Империя наизнанку. Когда закончится путинская Россия - Максим Кантор

Государства не изобрели способа бороться с терроризмом, сохраняя при этом жизни заложников; а что говорить о жизнях тех, кого втянули и спровоцировали?

Гражданская война страшна тем, что, организовав ее, можно не сомневаться: пожар будет гореть долго. Убийство не может получить оправдания, даже если заложник гибнет случайно; в этом и состоит логика террора: в превращении жертвы в соучастника преступления.

Но надо понять, ради чего идет война, и какому божку приносят жертвы.

Мы все (не только мирные жители Донбасса, но все люди в мире) стали заложниками борьбы между капиталом и национализмом, между неолиберальной диктатурой и диктатурой авторитарной; выбирать из двух зол я отказываюсь.

Но есть очевидное и самое страшное зло — вырастающий из национализма фашизм. Есть проблема куда большая — подлинная причина этой войны: на наших глазах происходит неоязыческая диверсия, происходит разрушение европейского просвещения.

Парадоксальным образом именно Украина, несчастная Украина, преданная сегодня и Россией, и Европой, стала символом европейской идеи демократии, которую убивают.

Просвещение и демократия уже ни к чему в этом мире: ни либеральному рынку, ни националистической толпе они не потребуются. Европу убивают с двух сторон, и смерть Украины на этой черной мессе — знак для нас всех.

Символ украинской свободы сегодня больше самой Украины: она умирает за Европу; а Европа настолько слаба и жадна, что не может этого осознать. Мы входим в новое язычество уверенно и надолго.

Это и есть дьявол, и он не в деталях.

Мийе: Гражданская война Европы

Уважаемый Максим, я хочу прервать эту переписку. Мы не сходимся ни в чем. Вы видите фашизм там, где я его не вижу. Вы считаете проблему Украины важной и, возможно, так и есть; я же считаю важной проблему Сирии и без вмешательства Путина Сирия уже была бы исламской страной. А то, что США сделали в Ираке, для меня намного ужаснее, нежели аннексия Крыма. Таковы наши расхождения в принципе.

Когда я говорил о том, что «дьявол в деталях», я использовал словарь врага — тех европейцев, которые уже не верят ни в Бога, ни в дьявола.

Но правда, конечно, в том, что дьявол — везде; в том числе и в деталях.

Ваш анализ мира, в конце концов, совершенно схож с тем, что мы слышим от европейских левых демократов. Вы, как и европейские левые, говорите о «правах человека», об обязательном для государства антирасизме, ответственности за исторические преступления, необходимости принять иммигрантов и так далее.

Все это, все вышеперечисленное — это маски, это способы, какими новый фашизм внедряется в мир, используя аргументацию сил Добра. Тем временем, пока разрушается традиционная культура, разрушается национальная память, начинается вторжение квази-европейцев, дополнительных европейцев, которые уже не европейцы.

Мы видим вещи по-разному, и, возможно, надо признать тот факт, что вы, русский, представляете левую Европу, а я, француз, на стороне империи, на стороне старой России, Достоевского и Солженицына.

Я не так уж глубоко увлекался журналом «Элементы», и я ненавижу язычество, не принимаю оккультизм, но что такое грехи «Элементов», по сравнению с большинством французских газет, которые постоянно лгут, подслащивая реальность, и в особенности лгут по поводу иммиграции, лгут по поводу ислама, и дают возможность и право мусульманам ненавидеть нас?

Идет настоящая гражданская война в Европе, против евреев и христиан, против традиции — мою дочь недавно обозвали «грязной христианкой» и это ругательство выкрикивали алжирские подростки!

Я одинокий воин, я никогда не примкну к тому, во что я не верю, а я не верю в европейскую демократию. Я писатель, я свидетель времени. Вы отказываетесь говорить сейчас об искусстве и литературе, вероятно, потому, что вам кажется, что театр военных действий важнее.

Мы несхожи во взглядах, используем сходный словарь, но видим разные вещи. Вот за что надо бороться: за чистоту языка! Надо бороться с непониманием, надо бороться с разрушением традиций! Я стараюсь изгонять дьявола. Я сознаю, что живу в конце времен, возможно, на краю исторической катастрофы, но я двигаюсь вперед и надеюсь увидеть впереди вечный свет.

Кантор: Закон и Понятие

Уважаемый Ришар, подайте пример — напишите об искусстве что-нибудь конкретное. Я, впрочем, думаю, что ничего более важного для писателя, нежели сегодняшние войны, и быть не может — на это стоит тратить слова.

