Мороженое со вкусом чили (СИ) - Черника Лера

— Держи.

— Ты всегда тихо подкрадываешься к девушкам? — пульс дернулся в районе шеи от испуга.

Я приняла бокал в руку и отпила глоток. Язык будто обжегся, оставив непонятное послевкусие.

— Я не люблю тапочки, — забавно сморщил нос и поставил бутылку на столик.

— А ты?

— Схожу за пивом, — усмехнулся и удалился обратно на кухню.

Проследила за ним взглядом и тихонько пила из своего бокала, засмотревшись на его задницу. Сексуальная. Черт. О чем я думаю вообще? Мотнув головой, отогнала прочь из ниоткуда пришедшие пошлости и сделала один большой глоток. Громов вернулся с двумя бутылками. Одна закрытая, а вторая — нет. Он отпил глоток, прижав горлышко к губам, и я прикрыла глаза. Даже пьет сексуально. Непринужденная домашняя обстановка раскрывает свои секреты. Человек видит другого чуть-чуть иначе, чем, например, на деловой встрече, на учебе или свидании. Так стираются все грани.

— Почему же ты такой идеальный, черт возьми, — прохрипела сама себе и выпила еще.

— Ты что-то сказала? — подошел, зацепив бутылку тремя пальцами.

— Нет. У тебя здесь так…

— По-холостяцки? — уголок губ дернулся.

— Ну…Я бы не говорила так категорично, — удивилась самой себе, что имея состояние полу-убитой кошки, могу позволить посмеяться.

— Зато правда, — пожал плечами, отпив пива и облизнул губы.

Опустила глаза в пол, сдерживая скулеж внутри себя. В полутьме, Макс выглядел неотразимо. Его улыбка, его тело, его голос. Да он сплошная секс-машина. В Университете он другой. Более сдержанный. Скрывает себя с помощью черной одежды, а тут милый и сексапильный с бутылкой пива в руках. Я допила. Громов и бровью не повел, дотянулся до бутылки и подлил еще. Свой алкоголь поставил на пол у ног и достал из кармана штанов пачку. Вытянул одну сигарету, прикурил и взял бутылку обратно. Внизу в углу стояла пепельница с окурками. И снова волшебный аромат разнесся по квартире. Одеколон, смешанный с сигаретным дымом и запахом вина.

— Почему выбрал большие окна? — нарушая тишину и неловкость, начала разговор.

— Люблю наблюдать за миром. Встречать рассвет ранним утром. Следить за снегопадом и дождем.

— Еще и романтичный, — пробурчала и сделала глоток.

— А до этого каким был? — приподнял бровь, очаровательно улыбаясь. — Вроде ты говорила, что я идеальный, да?

— Твою мать, Громов! Прекрати подслушивать! — покрылась румянцем, как помидор.

Решила пройтись по квартире. Он наблюдал за мной, пока я обследовала помещение. На стенах висели пару картин неизвестных художников. На одну из них и засмотрелась, а потом прошла дальше. Но не настолько далеко, чтобы его не смущать. Темно-серые окрашенные стены придавали мужества, а белая мебель, как в коридоре, смягчала жесткость.

— Кстати у меня одна спальня, — он рассмеялся, увидев мое выражение лица, наполненного ужасом.

— Ой! Может…

— Успокойся. Я посплю на диване, — подмигнул.

— То есть ты мне предлагаешь спать в твоей постели? — представила, как это будет выглядеть, залпом осушила второй бокал.

Алкоголь ударил в голову. Немного зашатало, но не чересчур. Громов подошел ко мне с бутылкой и налил повторно. Следом подошел к столику, взял свою и открыл зажигалкой железную крышку.

— Ты можешь, конечно, лечь со мной, — шутливым тоном предложил он и прикусил губу, скрывая игривую улыбку.

— Обойдешься, донжуан, — покачала головой. — Я буду единственной девушкой, которая не ляжет с тобой в одну постель.

— Неужели? — вскинул удивленно брови, а глаза потемнели еще больше, как будто я раздразнила его.

Он походкой хищника вернулся ко мне.

— Угу, — сглотнула при его приближении, сжав бокал в пальцах сильнее, надеясь, что меня это спасет.

— Соня, наступит тот день, когда я уложу тебя в свою постель и ты будешь стонать от удовольствия под моими руками и поцелуями, а пока, мы держим дистанцию, как и обещал.

