Игорь Саввович - Виль Липатов

– Подарок вам, гражданин тридцатилетний мужчина! – сказала она. – Вершина технического прогресса.

Он увидел превосходнейшие японские часы, с тысячей стрелок, кнопок, заводных головок, с табло, показывающим число, день недели и даже год. Да, это были такие японские часы, перед которыми японские же часы, которые носил Игорь Саввович, казались деревянным По-2, так называемым «кукурузником», перед реактивным лайнером.

– Спасибо!

Он взял часы, сняв старые, надел на руку, поднес к глазам – прелесть! С такими часами, выставив напоказ кисть, можно было – при джинсах, батнике и мужских туфлях на платформе – сидеть в любой столичной компании, окопавшейся в ресторане «Арагви» или «Арбат». Игорь Саввович с интересом посмотрел на жену: любопытно, откуда она, недавняя барышня районного масштаба, до сих пор любящая кататься в лифте на третий этаж, знала, какие часы надо покупать, чтобы идти в ногу с ненавистной Игорю Саввовичу модой на «фирменные» вещи? «Растет, развивается!» – насмешливо подумал Игорь Саввович и повторил:

– Спасибо! – Он сделал алчное лицо. – Подарок – закачаешься! Клевый подарок! Зеркально! Фирмачи – с катушек долой…

Он говорил на языке, принятом среди некоторых молодых людей, считающих себя избранными и поэтому смешными для Игоря Гольцова, который терпеть не мог одного только упоминания о высоком положении отчима и матери.

– Игорь, послушай, Игорь, – прижав маленькие кулачки к бархатной груди торжественного платья, страстно проговорила Светлана. – Призываю тебя к добру и снисходительности. Ну сколько можно сердиться на маму и папу, которые тебе ровно ничего плохого не сделали? Вся вина папы перед тобой в том, что он Карцев! А мама вообще ни при чем! – От волнения она побледнела. – Пожалей меня. Поедем к родителям. Они любят тебя, соскучились, и что… Что ты прикажешь делать папе?

Светлана вдруг заулыбалась.

– Прикажешь папе рас-кар-це-ва-ть-ся!

По одному только бархатному платью жены Игорь Саввович сразу понял, что в доме Ивана Ивановича Карцева накрыт праздничный стол. Теща, наверное, уже надела сарафан учительницы тридцатых годов, тесть гуляет по участку в сатиновой рубашке, темных брюках и мягких вельветовых туфлях.

– Игорь, не молчи, не стискивай зубы!

Вот новость! Он-то думал, что на его лице цветет благодарственная улыбка, а жена говорила о стиснутых зубах! Ах, как нехорошо, дорогой Игорь Саввович! Не умеете вы еще владеть собой, своим лицом, выражением глаз, чтобы быть взрослым тридцатилетним человеком.

– Игорь, не молчи! Скажи: «Ладушки!»

– Ладушки! – Он подумал. – Как меня оденем?

– Серый костюм. Я приготовила.

Сдерживая детскую радость, Светлана пошла в кабинет мужа за серым костюмом, а Игорь Саввович опустился на пуфик, что стоял возле кровати Светланы, задумался… Итак, что мы имеем на сегодняшний день? Светлана, тесть и теща Карцевы решили воспользоваться тридцатилетием Игоря Саввовича, чтобы наконец-то установить с зятем хотя бы формально сносные отношения. В этом был свой резон, так как год назад муж единственной горячо любимой дочери Карцева без всякой причины стал искусно и безупречно-вежливо уклоняться от встреч с родителями жены и коротких телефонных разговоров с ними. «Сердитесь на нас, Игорь?» – «Что вы, что вы, Людмила Викторовна! За что можно сердиться на такого доброго человека, как вы!.. Передаю трубку Светлане. До свидания!» Если же звонил тесть, Игорь Саввович сразу говорил: «Здравствуйте! Передаю трубку Светлане».

– Вот костюм!

Игорь Саввович сидел неподвижно и думал.

– Тридцать лет, между нами, девочками, говоря, – это лучшая половина жизни позади! – медленно сказал он, но, как ожидалось, не улыбнулся. – Благополучные и жизнелюбивые французы, правда, считают, что мужчина начинает жить в сорок, но они ложатся спать в девять вечера и не знакомы с управляющим Николаевым.

– Игорь!

– Ладушки! Я же сказал: ладушки! – Игорь Саввович лениво поднялся, – Жизнь надо прожить так, чтобы не было мучительно больно… Давай-ка сюда мой серый костюм!

С костюмом в руках Игорь Саввович прошел в свой кабинет, заклиненный, как теперь выражаются, на зеркалах, принялся с костюмом в руках разглядывать свое изображение, подмигивая и театрально улыбаясь. «Вам тридцать лет? – мысленно спросил у изображения Игорь Саввович. – Вы изобрели порох, открыли Америку, провели по реке Коло-Юл большегрузный плот? Посажено дерево, написана книга?»

– Ладушки!

