затихариться там в преддверии Волны. И я принялся за работу, благо трупы уже иссохли, а духовские «растяжки» я сдернул или обезвредил еще в первый свой визит сюда, оставив только самые опасные из ловушек, предварительно пометив их для особо любознательных путников при помощи яркой краски. Всего тел насчитывалось восемь, и я их скинул в зло гудящую у задних ворот «жарку». Получилось достойно: тела преданы огню, а на стоянке стало не так жутковато. Неожиданно вдалеке на севере завыла сирена раннего оповещения. Земля затряслась, и по ушам ударил тугой волной первый всплеск Волны, как бы предупреждая тех, кто еще не успел забиться по щелям.

Лазейку, не более полутора метров в диаметре, в сточную систему ж/д узла, куда можно было забраться только ползком, я заприметил и расчистил еще раньше, но глубоко внутрь не лез. Сняв РД и держа в другой руке пистолет, я одним нырком прополз метров на десять вперед. Сверху сыпалась земля вперемешку со ржавчиной, отслаивавшейся с поверхности треснувших кое-где труб, почва ходила ходуном, а в глазах у меня стоял красный туман. Казалось, что мозги сейчас вскипят и взорвут череп изнутри. Не останавливаясь, я в полуприседе продвинулся вглубь тоннеля еще на пару метров, где красный туман и дурнота наконец-то слегка отпустили, давая возможность чуть свободнее соображать. Огляделся и понял, что заполз под кучу металлоконструкций. Прислонившись к сухой, шершавой стенке металлической трубы, я наконец-то перевел дух и осмотрелся.

Впереди была комната – очевидно, канализационный коллектор, переделанный бродягами под убежище, – выглядевшая довольно уютно: на стене, слева от входа в трубу, по которой я приполз, нашелся старый керосиновый фонарь, рядом на полу стояла емкость с горючим, судя по запаху, это был керосин. Вдоль стен через равные промежутки были разложены старые полосатые матрасы, заваленные грудами тряпья. Крыс нигде не наблюдалось, отсутствовали также и следы их ближайших сородичей – мышей. В помещении было сухо и темно. Распрямившись во весь рост, я осмотрелся и зажег фонарь, предварительно наполнив резервуар в нем из чуть тронутой ржавчиной канистры с длинным носиком. Спички нашлись в нише, видимо, специально выдолбленной в стене. Сам я предпочитаю зажигалку, хоть и не курю, но в этот раз просто повезло, что местные постояльцы поддерживали старую традицию всех путешественников – оставлять во временных убежищах топливо и пищу. Хотя последнего я искать не стал, сказалась привычка как можно дольше пользоваться личными запасами, во избежание всяких неожиданностей вроде ботулизма или кишечных инфекций. Последнее особенно опасно, когда находишься в автономке, ведь на помощь рассчитывать не приходится.

Я расчистил одну из лежанок справа от входа, но не прямо напротив него, рассчитав все таким образом, чтобы свет лампы не падал в мою сторону и вошедший не смог сразу определить, где я сижу. Положив автомат под рукой, я выставил рюкзак и положил «грач» таким образом, чтобы схватить его и выстрелить можно было почти мгновенно. И лишь после этого высвободил трубку «медузы» и сделал два длинных глотка. Освежающая горечь подсоленной воды принесла облегчение: головная боль отступила, в глазах перестали плясать красные точки. Желтый свет лампы отбрасывал на стены и пол причудливые тени. Снаружи бушевала стихия, а здесь было даже уютно и самое главное – безопасно. Я заставил себя съесть пару сухарей и сжевать горсть изюма, который стараюсь всегда брать с собой, если могу достать. Именно сладкий изюм, без косточек, который зовется «самза». Сразу полегчало, сил ощутимо прибавилось, и я позволил себе немного поспать, как всегда, без сновидений.

1.3

Дальнейший путь был чередой коротких перебежек с целью остаться незамеченным для ставших многочисленными в районе Свалки и Прикордонья патрулей военных и набравшей силу группировки Беса. Оснований встречаться у меня не было ни с теми, ни с другими, поэтому продвижение существенно замедлилось, и к заброшенному блокпосту, откуда разбитое шоссе вело на Кордон, я вышел только спустя трое суток. Пару раз приходилось прятаться от пролетавших вертушек, но ничего серьезного не происходило. Один раз меня вызвал кто-то неизвестный на общей волне, но я не стал отвечать, тем более, что сейчас было не время ввязываться в дела посторонних людей. Свернув с шоссе, я принял вправо, чтобы, миновав небольшую рощицу чахлых деревьев, углубиться в овраги, изрезавшие всю западную оконечность Прикордонья. Там я планировал сделать короткий привал, чтобы поесть и выйти на связь с Юрисом.