Драконы войны - Маргарет Уэйс

— Я говорю, ты, наверно, устал, Эдвин.

Голос раздавался из-за его спины. Хранитель Венца поморщился, чувствуя, как одеревенели от многочасовой неподвижности суставы, и повернулся вполоборота, чтобы посмотреть на пришедшего. Позади Эдвина стоял Пакс Гаретт, и на лице старого рыцаря читалось сочувствие. Он опустил руку в железной перчатке на плечо Эдвину и ласково улыбнулся.

— С-сэр Пакс! — запинаясь, пробормотал Эдвин. — Почему вы пришли? Что-то стряслось? — Он начал подниматься, тревожно наморщив лоб, сжимая в руке Трумбранд. — Нас атакуют?

— Нет-нет, — сказал Пакс. Мягко, но настойчиво он заставил Эдвина снова опуститься на колени. — Ничего настолько дурного не стряслось. Мне просто нужно было ненадолго передохнуть от этой несносной бури. — Он глянул через плечо на закрытую дверь молельни. — А еще этой ночью я должен был поговорить с тобой. — Он взял фляжку, висевшую у пояса, откупорил ее и сделал большой глоток. Вытерев седые усы, он передал флягу Эдвину. — К сожалению, это просто вода, — добавил старый рыцарь. — Пришли времена, когда более крепкие напитки обжигают мое старое нутро.

Эдвин взял флягу и жадно отпил. Хрустнув коленями, Пакс присел рядом с ним.

— Зачем же вы пришли сюда? — спросил Эдвин. — Мой брат, конечно же…

Пакс покачал головой, пронзительно посмотрев на Эдвина:

— У твоего брата и без того полно забот. Я знал, что рано или поздно настанет такой день. И, — добавил он с лицом человека, у которого сбылась заветная мечта, — я в некотором роде рад, что он настал. Ты всегда был особым человеком, Эдвин. Немногие в наши дни верят в предания. Во времена моего детства тоже находились люди, насмехавшиеся над легендами, но таких было мало. Теперь другие времена. Сказания считают вымыслом, а Кивалена Сота и Рутгера из Сэддлвея — просто ловкими лгунами.

Эдвин кивнул. Ему всю жизнь приходилось выслушивать такие насмешки от Дерека и от остальных.

— Значит… все в легендах… действительно правда? — медленно и тихо спросил он.

Пакс улыбнулся и хохотнул.

— Кто знает? — ответил он. — Мне не довелось видеть ни как Хума шел в поход против Всебесцветной, ни как скакал Рыцарь в Капюшоне сражаться с Ангетримом. Но, с другой стороны, я и ни одного дракона никогда не видел. Одни легенды — вымысел, другие — правда, а в третьих есть и то и другое. Какое это имеет значение? Важно только то, что мы во что-то верим. Дереку я так и не смог это объяснить, но ты… — Пакс с любовью погладил Эдвина по плечу, — ты это знал всегда. Не теряй веры, Эдвин, и однажды, может статься, барды сложат песни и о тебе.

Эдвин взял старика за руку.

— А о вас, Пакс? — спросил он. — Будут ли и о вас петь барды?

Пакс снова хохотнул, но в глазах его мелькнуло сожаление.

— Сомневаюсь, — ответил он. — Не так много в сказаниях упоминается восьмидесятилетних Губителей Драконов. Но кто знает, верно? — Слегка качнувшись, Пакс поднялся на ноги и положил ладонь на лоб Эдвину. — Не теряй веры, молодой человек.

Сказав это, старик ушел.

Эдвин посмотрел на похоронные носилки, которые опустили там, где когда-то стоял алтарь Паладайна. Он с удивлением увидел, что сквозь ставни, закрывавшие узкие окошки над носилками, пробивается первый неяркий свет наступившего дня.

