Бриллиантовая королева, или Уроки судьбы не прогуляешь - Ирина Хотина

Внутри все похолодело от страха. Врать не буду, в первую очередь за себя, ведь не просто так я им понадобилась. Потом за сына, он вообще был ни при чем в делах взрослых, потом за мужа. Страшнее всего было умирать в муках.

Димке было тогда восемь лет. Я бросилась звонить к соседям, пытаясь его спрятать. Но никто на мои звонки дверь не открыл. Осознав свое полное бессилие, я вернулась в квартиру.

Что делает человек в минуту смертельной опасности? Хотя я от религии далека, мне представляется, что нормальный человек в таких случаях обращается к Богу. Вот и я встала на колени и взмолилась о помощи, умоляя спасти меня, сына, мужа. Я обещала, клялась, божилась, что изменюсь, что стану по-другому относиться к жизни, к Богу.

До этого момента у меня не было никакого опыта в общении с Высшими силами. Я просто с жаром и воодушевлением повторяла просьбы и клятвы. Перед глазами были темнота и пустота. И вдруг все озарилось ярким белым светом, и на его фоне возникло прекрасное женское лицо. Это продолжалось пару секунд. Я тряхнула головой, желая убрать непонятное видение. Ведь я же обращаюсь к Богу! При чем здесь женщина?! Но она появилась вновь, и теперь я разглядела ее хорошенько. Тонкий овал лица, нежнейшая светлая кожа, блестящие черные волосы, уложенные косами в причудливой прическе. И глаза! Огромные, миндалевидные, ярко-изумрудного цвета. Они бесконечно переливались, играя всеми оттенками зеленого, излучая мягкий теплый свет. Их, не задумываясь, можно было отличить от любой другой пары глаз – в них не было зрачков. Эта необыкновенная женщина смотрела на меня, как бы говоря: «не бойся, я буду с тобой!»

Когда за мной и Димкой приехали люди Гранаты, пришло спокойствие. Страх остался, еще какой страх! Ушла суетливость, так свойственная мне, как любой другой женщине. Не хотелось ни причитать, ни плакать. Откуда-то изнутри меня шли знания, как нужно себя вести: не плач, не шуми, будь спокойна, прижми крепче сына. Хотя, в тот момент мне было все равно, сама я неосознанно руковожу своими действиями, или кто-то дает мне эти знания, защищая меня.

Нас привезли на фабрику и ввели в комнату, где в углу лежали Павел и Мишаня, без признаков жизни. Весь пол был в крови. Я бы, наверное, умерла тут же на месте от страха, если бы не Димка. Машинально я прижимала его к себе и думала только об одном – как закрыть ему глаза и встать так, чтобы он не видел ужаса происходящего. Этот гад, сидящий сейчас рядом со мной и смакующий вино, успокоил меня, сказав, что ребята живы.

– У вашего мужа, как я уже говорил, большие неприятности. Не хочет отдавать то, что ему не принадлежит. И если вы ему сейчас не поможете, Екатерина Михайловна, эти проблемы будут у вас. Миллион долларов, знаете ли, на дороге не валяется…

Он говорил со мной подчеркнуто вежливо, на «вы», по имени-отчеству, но от этого обращения кровь стыла везде: ноги и руки стали ватными, сердце замерло в самом сжатом своем состоянии, язык онемел. Голова… Вот голова почему-то продолжала соображать. Именно тогда я впервые подумала о стоящем передо мной человеке как об огромной противной змее с холодным пронизывающим взглядом, выдавливающей из себя слова как ядовитые укусы. И этот яд парализовывал все, кроме страха, животного страха страшной смерти.

В тот момент я не сомневалась, что это мой последний час. Что это конец, чудовищный финал легкой, бездумной жизни.

Я согласна за все платить, Господи! Но не слишком ли это большая цена за несколько бесцельно прожитых лет? Дай мне хотя бы еще один шанс! Последний, Господи! И я снова увидела прекрасное женское лицо. Из необыкновенных глаз шел поток знаний: «Не бойся, я с тобой!» Страх тут же отступил.

– Так ведь нечего больше отдавать, – начала я отвечать, сама удивляясь, что нахожу для этого силы. – Все, что можно было, уже отдали. Ничего не осталось ни здесь на фабрике, ни из личного имущества. Всю недвижимость, машины, сбережения, все золото, камни, все отдали или переписали. Вот только одно колечко оставила на черный день. Хотите – возьмите, – и я протянула ему этот перстень.

– А где вторая баба? – Заорал он своим кабанам. Те стали что-то говорить, оправдываясь.

– Люба ушла. Когда Миша стал все имущество переписывать, она от него ушла, – не вовремя решила я заступиться за Мишкину жену.

