Марс пробуждается. Том 2 - Константин Волков

Вместе с начальником водоснабжения путешественники поднялись на лифте и вышли на верхнюю площадку. С помощью сильного бинокля отсюда можно было видеть километров на пятьдесят.

— Какое гигантское природное хранилище! — произнес Ли Сяо-ши.

Ему, как астрофизику, особенно интересно было посмотреть, что представляет собой загадочное полярное пятно Марса.

Некоторые земные астрономы предполагали, что здесь концентрируется не замерзшая вода, а твердая углекислота. Другие, применяя весьма тонкие методы исследования, утверждали, что поверхность Марса у полюсов едва прикрывает слой снега не более чем в несколько сантиметров толщиной.

Теперь тайна была раскрыта. Полярная шапка Марса действительно состояла из снега. Но какого! Совершенно твердого, состоящего из мельчайших кристаллов и легкого, как пух, лежащего глубоким сыпучим слоем.

— Сколько же здесь скопляется влаги! — задумчиво сказал Ли Сяо-ши, глядя на панораму снегохранилища.

— Пойдемте вниз, я покажу приборы, — предложил начальник водоснабжения, — наши лаборатории ведут строгий учет.

Яхонтов поглядел на термометр, который всегда носил с собой. Он показывал 119, 5 градуса ниже нуля. Ли Сяо-ши приладил штатив и сделал несколько снимков. Все спустились вниз.

Лаборатория находилась на 48 этаже. Автомат непрерывно вел записи, причем за час лента барабана передвигалась всего на миллиметр. Начальник водоснабжения включил ток и через несколько секунд получил ответ на вопрос Ли Сяо-ши. Среднее количество осадков за 500 последних лет составило в районе башни в пересчете на воду около 2 сантиметров в год. Слой жидкости такой толщины как бы постоянно находился на полюсе.

— У нас воды побольше, — улыбнулся Виктор Петрович. — На память скажу, что в районе Батуми за год выпадает двести сантиметров, или в сто раз больше.

— Выходит, что здешняя средняя много хуже, чем наши безводные пустыни, — заметил Ли Сяо-ши. — А известно ли, какое количество воды сосредоточивается в полярном хранилище?

— Такие подсчеты есть, — ответил марсианин и назвал цифру, соответствующую 95 кубическим километрам.

Он объяснил затем, что южная полярная шапка Марса иногда достигает в поперечнике до 5800 километров, то есть занимает весьма большую площадь в зимнее время, а к середине лета сокращается до 500 километров. В засушливые годы она почти сходит на нет.

Однако толщина слоя снега далеко не одинакова, и расчет, сделанный в среднем для всей площади, дает ничтожную величину — несколько миллиметров. Этим и объясняется крайне малое годовое количество воды. Показания приборов на башне относится к небольшой полярной котловине. Если же эти запасы распределить по всей поверхности южного полушария Марса, то получается поистине трагическая величина…

— Несчастный мир, обездоленная природой планета! — грустно заметил Яхонтов.

Космонавты убедились, что грандиозная сеть каналов теперь просто бесполезна. Если одновременно открыть все трубы, то годовой запас влаги быстро рассосался бы по сети и главные водоемы сразу же опустели бы. Не удивительно, что марсиане сохранили в действии один лишь магистральный канал, связывающий полюс и столицу. А прежде не было на Марсе точки, отстоящей от того или другого канала более чем на 300 километров.

Ученые Земли невольно замолчали.

Гостям приготовили обед.

Приглашение отвлекло от грустных мыслей. Ночевали тут же на башне.

Путешественникам отвели отдельную, хорошо обставленную комнату на 39 этаже. Здесь было тепло и уютно. Впервые за две недели можно было лечь спать раздетым и освободиться от надоевших меховых комбинезонов. Но совершенно растрогала космонавтов настоящая горячая ванна. Жители Марса сами никогда не мылись в нашем понимании: обтирание губкой являлось высшей формой их личной гигиены. По рассказам начальник водоснабжения узнал, каковы привычки жителей Земли. Пока шел обед, в одном из нижних этажей освободили большой сосуд, стоявший в лаборатории, и наполнили его водой, доведя ее температуру до 38 градусов.

