Аль-Каида - Лоуренс Райт

Усама был ростом около метра восьмидесяти, но не гигантом, каким позже хотел себя видеть. Знакомые сожалели, узнав, что он с головой ушел в джихад. «Он словно умер для нас, и остается только соболезновать», — сказал о нем один из его друзей. Беи Ладен в свои двадцать лет обладал очень приятной внешностью: светлая кожа, широкая борода и пухлые губы. У него были короткие черные волосы, он носил черный шнур вокруг головного платка. Он был худым — из-за постоянных постов и тяжелой работы. Его низкий голос, сдержанные и медлительные манеры внушали уважение. «Он был самоуверен и одержим», — вспоминают знакомые. Даже в присутствии религиозных ученых бен Ладен держался как равный им во всем. Когда он говорил, то его спокойствие завораживало. Всякий был словно околдован им. «Меня поразило, что Усама, происходивший из семьи, где чтились законы иерархии, эту иерархию сломил», — говорил его друг.

4

Перелом

В 1959 году принц Фейсал послал своего младшего сына учиться в Америку. Юный Турки распаковал вещи в Лоуренсвилльской школе, когда ему было четырнадцать лет. Он только поступил в подготовительный класс, когда впервые столкнулся с проявлением американского эгалитаризма. В первый же день однокашник, хлопнув будущего принца по заду, спросил, как его зовут. Когда Турки ответил, то американец переспросил: «Это как индейку[29] на День благодарения?» Никто не пытался его понять или помочь ему, но это позволило мальчику стать другим человеком. Его одноклассники звали его Турок или Спица.

Внешне он выглядел очень приятным: высокий лоб, волнистые черные волосы, глубокая ямочка на подбородке. Он унаследовал ястребиный облик своего отца, но не жестокость его характера. Взгляд сына был более глубоким и застенчивым, в отличие от хищного отблеска глаз родителя. Хотя Турки избрали президентом Французского клуба, он проявил себя больше как спортсмен, нежели как ученик. Турки играл в университетской сборной по европейскому футболу и представлял Нью-Джерси в команде по фехтованию на юношеской Олимпиаде 1962 года. Он был чрезвычайно умен, но не концентрировался на науках. По окончании приготовительного класса он стал посещать занятия в колледже, находящегося в пяти милях от Принстона, но был исключен по итогам первого семестра. Турки перевелся в Джорджтаунский университет в Вашингтоне, где как-то один из однокурсников догнал его и сообщил: «Ты слышал новость? Твой отец стал королем!» Это был 1964 год.

Находясь в Америке, на безопасном расстоянии, Турки знал про неприятности на родине, о финансовой помощи Мохаммеда бен Ладена — своевременный жест, который позволил Фейсалу реорганизовать управление и стабилизировать положение в королевстве в период развития арабского социализма, когда дом Саудов имел все шансы потерять власть. Связь между королевской семьей и бен Ладенами передалась по наследству детям короля Фейсала. Они никогда не забывали, какую помощь оказал бен Ладен их отцу, только что вступившему на престол.

После победы Израиля в Шестидневной войне весь арабский мир погрузился в уныние. Турки настолько расстроился, что пропустил много лекций, в результате чего ему пришлось наверстывать упущенное в летней школе. Одним из его однокашников был общительный парень из Арканзаса. Его звали Билл Клинтон, и он потратил два часа, чтобы помочь принцу подготовиться к тесту по этике. Это было 19 августа. Клинтону тогда исполнился 21 год. Турки получил оценку «би», но вскоре был отчислен из Джорджтауна без окончания подготовительного курса. Он продолжал посещать лекции в Принстоне и Кембридже, но у него никогда не было желания получить ученую степень.

В конце концов в 1973 году Турки вернулся в королевство и спросил у отца, что делать дальше. Король понял, что сын хочет работать. Подняв брови, Фейсал взглянул на небо и сказал: «Посмотри, я не дал никакой работы твоим братьям. Иди и ищи сам!» Конечно, младшему сыну короля не было нужды искать себе работу, так как его будущее было обеспечено несметными богатствами семьи и тем, что его отец держал руку на пульсе всех дел в королевстве. Дядя по матери шейх Камаль Адхам предложил племяннику пост в службе разведки. «Меня не интересует разведка, — ответил Турки. — Я не представляю, что я могу сделать в этой сфере. Мне хотелось бы заняться дипломатией». Интеллигентный, с тихим голосом, он, казалось, более подходил для кабинетной работы, дворцовых церемоний, дружеских переговоров на теннисном корте, нежели для так называемых темных дел. Он женился на принцессе Нуф бент Фахд аль-Сауд, из другой ветви королевской фамилии, и вел роскошную жизнь, которую могут позволить себе очень немногие. Но пласты истории сдвинулись, ввергнув его блаженное существование в бурный катаклизм.