Занудное, постное лицо, тусклые рыбьи глаза, лениво опущенные плечи. Интересно все-таки, почему, увидев такого унылого гражданина, девушки на улице нередко останавливались, мужчины морщились неприязненно, дамы без возраста зазывали беспомощными глазами? Может быть, нынче опять, как в начале века, пошла мода на бледных декадентствующих меланхоликов? Хотелось «врезать» себе по морде или… надевать серый костюм.

Игорь Саввович надел серый финский костюм, пестрый галстук шириной в полотенце, в боковой кармашек пиджака – можете себе представить! – сунул белый платочек, тщательно превратив его в равнобедренный треугольник. Напустив на лицо начальственную важность, он снова подошел к зеркалу – ого-го! Такие люди едут чрезвычайными полномочными послами в Бирму или тренируют знаменитую хоккейную команду. Держитесь, тестенька и тещенька! Гольцов есть Гольцов и пишется Гольцов.

– Ты готов?.. Ой, Игорь, как ты хорош! Отчего тебе это взбрело…

Светлана проглотила остаток фразы, попятилась, опустила глаза; вид у жены был такой испуганный, точно она случайно ворвалась в помещение с табличкой «Не входить! Высокое напряжение!». Она почувствовала это высокое напряжение, но уже было поздно – закаменела. А Игорь Саввович стоял, по прежнему задрав подбородок, надменно прищурившись, и, казалось, тоже был пронизан парализующими токами высокого напряжения.

Они молчали долго, очень долго, потом Светлана тихо-тихо опросила:

– Плохо? Очень плохо, Игорь?

Игорь Саввович отважно сражался с приступом глухой и необъяснимой злости к жене. Дурацкое «тебе плохо» взбесило его, как красная тряпка быка; страдающим он не хотел быть и не понимал жену, которая позволила себе говорить о его непонятной болезни, вместо того, чтобы терпеть и молчать. Вместе с тем его поражало то, что жена всегда улавливала его состояние. Ну как она поняла, что творится с мужем сейчас, когда он стоит в торжественном костюме перед зеркалом и победно выставляет вздернутый подбородок?

– Не злись, Игорь! – Светлана опять умоляюще прижала руки к бархатной груди. – Мне тоже тяжело и страшно! Чума, холера, война, нищета, слепота – все выдержу, буду рядом, возьму на руки, но сейчас… Я не знаю, что с тобой происходит, как тебе помочь? Я люблю тебя!

Жена не лгала. Хороший и верный друг, близкий и преданный человек глядел на Игоря Саввовича такими же влюбленными глазами, как четыре года назад, когда они поженились, и ему хотелось посадить Светлану рядом с собой, по-бабьи пригорюнившись, длинно и неторопливо рассказывать о тайном отце Валентинове, матери, управляющем Николаеве, прозвище «милый друг», дворнике и его сестре, Рите, которая его, наверное, тоже любит…

– Сегодня, товарищи, мой день рождения! – трубно проговорил Игорь Саввович. – Костюм на мне – закачаешься, часы фирменные. Надушен я одеколоном «МЭН», галстук французский. В чем дело, товарищ Гольцова? Не подана карета? Почему?

Светлана улыбалась сквозь слезы, но не вытирала их – забыла.

– Я думала, что ты не поедешь к маме и папе, и поставила машину в гараж…

– Вперед!

На улице до сих пор горбатились от дневного зноя безжалостно обрезанные секатором тополя, круглоголовые и лысые, стайка тонконогих девчонок играла на тротуаре в классики, автомобильный поток понемногу утишивался, учреждения пустели. Шумел, как всегда, тревожно и торопливо речной порт, катили бесшумные троллейбусы и громкие трамваи; жизнь продолжалась.

Принадлежащий семье Гольцовых гараж находился недалеко от дома, где-то за углом, в переулке, но где именно, Игорь Саввович не знал, так как гараж, купленный больше года назад, ни разу не видел. Личную машину он не водил, да и не было необходимости. Игоря Саввовича вполне удовлетворяла служебная машина с шофером дядей Васей, человеком забавным. Игорь Саввович с дядей Васей ездил на работу и с работы, по делам и просто так, прокатиться, например, с друзьями в загородный ресторан или на рыбалку.

Светлана подвела автомобиль «Жигули-203» ровно через десять минут, у ног мужа тормознула с шикарным скрежетом. Игорь Саввович улыбнулся, обошел машину с правой стороны, открыл дверцу, сел.

– Слушай! – повертываясь к мужу лицом, вдруг оживленно и быстро проговорила Светлана. – Слушай, Игорь, я все забываю тебе сказать, а сейчас вспомнила, сама не знаю, почему… На днях я встретила мать Валентинова, эту милую старушку Надежду Георгиевну, и обомлела… – Она внимательно глядела а лицо Игоря Саввовича. – Вот чудеса! Я заметила, что ты удивительно похож на мать Валентинова!.. Чего только не бывает, а, Игорь! Уму непостижимо!