Сумерки людей - Деймон Найт

— Что случилось? — потрясенно вымолвил Дик.

— Одевайся, — сказал отец. — Паджетт, да где, наконец, кофе?

Седовласый гувернер с серебряным кофейником в руке подошел к постели.

— Вот, выпей, — сказал Владетель, наливая сыну полную чашку. Дик жадно глотнул обжигающего напитка.

Свет в комнате казался каким-то жалким и болезненным. Шторы уже успели опустить.

— А сколько времени? — спросил Дик.

— Шестой час, — ответил Паджетт. — Если поторопимся, успеем отбыть до рассвета.

— До рассвета? — непонимающе переспросил Дик и сел на кровати. Тут же с ворохом одежды вошел Сэм, набросил ему на голову рубашку — и Дик машинально поднял руки, продевая их в рукава.

— Мы решили, что лучше тебе отбыть пораньше, — пояснил отец. Под глазами у Владетеля набухли мешки. Спать он явно не ложился — это было заметно и по одежде.

Слегка пошатываясь, Дик встал. Потом негромко охнул, когда перед глазами вдруг возник непрошеный образ долговязой фигуры, падающей на зеленый газон.

Всю ночь, похоже, лил дождь, и теперь мокрая трава предательски скользила под ногами. Впрочем, утреннее солнце уже выглядывало из-за горизонта, озаряя золотистыми отблесками серый пейзаж. На востоке небо совсем прояснилось. Почти рядом с домом находился построенный еще дедом Дика аэродром. На взлетной полосе стояли два самолета: изящный двухмоторный «локхид», пригодный как для перевозки пассажиров, так и для боевых вылетов, и неказистый серый «липпиш». Дика несколько удивило то, что рядом с «локхидом» не было ни души, тогда как у открытой дверцы «липпиша» во главе отряда охранников поместья стоял Блашфилд.

По-прежнему считая, что тут какое-то недоразумение, Дик направился было к «локхиду», но отец остановил его, тронув за плечо.

— Этот отправится позже, как ложная цель, — сказал Владетель. — А ты полетишь на «липпише».

Дик с неприязнью взглянул на нелепую машину. Да, аппарат-то, конечно, надежный, но на вид — самое натуральное корыто. Построен согласно незавершенному проекту еще во времена Переворота, когда вся технология полетела к чертям. Безопасней «липпиша» и надежней в управлении был, пожалуй, только «куб», — но все же машине отчаянно не хватало стильности. В душе у Дика назревал протест — казалось, ему предлагают покататься на старой кляче.

— А что, посмешней ничего не нашлось? — поинтересовался он.

Но отец даже бровью не повел и вместо ответа приказал Блашфилду запускать свой отряд в машину.

— Чего мы, собственно, боимся? — не успокаивался Дик. — Дядю Джорджа? Послушай, папа, если тебе все равно…

Владетель наконец повернулся к сыну:

— Что ты говоришь?

— Папа, я уже не ребенок, — выпалил Дик.

— Ричард, — неторопливо начал отец. — До сих пор ты вел жизнь, лишенную серьезных тревог и забот. Согласен, ты уже не ребенок. Но для того чтобы стать мужчиной, мало одной дуэли. Понимаешь, что я хочу сказать?

— По-моему, да, — отозвался Дик.

— А по-моему, нет. Очень скоро тебе придется самому заботиться о себе. И самому отвечать за свои ошибки. Возможно, стоило чуть раньше предоставить тебе такую свободу. Но пока что будешь делать так, как я скажу. А вот и мать. Иди попрощайся с ней.

Дик поднял взгляд — мать только-только появилась из крытого прохода. Вот нежный запах ее духов. Вот ее поцелуй — как всегда, прохладный и ненавязчивый.

— До свиданья, сынок.

Вслед за мамой с горящими глазами примчался Адам. За ним — запыхавшиеся Феликс и Констанция. Адам притащил с собой какой-то шелковый сверток и тут же сунул его в руки брату.

— Это подарок, — пояснил он. — Памятный альбом… Паджетт помог нам подобрать цитаты, а Литтс переплел. Мы страшно боялись, что не поспеем к сроку.