Наслаждение, которое испытали астронавты, не поддается описанию. После ванны они лежали на мягких матрацах прямо на полу и беседовали.

Теперь, когда первая из намеченных целей была достигнута и тяжелое бремя беспокойства за судьбу Наташи и Владимира свалилось с плеч, можно было отдохнуть и подумать о дальнейшем.

По лицу Ли Сяо-ши Виктор Петрович видел, что китайский ученый только и ждет удобного момента для беседы. Яхонтов хорошо изучил своего ученика и знал, какая напряженная работа мысли скрывается за его бесстрастной внешностью.

— Рассказывайте, — с улыбкой подбодрил он. Астроном отозвался не сразу.

— Нить моих рассуждений начинается с того факта, что Марсу не хватает кислорода, — начал он. — А это газ, который дает жизнь… Его мало в здешней атмосфере, ничтожно мало. Где же его взять? Он находится в связанном состоянии в твердой оболочке планеты. Пески — окислы кремния. Глины — окислы алюминия. В изобилии встречаются распыленные железные руды и окислы железа. Везде много кислорода, но выделить его трудно. Потребуется огромное количество энергии. Химия здесь не поможет, нужны другие, принципиально новые пути!

— Атмосфера? — предупредил его слова Яхонтов.

— Да, Виктор Петрович, атмосфера! Она состоит в основном из азота. Но азот в чистом виде, как известно, не поддерживает жизнь. И вот у меня возникла мысль… Если бы найти пути превращения азота в кислород!

— Превращение атмосферного азота в кислород?

— Да! На первый взгляд совсем безумная затея — не лучше, чем попытка найти философский камень. Но если подойти к вопросу с позиций современной физики? Подумайте, Виктор Петрович! Ведь первая ядерная реакция, осуществленная в земных лабораториях, была именно реакция превращения азота в кислород[1]. Конечно, чтобы провести ее в масштабах целой планеты, нужно гигантское количество энергии. Пока что взять ее негде, но постепенно, с развитием атомной энергетики на Марсе….. Подумайте! Ведь на Солнце азот непрерывно превращается в кислород. Эта ядерная реакция не фантастика, она происходит постоянно. Надо лишь найти способ управления ею. Превратить сам азот в ядерное горючее! Какие откроются перспективы! Дух захватывает…

Яхонтов ласково посмотрел на молодого ученого.

— Замечательная идея, — сказал он, — бесспорно замечательная, но трудно осуществимая. Мне кажется, что это дело будущего, скорее завтрашний, чем сегодняшний день Марса. Подумайте трезво. У нас просто не хватит времени до срока нашего отлета отсюда, чтобы провести необходимые теоретические исследования и опыты, разработать конструкцию реактора и соорудить его. Бесспорно, что идея эта смелая и интересная. Ядерная физика еще далеко не сказала своего последнего слова. Она на наших глазах превращает в реальность много идей, которые совсем недавно оценивались как фантазия. Быть может, нам и удастся «поджечь азот», но, повторяю, это не сегодняшний, а завтрашний день, а мы с вами обязаны мыслить реально. Поэтому думайте над вашей идеей, разрабатывайте ее, но не увлекайтесь и не забывайте о наших реальных возможностях и более осуществимых задачах. — Виктору Петровичу не хотелось охлаждать пыл молодого ученого, но он счел нужным заметить: — Если Наташе и Владимиру удастся обнаружить ископаемые льды, то встанет вопрос о создании термоядерного реактора, работающего на тяжелом водороде. Тогда можно будет вернуться к вашей идее. Быть может, она и в самом деле откроет путь к решению одного из важных аспектов космической трагедии этой обездоленной планеты. Но я думаю, что химия дает более верный способ пополнения запасов свободного кислорода в атмосфере Марса. Ведь вы сами сказали, что большая часть минералов, из которых состоит поверхность планеты, представляет собой окислы кремния, алюминия, железа и ряда других элементов. Освободить заключенный в них кислород можно с помощью обычного электролиза. Конечно, для того, чтобы результат сказался в масштабе всего Марса, нужно пропустить через электролизные ванны существенную часть твердой коры планеты… Даже при неограниченных источниках энергии это задача на столетия. Подать такую мысль марсианам мы должны, но ее осуществление — дело будущего, причем не самого близкого…