Схватить тигра за хвост - Дж. Чейз

О'Брайен сделал над собой усилие, чтобы не сорваться.

— Ты мерзкий крысёнок, Джонни, — сказал он. — Я чертовски рад, что ты не мой брат.

— Но я стану твоим шурином, — усмехнулся Джонни. — И только в том случае, если Гильда простит тебе такое обращение со мной. Ты наверное с ума сошёл. Но, может быть, я ей ничего и не скажу. Тебе это будет стоить десять косых. Я думаю, для тебя не проблема собрать десять тысяч наличными, а?

— Ты прав, Джонни. С этим проблем нет, — мягко произнёс О'Брайен. — Но ты их не получишь. Меня удивляет, почему ты не поинтересуешься, зачем ты здесь.

В зелёных глазах Джонни зажглась тревога.

— Ладно. Так почему я здесь?

— Вероятно потому, что лечение не подействовало. Ты душевнобольной, Джонни.

Лицо Джонни побледнело и глаза засверкали.

— Да? Не напугаешь. Ты прекрасно знаешь, что не женишься на Гильде, если попытаешься от меня избавиться. Врачи говорят — я здоров. И я здоров!

— Тогда почему гы убил Фэй Карсон? — спросил О'Брайен. — Не самое удачное свидетельство твоей уравновешенности, не так ли?

Джонни отвёл глаза.

— Я не понимаю, о чём ты говоришь, — выговорил он с трудом.

— Нет, ты всё прекрасно понимаешь. Прошлой ночью ты был в квартире у Фэй Карсон и убил её ледорубом.

— Ты с ума сошёл! Прошлой ночью я был с тобой, и ты подтвердишь это, Шон.

О'Брайен покачал головой.

— Это не пройдет. Вчера вечером я был на вечеринке. Почему ты её убил?

— А кто сказал, что я убил?

— Не пытайся провести меня, — отрезал О'Брайен. — Ты грозился убить её перед тем, как попал в психушку. И едва только ты оттуда выходишь, её убивают. Ты думаешь, сможешь открутиться?

Джонни уставился на него.

— Я знаю, что смогу открутиться, — сказал он.

— Во всяком случае, ты признаёшь, что убил её? — спросил О'Брайен.

— О'кей, признаю, — ответил Джонни. — Да, я обещал её убить. И я привык держать свое слово. Я много раз её предупреждал, но она продолжала этим заниматься. Мне ничего не оставалось делать. Она заслужила это.

О'Брайен не сомневался, что Джонни убил Фэй, но не ожидал, что тот станет так вызывающе себя вести.

— И как долго ты сможешь скрываться от полиции?

Джонни рассмеялся.

— Не говори глупостей! Какой смысл быть шурином политического босса, если он не может замять дело об убийстве какой-то твари? Я всё прекрасно рассчитал.

Когда я убил её, там был парень. На него легко всё свалить. У тебя комиссар на поводке, так ведь? Он сделает всё, что ты ему скажешь.

— Слишком многое ты считаешь само собой разумеющимся, — спокойно произнёс О'Брайен. — Предположим, я ничего этого не сделаю?

— Но ты сделаешь, — непринуждённо сказал Джонни. — Ты не позволишь фараонам схватить меня, Шон. Я знаю, как ты обожаешь Гильду. Я не осуждаю тебя: она лакомый кусочек, и любой здравомыслящий мужчина захотел бы на ней жениться. Но если полиция схватит меня, ты не осмелишься на ней жениться. Я знаю, ты старательно избегаешь рекламы с тех пор, как взял администрацию под контроль. Ты не проведёшь меня, Шон. У тебя есть, что скрывать, и огласка — как раз то, чего ты боишься.

О'Брайен изучал его, не отрывая глаз. Холодная, убийственная ярость охватила его, но ни один мускул не дрогнул на его лице.

— Я думаю, а действительно ли ты убил её, — медленно произнёс он.

Джонни рассмеялся.

— Можешь не верить, если не хочешь, — сказал он безразлично. — Это было легко. У неё была плохая память, и она всегда всё забывала. Эта дурочка держала запасной ключ под ковриком. Я взял его, открыл дверь и спрятался в спальне. Она пришла с этим парнем, — Джонни нахмурился. — Я держал ледоруб наготове. Она была так напугана, что даже не вскрикнула. Жаль, что ты не видел её лица. Она сбросила одежду и любовалась собой в зеркале. Я подошёл к ней сзади. Она увидела меня в зеркале и обернулась. Никогда не думал, что человеческое лицо может быть таким испуганным. Я ударил её. Она упала на кровать. Этот парень в соседней комнате крикнул, спрашивая, скоро ли она выйдет. Я устроил короткое замыкание й выскользнул. Вот и всё, Шон.

— Кто-нибудь видел, как ты выходил из квартиры? — спросил О'Брайен.

— Конечно, нет. Ты думаешь, я такой дурак? Я позаботился и об этом.

— Гильда знает, что ты в городе. Кто ещё?

Глаза у Джонни забегали.

— Никто.

— Как ты узнал, где живёт Фэй?

