Том 2. Лошадь Паллада - Борис Бета
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Многие его начинания остались незавершенными: например, начатый по инициативе редактора «Голоса Родины» М. Вознесенского роман «Муза странствий» превратился в «отрывок из романа»[4].
Незавершенность, торопливость, неотделанность, единодушно отмечавшиеся всеми мемуаристами, стали характерными чертами практически всех сочинений Беты, будь то проза или стихи; но, возможно, именно это и придает им такое исключительное очарование.
В апреле 1922 г. Б. Бета опубликовал в нашумевшем альманахе поэтов «Парнас между сопок» свою «Фокстротную поэму» (помимо Б. Беты, в издании участвовали Вс. Иванов, А. Несмелов и Л. Тяжелов), в конце сентября выступал с Л. Тяжеловым в Никольск-Уссурийске на «вечере богемы» с лекцией о владивостокских поэтах[5]. В октябре 1922 г. Б. Бета вошел в новообразованный «Союз поэтов» – литературно-художественный кружок, объединивший поэтов П. Далецкого, Л. Ещина, Вс. Иванова, А. Несмелова, М. Щербакова и др. и устраивавший во Владивостоке «вечера интимной поэзии»[6].
В декабре 1922 г. газета «Голос Родины» сообщила, что Литературно-художественной секцией Примгубкомпомгола в пользу голодающих было подготовлено издание детской книжки-сказки Б. Беты «Поездка на елку в Советскую Россию» с иллюстрациями А. Степанова. Сказку предполагалось издать в количестве 3000 экземпляров по 20 копеек за книжку[7]. Видимо, издание так и не вышло в свет: в библиографиях и крупнейших библиотечных собраниях оно не отражено, но видел его и такой собиратель, как А. Ревоненко, сохранивший некоторые письма Б. Беты из Китая и Сербии[8].
Тем временем обстановка во Владивостоке с ликвидацией в середине ноября ДВР становилась все более удушающей; под «красной» властью демократические издания закрывались одно за другим. В январе-феврале 1923 г. «Новая вечерняя газета» затеяла было публикацию коллективного приключенческого романа «Тайна Безымянной батареи». Среди авторов были редактор газеты С. Наумов, А. Несмелов, поэт Г. Травин и Б. Бета, написавший значительную часть текста (всего газета успела опубликовать пролог и 10 глав). Той же зимой 1923 г. Бета нелегально перешел китайскую границу; история его побега из Советской России отражена в рассказе «Переход границы».
В Китае Бета вел прежнюю богемную жизнь: публиковался в журналах «Маяк», «Гонг» и др., жил в Харбине и Шанхае, у знакомых на курорте Ракатан под Дайреном. В письмах к В. М. Штемпель он описывал свои китайские приключения и приступы тоски:
«Ехал из Мук.<дена> чрезвычайно интересно, еще интереснее (сплошь какой-то К. Гамсун) провожу время здесь. Достаточно сказать, что в первый же день рикши привезли нас вместо „Hotel-Paris“ в… полицию!»
«Я вернулся в Харбин в минувшую пятницу с твердым намерением уехать – „по линии наибольшего сопротивления“ (лбом!..). И уехал. Имея Ваше письмо и бесплатный билет до Чаньчуня и пять долларов (находка в кармане после проводов). С этой суммой я мог доехать до Дайрена <…> И, хотя у меня была бутылка наливки и штук 30 домаш. пирож.<ков>, – нас потянуло в dining car. И… в Чаньчуне довелось продать с себя кое-какую амуницию – с грехом пополам добрался до Мукдена (28 иен наличности); сейчас (в полдень) сижу на вокзале, боюсь идти в гостиницу (2 иены за номер), знакомых нет, города не знаю – не заплакать ли?»
«Здесь в тишине, думаю обдумать все, оглянуться на самого себя. Все-таки тяжело временами носить с утра до вечера одиночество, тяжеловато ремесло бродяги <…>»
«Я еду отсюда в Шанхай. Но возможно, что уеду отсюда матросом на пароходе Hamburg-America line, – агент этой линии обещал нас устроить. Хорошо бы побывать в Европе, потом в Америке. А потом можно и застрелиться – моя заветная мечта. Самоубийство от счастья, от головокружительной прелести видимого, как Вы это находите?»
«После Ракатана я, угрюмый бездельник, болтался в Дайрене и в Шанхае и в ноябре мес. выехал отсюда в Европу <…>»[9]
Владивостокские, а затем китайские знакомые Беты позднее сетовали, подобно А. Несмелову: «И зачем, зачем только он уехал от нас в этот подлый, проклятый Марсель?[10]» Действительно, в Китае Б. Бете жилось бы, вероятно, комфортней. Но он не мог поступить иначе. Уход, отъезд, перечеркивающий всякую возможность оседлости и даже любовной привязанности – доминирующий жест буквально всех его героев. Для этих людей, влекомых по жизни, как и Бета, случайным сплетением обстоятельств, основной и самодовлеющей идеей становится странствование. «Обречены и будем странствовать…» – так написал Бета в стихотворении «Жена», созданном незадолго до отъезда из Шанхая.
Бета выехал из Шанхая с кадетами Хабаровского и 1-го Сибирского кадетского корпусов, отправленными по настоянию китайских властей в КСХС (будущую Югославию); кадеты старших классов отплыли 6 ноября и 9 декабря прибыли в Сплит.
Вскоре в одной из газет «русского» Китая появилась бравурная корреспонденция-письмо, которую мы приведем целиком:
ХАРБИНЕЦ НА БАЛКАНАХ
«Экспромтное» путешествие молодого пииты
Знакомый Харбину молодой беллетрист и поэт Борис Бета, подвизавшийся здесь и во Владивостоке, недавно приехал в Сербию, в Белград.
Перебравшись из Харбина в Шанхай, он «экспромтом» предпринял путешествие на далекие Балканы.
В только что полученном здесь письме Б. Бета делится своими путевыми впечатлениями.
«Ехал морем из Шанхая в Сполату <Сплит>, – пишет он, – тридцать три дня.
В Гонконге путешествовал на паланкине.
В Сайгоне гладил слонов и пил „сон-сон“ (отличный аннамитский напиток). В Коломбо любовался цейлонскими рубинами и пробовал „граку“ (напиток сингалезцев).
В Джибути созерцал страусовые перья, пустыню (прекрасная мать-пустыня!) и негуса.
Между Джибути и Суэцем у меня украли пальто и… продолжение синего пиджака.
Одним словом, в Сполату я приехал угрюмым, но этот город с пальмами, узкими улицами, фонтанами, где берут воду похожие на итальянок далматинки, высокими балконами и развешанным повсюду бельем, с развалинами дворца Диоклетиана и каменными иконами Мадонн, с узорными фонарями и далматинским вином в темных тратториях – опьянил меня на целые пять дней.
Одни названия улиц чего стоят!
Перистель, улица Архиепископа, Римская улица, улица Преторианцев.
А потом я ехал на маленьком пароходишке вдоль берега, гор с виноградниками и курортными отелями и приехал в город Метковичи, где летом страшная малярия, а зимой скука, несмотря на всю итальянскую красоту.
И, наконец, поездом через Мостар – Сараево – Броды попал в Белград, где нахожусь сейчас, а через месяц предполагаю быть в Париже.
Теперь готовлю лекцию о дальневосточных поэтах Алымове, Баженовой, Ещине, Несмелове и др.
Нашел себе издателя…
Кланяюсь всем.
Нехорошо, что мне никто не пишет, – заканчивает Б. Бета свое письмо, – прочтите это по всем ротам, эскадронам и батареям»[11]