Его голос охрип. Голова закружилась из-за его фразы в полутьме. От него исходил животный жар. Воздух пропитался, между нами. Страстью и искушением. Пульс долбился в горле, а сердце стучало. Вот-вот и разорвется. Я приоткрыла губы, выдыхая быстрее и быстрее, словно весь кислород исчез. Макс смотрел на меня сверху вниз.

— И что ты бы сделал? — прошептала, чувствуя звериное желание в нем. Мне хотелось узнать больше. Либо выпивка совсем снимает запреты, либо стрессовая ситуация запустила внутри адреналин. Совсем недавно мы разговаривали о свидании, а тут мне сорвало башню.

— Ты, правда, хочешь узнать об этом? — он поднял руку и провел пальцами по моим волосам, затем склонился ниже и смотря в глаза, прорычал: — Вся самое грязное на что способен.

Я глотнула вина. Затем еще. И еще. Твою ж мать, почему Громов говорит фразами всех парней из любовных романов? Я думала, что таких не существует. Что их придумывают девушки, потому что мечтают о чем-то похожем. Парни не способны говорить о своих чувствах. Замкнутые и нерешительные. Но не он. Макс может довести до исступления любую девушку. В глазах поплыло не то от духоты, не то от его горячих прикосновений. Облизнула губы и увидела, как он проследил за движением языка, и вернул взгляд обратно. Тьма в его глазах нарастала. Дыхание сбивалось, судя по ритму грудной клетки. Рука сжала бутылку пива так сильно, что еще немного и она лопнет. Невероятно. Он реагировал на меня. Значит, Вика, действительно была права. Или?

— Например? — набралась смелости. Либо сейчас, либо никогда. Иногда самые главные вопросы решаются в определенное время. Оно настало. Мне нужно понять, что он из себя представляет и стоит ли упасть за ним в пропасть.

Макс поставил бутылку пива на пол и обойдя со спины, обнял меня за талию, прижав к себе. Наклонившись чуть в бок, прошептал на ухо, обжигая дыханием:

— Не искушай судьбу, Веснушка. Я ведь могу и не сдержать своего обещания.

— Третий вопрос, Макс. Что бы ты сделал со мной? — прикрыла глаза, прижавшись к нему спиной и откинула голову ему на плечо. Язык развязался.

Громов шумно втянул воздуха и сжал пальцами сильнее.

— Довел бы до самого космического оргазма, — утробно рыкнул. — Сделал бы все, чтобы ты кричала мое имя, получая неимоверное удовольствие. Дрожала под моим телом, и извивалась, прося не останавливаться, пока я бы двигался в тебе.

У меня подкосились ноги. А кто будет готов к такому откровению? Внизу живота сладко затянуло. В голове побежали картинки, где он целует меня, водит горячей ладонью по обнаженной коже. Вспомнив, что мое тело — это кусок сала. Резко открыла глаза и вновь напряглась.

— Впечатляюще…

Отстранилась от него, сама подошла к столику и взяла бутылку в руки, а бокал громко поставила на пустое место. Сделала смачный глоток из горлышка. Голос матери не покидал разум. Она постоянно гнобила, оскорбляла и унижала из-за того, как я выгляжу. Как висят бока и какие у меня толстые ляшки. Свисающий жуткий живот. Было пару раз, когда она подходила ко мне и с силой его сжимала, тряся и крича, что это никто не полюбит.

— Дерьмо.

Выругался Громов и отошел к окну, закурив дрожащими пальцами сигарету. Я сама начала и довела его. Да почему я такая идиотка? Горько усмехнувшись, допила бутылку и пошатываясь подошла к нему. Наплевав на все. На все запреты в своей чертовой скромной голове. На свои принципы и идеальности. Он докуривал, и наклонившись, потушил сигарету. Я схватила его за руку и потянула за собой.

— Соня, что ты делаешь? — Макс нахмурился, но я его уже не слушала.

Хватит. Я не хочу быть той маленькой Соней, которая всего боится. Которая запугана до соплей, прячась в ванной. Которая ненавидит себя за свое существование на чертовой планете. Которая состоит из всех комплексов, имеющихся на земле. Повалила его на диван и залезла рядом. Задернула его футболку и радостно охнула, прижав руку ко рту.

— Ты не соврал. И, правда, кубики… — провела пальцем по рельефу пресса, ощущая кожей всю твердость мышц.

— Прекрати. Ты выпила, — Громов мягко схватил за запястье, будто защищался.