Раздалось громкое, пронзительное пение птицы, пробудившее дремавших молодых рыцарей. Эдвин затаил дыхание. Ставни распахнулись. На подоконнике сидел зимородок. На его голубых перьях блестели капли дождя; наклонив головку, птица разглядывала рыцарей. Потом она открыла клювик, снова издала свой резкий клич и улетела, мелькнув голубыми крылышками.

Эдвин молча кивнул собственным мыслям.

— Благодарю, — прошептал он и улыбнулся.

Бледной тенью наступило утро. Рыцари смотрели и ждали, большинство из них переполняли безнадежность и отчаяние. Даже старый Пакс, стоявший с мечом в руках возле северо-восточной башни, казался тоскливым и погруженным в раздумья. На исхлестанных непогодой равнинах часами нельзя было ничего разглядеть. Дерек мрачно сказал Эрану, что хуже, скорее всего, уже не будет. А потом, в полдень, буря стихла.

Ветер достаточно ослаб, так что Эран снова взял свой лук. Дождь превратился в мелкую морось, а от чернильного цвета грозовых туч остались светлые облака. Рыцари напряженно вглядывались в юго-восточную сторону, подрагивали их алебарды. Все ждали, что вот-вот увидят на равнине темные фигуры вражеских воинов. Дерек, спустившийся на внутренний двор поговорить с Уинфридом, тронул свой меч и тревожно посмотрел на небо. Эран, стоявший на юго-восточной башне, положил стрелу на тетиву и стал ждать.

Дверь молельни отворилась. Жмурясь от света, оттуда вышел Эдвин, В неярких лучах солнца поблескивали его доспехи, щит и меч. Вслед за ним, щурясь, как впервые выбравшиеся из норы крольчата, вышли пять молодых рыцарей. Дерек повернулся и сурово посмотрел на них.

— Я был прав, Дерек, — сказал Эдвин. Голос его звучал так безмятежно, что у старшего брата побежали мурашки по спине. — Я не ошибался, когда верил в легенды. Так сказал мне Пакс.

Дерек нахмурился:

— О чем ты говоришь?

— Этой ночью в молельне Паладайн подал мне знак, — повторил Эдвин. — Я был прав, Дерек, и теперь это знаю.

— Прекрати, Эдвин! — рявкнул Дерек, раздраженный и смущенный. — Хватит нести ерунду. Отправь воинов на посты. Свое наказание они получат позже.

— Но…

— Сейчас же, Эдвин! — закричал Дерек и отвернулся.

В следующее мгновение Эдвин тихо вздохнул и зашагал прочь; пять молодых рыцарей последовали за ним.

— Как вы полагаете, что с ним произошло? — спросил сэр Уинфрид.

Дерек пожал плечами:

— Может, он уснул. Это же настолько в духе Эдвина, не замечать разницы между сном и… — Он замолчал, видя, что Уинфрид смотрит уже в другую сторону. — Что там еще?

— Ваш брат, — ответил сэр Уинфрид, — поднимается на северо-восточную башню.

Дерек про себя выругался. Повернувшись, он успел увидеть, как сэр Пакс шагнул в сторону, а Эдвин и пять молодых рыцарей прошли по внутренней стене и вошли в высокую башню. Показавшись на самом верху, они подняли мечи. Остальные воины заворожено наблюдали, как Эдвин встал под развевавшимся над башней знаменем Хранителей Венца.

— Глупец проклятый! — крикнул Дерек.

Эдвин поднял Трумбранд к губам и поцеловал эфес.

И тогда сквозь облака спустилось существо из страшных снов.

Дракон был огромен — длинным телом он мог бы накрыть больше половины замка Хранителей Венца. Его чешуйчатое тело несли гигантские лазурные крылья, и сам он сверкал, как чудовищный сапфир. Блеснули изогнутые когти. На морде, похожей на посмертную маску, горели глаза, красные, как пламя Бездны. В раскрытой пасти виднелось несколько рядов клыков, похожих на мечи. Огромен был змеиный хвост.