– А вы остались, Катерина Михайловна? Вы так своего мужа любите, что готовы с ним разделить его проблемы? – Глядя на меня в упор своими ледяными пустыми глазами, спросил он. – А может, и расплатиться за него?.. Вы – женщина интересная… с такой и натурой можно взять… Мы могли бы…

Его неоконченная фраза повисла в гробовой тишине. Он, как и подобает удаву, одним движением своего хвоста сдвинул с места тот роковой, плохо лежащий камушек, который, зацепив за другие, вызвал лавину самых низменных человеческих инстинктов и поступков, устоять в которой требовались сверхчеловеческие усилия. После секундной паузы началось оживление, предвещавшее то, чего я подсознательно боялась все время. Вокруг меня образовалось кольцо из двадцати здоровенных «быков», тесно вставших друг к другу.

От запаха едкого мужского пота, исходящего от бандитской униформы, воздух стал плотным, смрадным и черным до такой степени, что невозможно было ни вдохнуть, ни выдохнуть. Их тошнотворное дыхание обжигало. Я видела мерзкие, поганые, прыщавые рожи, похотливые оценивающие и раздевающие взгляды. Они стояли, облизывая губы и глотая слюни, потекшие из полуоткрытых ртов. Самые нетерпеливые расстегивали ремни. Мне казалось, что я уже чувствую грязные лапы, потянувшиеся ко мне, оттаскивающие Димку и срывающие на мне одежду. Еще доля секунды, и двадцать здоровенных членов поочередно вонзятся в меня и раздерут мое тело в клочья. А напротив – этот мерзавец с холодными змеиными глазами, готовый дать команду «фас» и…

Сколько времени это длилось? Долю секунды длиною в жизнь? Сейчас об этом легко рассуждать, хотя нет, и сегодня страшно. А тогда не знаю, откуда пришло понимание, что до тех пор, пока я буду разговаривать с этим чудовищем, вызывая его интерес, меня не тронут? Я никогда не умела говорить, а когда была в центре внимания, вообще начинала заикаться. Но тут слова полились сами, и как раз те, что были нужны. Наверное, потому что знала, что мне ничего не надо бояться, и что Она со мною.

– Спасибо, что на миллион долларов оценили. Правда, от этого у вас денег не прибавится. А я могу вам сказать, где их можно взять.

– Где же? – Мне удалось заставить его отвечать. Теперь надо постараться как можно быстрее перевести разговор в другую плоскость.

– Вон там, в углу лежат… – Я кивнула на окровавленную массу, откуда только сейчас послышались глухие стоны.

– Это? – Он брезгливо скривил рожу. – Какой от них толк, если у них нет ничего? Сейчас добьем и закопаем.

У меня внутри в очередной раз оборвалась натянутая струна моей жизни, но я уже знала, что говорить.

– Зачем же их добивать? Ведь они же ювелиры. Мишаня, тот вообще мастер от бога, второго такого редко сыщешь. Если вы ему, конечно, руки не повыламывали и мозги не вышибли. Да и мой за столько лет навострился неплохо. – Я почувствовала, что действую в верном направлении, сбивая у этих любителей «отведать комиссарского тела» похоть и разжигая огонь алчности. Глядя, не мигая, в черный холод зрачков этого нелюдя, я молила об одном: «Ты только отвечай мне. Тебе же деньги нужны, так давай будем о них говорить». – Ведь вы же… Простите, не знаю вашего имени-отчества…

– Виталий Николаевич, – процедил он сквозь зубы.

– Ведь вы же, Виталий Николаевич, до дефолта проблем с ними не имели? Свои проценты регулярно получали. Вы посмотрите, какой у них оборот был! Какие заказы они выполняли! Вы хотите вернуть свои деньги? Хорошо. Помогите им начать работать, и пускай они по частям свой долг возвращают. – Ну, наконец-то, мы перешли к деньгам и способу их получить обратно.

Теперь перед глазами этих уродов сверкали груды золота и бриллиантов, которые я рисовала в их воображении.

– Хорошо! Я подумаю. – Граната дал команду бригаде ждать его снаружи, у машин.

Господи! Спасибо тебе за то, что спас, за то, что поверил. Только скажи мне, кто Она?

Я наклонилась над мужем, с ужасом дотрагиваясь до его окровавленного лица, и тут услышала вопрос, который в условиях происходившего кошмара поверг меня в самый настоящий шок. Нет, не сам вопрос, а интонация, с которой он был задан.

– У вас есть деньги? – Участливо спрашивал тот самый гад, только что отдававший меня на растерзание своих «пацанов».

Мне показалось, что в его словах и движениях сквозило сожаление о случившемся. От удивления я забыла о существовании каких-либо подходящих слов. Он стал шарить по своим карманам и извлек оттуда пачку долларов, которую протянул их мне.