Ваше намерение увидеть вечный свет прекрасно, но это, так сказать, пожелание общего характера. На пути к вечному свету совершают много шагов — как в направлении света, так и прочь от него.

Что еще, помимо желания вечного света, характеризует вас как христианского воина?

Защита империи?

Какой тип империи вам люб? Тот, где грубые алжирские подростки знают свое место? Тот, где не будет квази-европейцев и фальшивых французов (которые на самом деле не европейцы, но африканцы)? Разумеется, алжирцы гораздо милее смотрятся на гламурных картинах Делакруа.

Та экзотическая Африка манила — без сегодняшней нищеты и неудобной европейской ответственности. Сегодня африканцы гибнут каждый день, стараясь спастись от голода и нищеты: плывут на своих суденышках в Европу — и не доплывают.

Африканская ли дикость тому виной, что люди эти отстали от западной цивилизации, или западная жадность? Швейцер уехал лечить в черную Африку, но Сесиль Родс в Африке отнюдь не занимался исцелением. Делакруа, Матисс, Марке — все, кто восхищался Алжиром, — любопытно: как бы они отнеслись к алжирской войне? А к алжирской иммиграции во Францию? Стал бы Делакруа рисовать алжирских дам в Париже? Написал бы портрет актрисы Изабель Аджани, несомненно, но вот стал бы рисовать цветных нищих или нет?

Вдруг обнаружилось что алжирские женщины, так чудно смотрящиеся на полотнах Делакруа и Матисса, имеют душу и сердце — и оказывается, (ах!) они голодают. И они даже попросили европейцев поделиться с ними своим благосостоянием. Какая неловкая ситуация возникла в богатом доме!

Если мы — христиане (не только крестоносцы, сражающиеся за традицию и империю, но просто христиане), то мы обязаны защищать их так же, как защищаем своих детей. Пусть они мусульмане, и что с того? Полагаю, русские православные обязаны защищать украинских жителей, даже католиков и униатов, желающих отделиться от российского влияния: это долг христианина — помогать, а не угнетать.

Да, эти люди хотят уйти от вас, но они от этого не перестали быть людьми. Посочувствуйте их трагической истории, их биографии, зависимой от Речи Посполитой и России. Посочувствуйте и вы — алжирцам.

Мир Запада зашел в тупик — а причина все та же, родовая: жадность.

Ведь дело отнюдь не в бедняках инородцах — не будем обманывать себя. Дело не в грубых алжирских подростках, не в молодых украинских экстремистах, не в цветных безработных, которые заполонили Лондон. Это, возможно, и неприятно белому рантье, он зажимает нос, проходя мимо, — но горя в бедности других для него нет; он этой беды не видел никогда, не видит и сегодня.

Дело не в бедных инородцах — дело в богатых инородцах; а разбогатели они по законам, вами самими внедренным.

Когда сегодня лондонцы сетуют на то, что коррумпированные арабы, китайцы, индусы, русские скупили половину Лондона (а это и впрямь так и изменило город в худшую сторону), то кого они должны винить? Собственную жадность — и только.

Да, из былых колоний и презираемых стран потянулись цветные богачи, беспринципные и часто преступные, вооруженные деньгами, которые они выдавили из нищего населения своих стран — они выдавливали деньги из нищих с вашего согласия и по вашим рецептам, а потом награбленное вкладывали в дорогие игрушки, которые вы им предлагали, цветные богачи хотели жить по законам вашего рынка. Так на что же вы сетуете? Вы сами приучили их к бусам и огненной воде, только теперь они хотят очень много украшений.

На кого вы обижены: на нищего алжирского мальчишку, который нагрубил вашей дочери-христианке, или на тот воровской космос, созданный в Европе отмытыми деньгами, награбленными в Азии? И кто же эту ситуацию создал? Не сам ли Запад?

Главная проблема Европы в том, что она, желая покорить Азию, превратилась в большую прачечную по отмыванию азиатских ворованных капиталов. Но как перестать быть прачечной? Как выгнать беззаконных инородцев и сохранить собственные циничные банковские институты? Как покарать мошенников, которые в точности такие же, как западные мошенники, не тронув бедняков-иммигрантов, не становясь при этом фашистами?

Разве опасность исходит от ислама и Востока, а не от собственной жадности? Мир Запада зашел в тупик — а причина все та же, родовая: жадность.