Особый отдел и око дьявола - Юрий Брайдер

— В этом году, значит, никого не хоронили?

— Бог миловал.

— А что с вашей учительницей случилось? — Задав этот вопрос, Цимбаларь невольно вспомнил Людочку Лопаткину, которая должна была появиться здесь со дня на день.

— Ох, и не спрашивайте, — староста тяжко вздохнул. — Она, горемычная, у меня угол снимала... Допоздна книжки штудировала. А однажды ночью взяла да и отравилась.

— Чем?

— Таблетками.

— Какими?

— Самыми обыкновенными, которые от простуды принимают... Аспирином, кажется... Только она очень много проглотила, штук пятьдесят сразу. Так врач после вскрытия сказал... А вы разве в своём компостере об этом не читали?

— В компьютере, — машинально поправил Цимбаларь. — Не успел ещё... Она прощальную записку оставила?

— Оставила. На самом видном месте. «Так будет лучше для всех».

— Для всех... — повторил Цимбаларь. — А для кого конкретно?

— Кто же знает... По крайней мере, её матери и сёстрам лучше не стало. Поговаривали, что она к Матвею Матвеевичу сердечную привязанность имела, но тот уже неделю как преставился... Жалко девчонку. Тоненькая была, очкастая, голос писклявый, а детишки наши в ней души не чаяли.

— Кто же их сейчас учит?

— Да все понемножку. Есть тут у нас грамотные люди, не сумлевайтесь.

— Ладно, не будем о грустном... Жить я, значит, буду на той половине, — Цимбаларь кивнул в сторону дощатой перегородки, не доходившей до потолка на целую пядь. — А как насчёт стирки, питания и прочих бытовых удобств?

— Столоваться будете у Парамоновны, — охотно пояснил староста. — Она у нас мастерица на все руки. И пироги печёт, и грибы солит, и капусту квасит.

— В этом я уже убедился, — буркнул Цимбаларь, непроизвольно трогая ширинку.

— Она же вам постирает и печку истопит, — продолжал староста. — А если хотите, кого-нибудь помоложе найдём. Хотя бы ту же Зинку Почечуеву, к которой Чалый сватался. Она хоть и числится библиотекарем, а целый день без дела шастает.

— Нет-нет, — поспешно отказался Цимбаларь.

— Ну и правильно... Коварная бабёнка, даром что образованная... В баньку будете ко мне ходить, если не брезгуете, конечно. Остальные бытовые удобства во дворе.

— Скажите, а на кого здесь можно положиться в случае непредвиденного инцидента?

— Вот уж не знаю... Инциденты у нас вырезают только в райцентре, — ответил староста, полагавший, что речь идёт об аппендиците.

Осознавший свою ошибку, Цимбаларь немедленно поправился:

— Я хочу знать, на чью помощь мне можно рассчитывать.

— Да хоть на мою. Пусть я и считаюсь инвалидным пенсионером, но любого мазурика и сейчас в бараний рог согну. А если я из деревни отлучусь или пьяным лежать буду, зовите Борьку Ширяева. Он хоть и бывший тюремщик, но за общественный порядок радеет как никто другой. К тому же в церкви прислуживает. А найти его очень просто...

— Больше ничего не говорите, — перебил старосту Цимбаларь. — В самое ближайшее время я планирую провести подворный обход. Тогда и познакомлюсь со всеми местными жителями. У нас на службе порядок такой.

— Это похвально. В первую очередь посетите наши общественные места — магазин, клуб и церковь. Но только не сегодня.

— Это почему? — Цимбаларь потрогал свой небритый подбородок.

— Вид у вас больно помятый, — слегка конфузясь, сообщил староста. — А участковый в любое время суток орлом должен выглядеть...

Проводив старосту, Цимбаларь перешёл на жилую половину избы. Там он обнаружил широкую деревянную кровать, наверное, сделанную при помощи одного топора, пустой платяной шкаф, колченогий обеденный стол и два венских стула, возможно, ещё заставших времена первой попытки построения российского капитализма. На устройство абажура пошла газета «Советская Россия» пятнадцатилетней давности. Шторы заменяли пожелтевшие простыни.

Цимбаларь разложил и развесил свои немногочисленные вещи, побрился холодной водой и, не раздеваясь, прилёг на кровать, кстати сказать, застеленную свежим бельём. Впервые за последние двое-трое суток ему выдалась возможность без всяких помех пораскинуть мозгами.

Пока всё складывалось гладко, даже очень. Едва появившись в Чарусе, он уже напал на след предполагаемого убийцы старшего лейтенанта Черенкова, которого староста Ложкин почтительно величал Матвеем Матвеичем.

Впрочем, никаких конкретных улик, подтверждающих эту версию, не было, да, наверное, и не могло быть. Хорошо бы, конечно, найти вилы, на зубьях которых остались следы крови Черенкова, а на рукоятке — отпечатки пальцев Чалого, но это уже относилось к области несбыточных мечтаний.

Существовала, правда, надежда на откровенность Зинаиды Почечуевой, вполне возможно, являющейся косвенной виновницей трагедии, однако какой ей смысл спустя целый год выдавать своего бывшего кавалера? Ведь так и под статью о сокрытии преступления недолго угодить.

А не пропала ли у Черенкова какая-нибудь вещь, которая впоследствии могла оказаться у кого-то из лиц, причастных к убийству? Например, часы с дарственной надписью. Или дорогая зажигалка, каких в Чарусе отродясь не видели.

Увлечённый этой идеей, Цимбаларь вернулся в «кабинет», вновь включил ноутбук и отыскал файл с черенковским делом.

Описание места происшествия, имевшего быть на территории здешней молочно-товарной фермы, конечно же, отсутствовало, поскольку к тому времени, когда опергруппа из райцентра добралась до Чарусы, по этому месту много раз прошли и коровы и доярки.

Зато протокол осмотра трупа, несколько дней пролежавшего на морозе в дровяном сарае старосты Ложкина, отличался удивительной скрупулёзностью, выдававшей в его авторе зануду и начётчика. Даже Цимбаларь невольно зачитался этими бюрократическими перлами.

«К осмотру представлен труп мужчины в милицейской форме, предварительно в течение суток подвергавшийся оттаиванию при комнатной температуре.

Покойнику на вид 30-35 лет, длина тела 180 см. Телосложение нормальное, питание удовлетворительное, кожные покровы мертвенно-бледные.

Голова округлой формы, волосы светлые, редкие. Глаза закрыты. Роговицы глаз прозрачные, зрачки округлой формы диаметром 0,5 см. Наружные слуховые ходы свободные. Наружные носовые ходы с наличием следов крови. Рот приоткрыт, слизистые оболочки рта розово-синюшные. На верхней челюсти 2-й зуб справа из жёлтого металла. На нижней челюсти 1-й и 2-й зуб слева отсутствуют. Остальные зубы естественные и целые. Язык в полости рта за линией зубов.

Руки согнуты в локтевых суставах и лежат на груди. На мизинце правой руки имеется явственный след от перстня или широкого кольца. Ноги выпрямлены в суставах, несколько разведены, расстояние между стопами 15 см.