Принц Турки вернулся на родину в критический момент. Множество саудитов было совершенно не готово к той стремительной трансформации, которую переживала их культура из-за начавшегося нефтяного бума. Они помнили страну, когда она была весьма традиционной во всех областях. Еще в пятидесятые годы многие подданные Саудовской Аравии жили так же, как и их предки на протяжении последних двух тысяч лет. Лишь немногие считали себя собственно саудитами, так как понятие национальности для большинства просто не существовало, и правительство не играло никакой роли в их жизни. Они были членами племен без каких-либо четких границ. Вынужденное равенство в бедности и небольшие потребности создали общество горизонтальное, как пустынное плато. Свод племенных обычаев, соединенный с юридическими нормами Корана, управлял мыслями и делами большинства саудитов. Многие, если не сказать большинство, никогда не видели автомобиля или иностранца. Образование было достаточно скудным и состояло в основном из заучивания отрывков из Корана. Образ жизни на Аравийском полуострове не претерпел существенных изменений. Вечное и настоящее было одним и тем же.

Неожиданно в пустыню ворвался бурный поток перемен: автодороги, города, школы, иностранные рабочие, цены в долларах и постепенное осознание своего места в мировом сообществе. Саудовская Аравия и ее граждане стали ближе к миру. Вовлеченные в мировой рынок идей и материальных ценностей, многие саудиты стали искать точку опоры в своем собственном наследии, чтобы осмыслить понимание ислама в новых условиях. Ваххабизм выстроил дамбу против мощного бушующего потока современности. Не только у экстремистов, но и у обычных людей появилось чувство, что мощная волна прогресса размывает важнейшее качество Аравии — ее посвященность Аллаху.

На диких обитателей пустыни словно с неба свалилось немыслимое богатство — дар Божий за их набожность и истинную веру. Парадоксально, но этот дар одновременно ломал все сферы их жизни. На протяжении двадцати лет после первого нефтяного бума пятидесятых средний годовой доход жителя Саудовской Аравии достиг уровня США и возрастал в такой степени, что обещал сделать саудовскую экономику самой прочной в мире. Соблазнительные ожидания скрывали тот факт, что страна пребывает в состоянии феодализма. Расточительный саудит становился для всего мира символом жадности, обжорства, глупости и даже — что особенно оскорбительно для достоинства человека Востока — объектом для насмешек. Азарт за игорным столом, пьянство и увлечение проститутками вряд ли способствовали развитию национальной экономики. Закутанные в шубки из шиншиллы, увешанные сумками из бутиков, алчные саудовские женщины скупали на Енисейских Полях все драгоценности без разбора, чем вводили в заблуждение общественное мнение. Многих пугало будущее, в котором, как предполагалось, контроль над всем мировым богатством перейдет в руки саудитов. Ажиотаж усилился в 1973 году, когда в результате нефтяного эмбарго цены на нефть настолько взлетели вверх, что саудовское правительство просто не знало, что делать с потоком долларов. Открытое растранжиривание богатства, как общественного, так и личного, только демонстрировало бездонный кошелек Саудовской Аравии, а особенно королевской семьи.

Аль-Сауды не столько управляли страной, сколько владели ею. Вся ничейная земля принадлежала королю. Только он решал, кто может приобретать ее в собственность. Что бы ни делалось в стране, королевские дяди и тети, братья и сестры, племянники, племянницы и кузены отхватывали себе лучшие куски. Ненасытные принцы вторгались в бизнес, навязывая свои услуги в качестве «агентов» или «консультантов», получая миллиарды долларов в виде взяток. Такие поборы с коммерсантов происходят до сих пор, несмотря на то, что Аль-Сауды — королевская фамилия — и так получают 30–40 % доходов от продажи нефти в стране за формальное предоставление разрешения на добычу. Аль-Сауды персонифицировали в себе все коррупционные явления в саудовской жизни, и, естественно, это могло привести к революции.