Алмазный Меч, Деревянный Меч. Том 1 - Ник Перумов

Господин Онфим это, по всей видимости, прекрасно знал. И потому гнал изо всех сил. Наверное, даже магия Арка (неважно уже, своя или заёмная) не могла помочь ему сейчас.

...Покорно послушавшись Кицума, девушка-Дану вынырнула следом за ним из-под фургонного полога. Лес с обеих сторон сжал узкий здесь Тракт;мусорныедеревья по-прежнему бормотали неразборчивые проклятия вслед бывшей своей повелительнице. Dad'rrount'got кончился, потянулась обычнаяхумансовачаща; где-то невдалеке от обочины тоскливо завывал голодный оборотень – наверное, опять сбежал из зверинцев Арка; впереди над дорогой заплясали быстрые чёрные тениавларов, летучих мышей-кровососов. Ими, доводилось слышать Агате, занимались в Кутуле...

Канун Смертных Ливней – время, когда Нечисть вновь и вновь тщится отыскать дорожку к человеческому жилью. Из глубоких логовищ, из тайных укрывищ на свет выползают остатки тех, кто когда-то владел всей этой землёй – давным-давно, ещё до гномов и эльфов, раньше, чем даже Дану. Вылезают те, кого, если верить Орденам, доблестные маги Радугив основномистребили ещё столетие назад. Вислюги, ногохвосты, голоухи. Прачки-кроволюбки, кошмарники, горлорезы. Недобитые, вконец одичавшие орки, тролли, кобольды – раньше эти брезговали человечиной, а теперь уже полностью уподобились тем же вислюгам или кроволюбкам.

Вислюги, голоухи, горлорезы – все они разумны и умеют говорить. Это твари из плоти и крови, правда, со своей магией. Но есть и другие – бродячие мертвецы, поднятые из могил неведомыми колдунами да так и оставшиеся бродить по миру на погибель всему живому; инкубы и суккубы, разнообразные обликом, но одинаково опасные, если встретишь их после захода солнца; бешеные сильваны; беспощадные, молчаливые убраки – охотники за головами; кривоногий, низкорослый Лесной Народ – духи неправедно убитых старых деревьев, облекшие себя в плоть и давшие клятву вечного мщения; и ещё много, много иных. В обычное время магия Радуги держала их в отдалении от главных дорог, городов и крупных посёлков, и лишь перед Смертными Ливнями – и во время оных, – когда волшебство семи Орденов слабело, все они могли выйти на большую охоту – заполнить брюхо и сделать запасы на долгую, долгую, долгую зиму.

По осени караваны обычно ходили не только с охраной, но и с одним-двумя стражевыми волшебниками. Господин же Онфим по знаменитой своей, всем известной скупости, нанимать в Остраге никого не стал, буркнув, что, мол, и так пронесёт, а всякие прочие богатеи-умники, конечно же, могут уплатить волшебнику из собственного кармана, чему он, господин Онфим-первый, препятствовать никак не станет. Это разом заткнуло недовольным глотки.

Правда, справедливости ради следует заметить, что не дремали и Ордена Радуги. Оборотень мог и сбежать из зверинца, а мог с тем же успехом быть выпущен специально. Летучие же вампиры Кутула были явно посланы на Тракт охотиться. И всё было бы ничего – но у господина Онфима не имелось с собой заклятья-пропуска, отпугивающего чудовищ Радуги. Для того же оборотня, тех жеавларовдва ярко размалёванных цирковых фургона оставались законной добычей, ничем не отличающейся от того же вислюга или убрака.

Кицум витиевато выругался и машинально пошарил за широким голенищем, где, как все знали, он хранил плоскую фляжечку отборного гномояда – на самый крайний случай.

– Плохо дело, данка. Оборотня я не боюсь, но вот эти мышки... Чую, потеряем коней, – невозмутимо закончил он, хотя всем известно: потеряешь коня на Тракте перед Ливнями – можешь сразу копать могилу.

– Что же ты молчишь... Aecktan?

Она не ответила.

– Aecktan? – уже настойчивее повторил Кицум.

Агата тупо смотрела перед собой.

Aecktan. Белочка-огнёвка на языке Дану. Так звала Агату мать, смешным домашним прозвищем, потому что девочка обожала отращивать волосы до немыслимой длины, помогая себе несложным детским колдовством, заплетая их в нечто схожее с пышным беличьим хвостом.

Глаза девушки вспыхнули. Несложное слово на родном языке внезапно прорвало непроглядную завесу горя, сорвало пелену с глаз. Откуда, откуда, ОТКУДА мог знать его горький пьяница Кицум? Или это просто совпадение? Единственное ласковое слово на её родном наречии, известное старому клоуну?

– Аерас fyuarcky koi, Khoeteymi? – слова скользили стремительно и почти беззвучно, точно порхающие жарким летним днём высоко над землёй ласточки. Если он ответит...

– Ghozyl shoacky koi, Seammi, horrshoarcky tyorrdnock, – быстрым шёпотом и без малейшего акцента отозвался клоун. – Koi, Seamni, Koi, Seamni Oectacann.boewarry! Ol koi fuuarcky...

Он знал всё, и даже её полное родовое имя.

Однако долго разговаривать им не дали. С козел заднего фургона завопил, размахивая руками и подпрыгивая, Еремей – заклинатель змей. Господин Онфим-первый интересовался, какого-такого нелёгкого-нечистого передний фургон так плетётся? Ещё господину Онфиму благоугодно было узнать, видят ли Кицум с Нодликом впереди летучих мышей, и если видят, то, опять-таки, почему бездействуют?..

Бледные Нодлик с Эвелин тотчас же появились на козлах. Позади них шумно сопел Троша, тащивший охапку амуниции – короткие луки со стрелами и пару громадных плотных попон – укрыть бока и спины коней.

Останавливаться господин Онфим не разрешил. Троше и Агате пришлось накидывать попоны на бегу, а потом ещё закрывать головы и шеи лошадей наспех содранными коврами – господин Онфим расщедрился.

Солнце садилось прямо напротив них. Узкая просека Тракта, окружённая чёрными стенами леса, казалось, упирается прямо в громадный багровый диск. Уныло, обречённо завывал оборотень – жить ему осталось до начала Ливня, не дольше. Чёрными точками на фоне уже не слепящего солнца вели свой танецавлары– сомнений нет, уже почуяли караван и теперь ждут заклятия-пропуска. Пропуска, которого нет.

Агата исполняла команды не рассуждая, точно безжизненная кукла. Кицум заговорил с ней на родном языке! Хуманс, оказывается, владел тайной, никогда не покидавшей пределы поселений Дану речью! И он обнаружил это перед ней! Ясно дело, неспроста!..

...Несколько лет назад воображение Агаты, конечно, уже нарисовало бы соблазнительную картину – кто-то из чародеев,Хозяев СловаДану, появился здесь, чтобы спасти её. Увы, те времена ушли безвозвратно. И теперь она скорее верила, что клоун Кицум на самом деле – ловкий прознатчик одного из семи Орденов. Только там ещё могли сыскаться знатоки наречия Дану; правда, в таком случае от Кицума следовало бежать и как можно скорее – в башнях Радуги девушку-Дану могла постичь судьба горше самой смерти – горшепоследней, конечной смерти, когда не остаётся ни души, ни надежды, ни памяти, а дышащее существо просто проваливается в бездонный чёрный колодец вечной ночи, без надежды на воскрешение...