Глаза Джонни снова забегали.

— Я знал, что она часто ходит в «Голубую Розу». Я решил попытать там счастья и увидел, как они выходили. Я выследил их.

О'Брайен сделал нетерпеливый жест.

— Не лги! Ты только что сказал, что ждал её, когда она пришла домой. Как же ты мог следить за ней, если оказался в квартире раньше, чем она?

Джонни ухмыльнулся.

— Ты прямо как фараон, Шон. Ладно, если хочешь знать, я спросил, где она живёт, у Луи из «Парадайз Клаб».

— Значит он знает, что ты её искал? Дурак! Ты думаешь, он будет молчать?

— Это зависит от тебя, — ответил беззаботно Джонни. — Ты можешь столковаться с Луи. Повидайся с ним и договорись.

О'Брайен сидел, глядел в пол, и размышлял.

— Я бы не тронул её, если бы не был уверен, что ты защитишь меня, — продолжал Джонни. Он спустил ноги с койки. — Меня тошнит от этой смердящей каюты. Пойдём в твой банк, возьмём десять тысяч, и я отправлюсь в Нью-Йорк.

О'Брайен поднял голову.

— Ты обманываешь себя, Джонни, — сказал он срывающимся от ярости голосом. Он встал, подошел к двери, открыл её и кивнул Таксу, стоявшему за ней.

— Входи.

Такс молча вошёл, закрыл дверь и сел к ней спиной.

Джонни осторожно взглянул на него и подался назад.

— Послушай, Шон, — сказал он. — Я достаточно натерпелся от тебя. Не пытайся больше делать глупости, а то пожалеешь.

О'Брайен не отреагировал.

— Джонни должен оставаться здесь, — обратился он к Таксу, — до тех пор, пока я не дам команду его отпустить. Отвечаешь за него. Если у него появится желание удрать — вышиби из него это желание. Он в твоих руках, Такс. Если будет себя плохо вести, можешь оторвать ему голову!

— О'кей, босс, — сказал Такс, и его звериное лицо слегка осветилось.

— Ты не смеешь так со мной обращаться! — воскликнул Джонни. — Если ты не отпустишь меня сейчас, я уничтожу тебя!

— Болван! — зарычал О'Брайен. — Будешь сидеть здесь, пока я не скажу. Заткни пасть или я сам её заткну!

Размахивая кулаками, Джонни бросился на О'Брайена, но прежде чем он приблизился на расстояние удара, Такс сделал шаг вперёд и, прервав его атаку, отправил Джонни в горизонтальное положение.

— Ты заплатишь за это, — прорычал Джонни, свирепо глядя на О'Брайена. — Гильда не выйдет за тебя, начальничек!

О'Брайен посмотрел на Такса, кивнул ему и открыл дверь.

Такс шагнул вперёд, лёгким ударом развернул Джонни и въехал кулаком ему в лицо.

Джонни взлетел, влип в стенку и сполз на пол, как мокрая тряпка.

О'Брайен наблюдал за происходящим, стоя у двери.

— Понежнее с ним, — сказал он. — Смотри, не перестарайся.

Когда он выходил из каюты, Такс размахнулся и ударом ноги по рёбрам перевернул Джонни на спину.

О'Брайен прикрыл дверь. Он поднялся на палубу и направился к катеру, обнажив зубы в злобной ухмылке.

Рафаэль Свитинг стоял на краю тротуара, ожидая, когда зажжётся зелёный свет, чтобы перейти на другую сторону. Подмышкой он держал мопса, и пёс наблюдал за потоком машин с таким же нетерпением, как и его хозяин.

Дождь только что закончился, и Свитинг обливался потом в наступившей духоте. Он наблюдал за проносящимися машинами и думал, как было бы хорошо, если бы у него было много денег и он мог купить себе автомобиль.

В этот момент состояние Свитинга оценивалось в два доллара шестьдесят центов и, несмотря на несгибаемый оптимизм, источников дохода на ближайшую неделю он не видел.

В то утро, несмотря на помехи в работе и возбуждение от полицейского визита и выноса тела Фэй, за которым он с нездоровым интересом следил из-за занавески, он подготовил и отправил, как всегда, пятьдесят аккуратно написанных писем, вымаливающих подаяние. Он знал по опыту, что пройдёт не менее десяти дней, прежде чем они принесут плоды, но не был уверен, что урожай будет обильным.

Уже несколько лет Свитинг жил, эксплуатируя человеческое милосердие и легковерие. Ему доставляло огромное удовольствие быть самому себе хозяином. Его письма, написанные изящным почерком, обычно адресовались людям либо известным, либо получившим наследство. Свитинг узнавал о них из газет, а после изливался в письмах о своём бедственном положении и просил прислать всего лишь пару долларов. Все эти доллары вкупе давали ему возможность жить довольно сносно. Иногда пожертвований не хватало, и он прибегал к шантажу или просто лазил по карманам, на чём однажды и погорел. Двадцать лет назад ему пришлось отсидеть восемь лет в тюрьме, и у него не было ни малейшего желания туда возвращаться.