— А я подсказала, как все оформить, — вмешалась Констанция. — Дик, ужасно хочется, чтобы тебе понравился и переплет, и все остальное. Пришлешь мне оттуда несколько эмалей для коллекции? — Сестренка вся раскраснелась. Казалось, вот-вот — и она опять разразится своими нелепыми потоками слез.

Владетель подтолкнул сына к трапу. Мотор «липпиша» уже разогрелся и теперь пыхтел вхолостую. Вокруг машины клубился густой пар.

— Я знаю, каково тебе сейчас, — шепнул Владетель на ухо Дику. — Знаю гораздо лучше, чем ты думаешь. Когда прибудешь в Орлан, — тут он сунул в руки сыну тонкий конвертик, — отдай это человеку по имени Леон Руэлл. Ты хорошо запомнил?

— Руэлл, — повторил Дик.

— Вот именно. Он тебе все лучше меня объяснит.

К крайнему удивлению и смущению Дика, на лице отца вдруг проявились тщательно скрывавшиеся прежде эмоции. Они обменялись рукопожатиями, и Владетель снова подтолкнул сына к трапу. Пригнувшись, Дик вошел в кабину. Паджетт оставил ему место у самой дверцы, а сзади расселись Блашфилд и его команда. Пилот, флегматичный молодой срак по имени Отто, обернулся со своего высокого сиденья в ожидании приказа.

Трап убрали Глядя в открытую дверцу, Дик видел отца. Тот стоял неподвижно и прямо — только одежда трепыхалась в воздушной струе. Вокруг Владетеля застыло в ожидании все семейство. А вот и мисс Молли с малышом Эдуардом на руках. Как всегда, опоздала, черт бы ее побрал. Дику так хотелось попрощаться с Эдди… Невесть откуда взялся и преподобный Хампер. И доктор Скоп. И конюх Сим…

В свете восходящего солнца, озарявшего их лица, все они вдруг показались Дику полными незнакомцами. А еще их словно отделяла стена из цветного стекла — и Дик зачем-то оказался по другую ее сторону.

Отто вопросительно смотрел на хозяина. Наконец Дик махнул пилоту рукой. Отто повернулся к панели управления — и дверца медленно закрылась. Тяжелое дыхание реактивного двигателя все нарастало, А вот к нему добавились вой и грохот пропеллеров. Неторопливо и ровно машина стала подниматься.

Теперь, глядя в окно кабины, Дик видел, как удаляется от него земля. Фигурки на аэродроме делались все меньше и меньше. Головы их поднимались, словно по команде. Все прикрывали глаза ладонями. Наконец взлетное поле скользнуло в сторону. Открывшаяся глазу лужайка так и светилась яркой, сочной зеленью — словно роскошный ковер. Теперь Дик каким-то волшебным и как бы запретным зрением увидел сразу все знакомые уголки. Вот узкий газон меж домом и верховой тропкой — там, где купальня для птиц и старые солнечные часы. Сколько же дней и вечеров эта купальня и часы составляли всю его вселенную! Дик видел внизу каждую до боли знакомую рытвину и канавку. Словно заглядывая в собственное прошлое, он все смотрел и смотрел, смущенно и зачарованно.

Вот уже уплывают прочь крыши и шпили самого дома, быстро высыхая и посверкивая синевой под первыми лучами солнца. Дик видел и птичьи гнезда у водосточных желобов, и разверстые в небо черные глотки печных труб, и пустые головы башен. Дом все уходил и уходил вниз, а земля вокруг него словно росла в небо. На несколько мгновений весь Бакхилл открылся Дику как на ладони. И дом, и конюшни, и корты, и лощина — все-все разом предстало в уменьшенном размере. Потом поместье стало похоже на рельефную карту — макет того края, куда Дик всегда отправлялся в своих мечтаниях. Люди на аэродроме давно превратились в крошечные цветные пятнышки — и Дик уже не мог разобрать, кто где. А вот цветные пятнышки погасли. Пропал и дом. Не осталось ничего, кроме лесистого холма, разукрашенного лиловыми тенями. Да и тот все удалялся и удалялся.