Глупое сердце - Шэрон Кендрик

— Моя сестра послезавтра выходит замуж. Чего же ты ждала?

Она замялась:

— Понимаешь, есть большая разница между волнением и напряженностью, Риккардо… а у нее, похоже, большие разногласия с твоим братом.

— Это из-за того, что Флориана решила пригласить в качестве подружки невесты женщину, которая, по мнению Романо, никак не подходит для этой роли.

— Но ведь решать должна Флориана, а никак не Романо? Его это совершенно не должно касаться.

— И уж безусловно, совершенно не должно касаться тебя, — тихо ответил Риккардо. Потом потер подбородок и зевнул. — Пожалуй, я пойду.

Энджи не могла не заметить печати усталости на его лице, темные круги под глазами и, несмотря на закипевшее было раздражение, почувствовала, как ее сердце смягчается. Похоже, что ее привычку заботиться о Риккардо, было невозможно преодолеть. Она стала ласково гладить его черноволосую голову, пока не увидела, что он расслабился, веки его задрожали, словно он боролся с искушением закрыть глаза.

Почему бы не дать ему поспать — хотя бы немножко?

— Закрой глаза, — прошептала она. — Только на минутку.

Натянув на них обоих пуховое одеяло, она прижалась к нему. Риккардо вздохнул, и вскоре Энджи услышала, как он ровно задышал, засыпая.

Она проснулась с чувством голода и сознанием того, что они пропустили ланч. Энджи уже собралась разбудить Риккардо, когда почувствовала, что он зашевелился рядом с ней.

Ему вдруг показалось, что он находится в самом уютном месте на всей планете. Он лежал, тесно прижавшись к женщине, и слышал, как она дышала ему в плечо. На какое-то время Риккардо полностью отдался этому чувству блаженства, пока не вспомнил, где находится. И тут он тихо выругался по-итальянски.

— Che ore sono?[8]— взорвался он, взглянув на часы. Он резко сел, и его лицо перекосилось от злости. — Какого черта ты дала мне уснуть?

Энджи испуганно уставилась на него:

— Потому что по твоему лицу было видно, что тебе это необходимо.

Вскочив с постели, он схватил свои джинсы и начал поспешно натягивать их.

— Madre di Dio![9] — воскликнул он в ярости. — Ты, безусловно, сменила пластинку! Сначала тебя беспокоило то, что может подумать мой брат о нашем поведении, а потом соблазнила меня остаться.

— Я не соблазняла тебя!

— Ты накрыла меня пуховым одеялом! — обвинил он ее.

— Разве это такое уж чудовищное преступление?

Риккардо чувствовал себя попавшим в ловушку. Ловушку такую же обольстительную, как эти ее прекрасные огромные глаза и теплое нежное тело. Он тряхнул головой.

— Я не собираюсь проводить целый день в твоей спальне! — заявил он.

— Ну и не надо! Никто тебя здесь не держит. Уходи!

— Я и ухожу.

Он натянул свитер на голое тело и повернулся к ней спиной, пока застегивал «молнию» на джинсах. Он не хотел, чтобы его вводила в искушение ее обнаженная грудь. И только мысленно приняв холодный душ, Риккардо смог повернуться к ней, напустив на себя обычную холодность.

— Правильно… тебе ведь лучше понимать, что происходит, — отрывисто сказал он. — Сегодня в замке состоится торжественный обед. Тебе надо быть в чем-то элегантном. Кстати, а свой ноутбук ты захватила?

Его заявление насчет наряда на вечер привело Энджи в полнейшее замешательство, но последующий вопрос о ноутбуке вернул ее в обычную колею.

— Ой, нет. Я не думала, что это нужно…

— Правда? — холодно спросил он. — Ну, так знай. Я позаботился о том, чтобы его сюда прислали. Тебе надо проверить мой девонширский счет. — Он направился к двери, но, увидев ее разгневанное лицо, остановился. — В чем дело, Энджи? Ты же знала, что тебе придется работать! В конце концов, по этой причине ты и находишься здесь. А секс — просто приятное вознаграждение.

Более омерзительных слов он не мог бы сказать, но Энджи не стала возмущаться.

— Конечно, — ответила она, словно ничто не могло бы доставить ей большего удовольствия. — А заодно я могла бы привести в порядок дела по «Посаре».

— Если это надо.

— Закрой за собой дверь, хорошо? — пробормотала она. — Я хочу принять душ.

Но после того, как он ушел, Энджи не сразу направилась в ванную комнату. Она не была уверена, что дрожащие ноги смогут донести ее туда. Сидя на смятых простынях, Энджи удивлялась тому, зачем приехала сюда.

Распаковав свой чемодан, Энджи направилась в ванную, оборудованную по последнему слову сантехники. На полках стояли разнообразные флаконы с мылом и шампунем. Энджи смыла все следы своего путешествия и ночи любви с Риккардо и вышла из ванной розовая и посвежевшая. Закутавшись в огромный махровый халат, она вернулась в спальню и увидела, что в ее отсутствие на столе появился ноутбук. Она застыла на месте.

Риккардо, безусловно, не терял времени, чтобы напомнить ей о ее статусе! Хотя они только что приехали, он обрушил на нее уйму деловых задач, Энджи взяла щетку и принялась расчесывать влажные волосы. Ничего, работа может подождать. Ей надоело быть безотказной, слабохарактерной Энджи. Такой Энджи, которая бралась за все, что Риккардо Кастеллари наваливал на нее. Она вдруг начала понимать, что Риккардо относился к ней так, потому что она позволяла ему!

Но больше она не собиралась позволять этого!

Эта мысль придала ей сил. До торжественного обеда оставалось почти два часа, и Энджи целую вечность сушила волосы, а потом села с книжкой. Это была очень хорошая книга, и Энджи полностью погрузилась в чтение. Она прочла две трети книги, когда увидела, что до обеда осталось всего полчаса. Энджи стала собираться — торопливо нанесла макияж и открыла шкаф, думая о том, хватит ли у нее смелости надеть единственное платье, подходящее для такого грандиозного события в таком месте.

Платье провокационно сияло в дальнем конце шкафа — то самое, алое, перед искушением захватить которое сюда она не смогла устоять и которое клялась никогда больше не надевать.

Руки Энджи дрожали, когда она надевала алое платье. Эта вещь была больше чем просто платье.

Это был символ. Риккардо купил его для нее. Она была в этом платье в ту ночь, когда Риккардо уложил ее в постель… Именно оно заставило Риккардо понять, что Энджи для него — желанная женщина.

«Не слишком ли рискованный наряд для встречи с его матерью? — думала она, крутясь перед зеркалом. — Нет, создателем этого платья был всемирно известный итальянский модельер, славившийся своим необыкновенным чувством стиля. К тому же матери Риккардо будет все равно, в чем я появлюсь. Для нее я всего лишь человек, который работает на ее сына. Она едва ли вообще заметит меня».