Беглец - Екатерина Стадникова

– Вот оно что. А плащик поярче, чтобы с дистанции из лука выцелить легче было?

Бандиты начали хохотать. Неприятный холодок скользнул у Навена по позвоночнику. Тихо, как кошка, он переступал в темноте. С лестницы мигнул рыжий огонек: кто-то беспечный нес факел. В паузах между ударами собственного сердца Навен слышал свистящее дыхание бандита. Его тяжелое шлепанье приближалось. Зачистку нужно с чего-то начинать, почему не сейчас?

Свет факела вынырнул в коридор с винтовой лестницы и осветил лицо Навена. Бандит не ожидал никого встретить, не говоря уже о том, чтобы прямо-таки столкнуться нос к носу с чужаком. Он хотел крикнуть, но не успел. Короткий удар поддых чудовищной силы заставил бандита с омерзительным хрипом сложиться пополам. Второй удар, смертельный, проломил несчастному череп. Дорожка крови скользнула к ступенькам и начала спускаться, поблескивая в свете укатившегося факела.

Время пошло.

Собранный и спокойный, Навен сбежал по лестнице, погасив по дороге все факелы именем Аданай. В зале призыва действительно были люди. Он скользнул в боковой проход.

Недоумок Хосе превратил старый алтарь Балнара в подобие трона. За одно это его следовало бы прикончить. Богов можно не любить, можно не бояться, можно не верить, но зачем осквернять их святилища?

Самодовольный громила исполинского роста сидел, развалившись как боров. Густые усы и щетина накидывали ему десяток лет поверх имевшихся. Жертвенные жаровни алтаря пылали неестественно ярко. Раскаленное добела пламя слепило жалкую фигурку на полу, отсекая углы и боковые входы, погруженные в кромешную тьму.

– Ты думал, что купил меня? – зло сказал Хосе. – Я, конечно, редкая подлюка, но один островитянин не продаст другого крысе с материка.

– Чушь. – Готфри поднял изрядно побитую морду. – Ты, грязный ублюдок, просто почему-то боишься его больше, чем меня. А зря.

– Я никого не боюсь! – рыкнул бандит, и воздух задрожал. – Если я грязь, то ты – падаль.

– Уууу! – гизриец ощерился. – Слышал про монстра с материка? Я один знаю, как его позвать. Он уже идет за мной. Когда будет здесь, я убью его. Но сначала посмотрю, как он превратит тебя в падаль.

– А как же девка? – Сложно было понять, верил ли Хосе пленнику.

Навен заметил в самом сердце черноты за троном притаившуюся фигурку. Ее руки не были связаны, как руки Готфри. Она сжимала кулаки, а по потемневшему от ярости личику катились слезы.

– Ее шансы на выживание несложно оценить, – гизриец вперил в бандита искаженный безумием взгляд. – Но ты еще можешь все сделать как надо. Освободи меня. Дождись, пока ваш местный герой придет выручать свою сестрицу, и угомони его. На время. Я оценил ваше подземелье. Там Кателлингу самое место. И никто, кроме монстра, не пострадает.

Слова гизрийца отвлекли общее внимание от его рук. Стоя в центре стертой пентаграммы на коленях и поливая пол своей кровью, он, может, и выглядел жалко. Всей быстроты реакции Навена хватило только на осознание того, что сейчас произойдет, когда Готфри выбросил вперед левую кисть с приготовленным зарядом священного огня Илнара. Без перчатки с рунами пламя мгновенно обуглило его кожу. Сейчас он был заключенным в пентаграмму существом, атакующим человека за пределами символа. Наложенные века назад чары безошибочно узнали ситуацию, в которой должны сработать. Закупоренные в стенах башни, они копились и умножались, не имея возможности высвободиться. От густой темной магии воздух в дверных проемах сделался маслянистым.

Инстинкт дернул Навена прочь. Один он еще мог успеть спастись. Выскочить, прежде чем барьер окрепнет. Только эту возможность Навен даже не рассматривал. Хосе с воем повалился с алтаря на пол к ногам торжествующего гизрийца. Но счастливое выражение быстро слиняло с его лица. Пентаграмма вспыхнула и распластала Готфри на полу. Он кричал так, словно с него по-живому спускают кожу.

Камни кладки мелко тряслись от переполняющей их силы. Башня была готова разлететься на куски.

От ужаса Лавиния вцепилась в алтарь мертвой хваткой. Она выглядела куклой, которую потеряла не очень аккуратная девочка. Навен взял бедняжку за плечи, чуть тряхнул и, перекрикивая бьющегося в агонии гизрийца, приказал:

– Закрой глаза и ничего не бойся!

– Навен!!

Она зажмурилась, позволяя взять себя на руки. Стыки кладки треснули и тоже начали сочиться маслянистой тьмой.

Время вышло.

Навен наугад ударил в наиболее уязвимое, по его разумению, место. В стену, за которой не было коридора, только улица и жердочка козырька над входом. Имя Балнара легко пробило себе путь, разметая камни как пылинки. Только башня вынести этого уже не могла. Она качалась, теряя куски!

Готовый к драке, Навен свалился на землю вместе с козырьком. Он думал, что бандиты, если не разбегутся, нападут на всякого, кто выскочит к ним. Шутка ли: в башне было все, что они успели скопить.

И ничего. Угасающий вопль Готфри. Мусор. Утоптанный снег, политый кровью. Разоренные костры. Трупы. На какое-то шальное мгновение Навен решил, будто угрозы гизрийца сбылись, и монстр сейчас бросится на них с Лавинией сквозь алое зарево. Но потом он увидел его. Леннарт! Леннарт в своих доспехах с окровавленным мечом успокаивал перепуганную кобылу. Вместо того чтобы бежать и спасаться!

– Сейчас здесь все взлетит!! – гаркнул Навен. – Бери ее и уезжай!

Чем одновременно хороши и плохи рыцари Илнара: они сначала действуют, а уже потом задают вопросы. Леннарт молча оторвал чуть живую от ужаса девушку от ремней навенова дублета. Усадил на кобылу и изготовился запрыгнуть в седло сам.

– Подожди.

Навен развернулся. Он точно знал, что пожалеет, но холодная логика не оставляла выбора. Мысленно считая секунды, Навен ворвался в комнату с пентаграммой. Готфри уже не вопил. Его руки и ноги слабо подергивались. Глубокие трещины нарушили целостность символа.

В руках статуи темного бога над алтарем зрел узел энергии. Он рос и пульсировал, как живой. Наблюдать за тем, что скоро не оставит тут камня на камне, смысла не было. Хосе поднял голову и с немой мольбой уставился на Навена. Но тот лишь сгреб в охапку бесчувственное тело подлеца и выскользнул в пролом.

Молча перекинув тщедушного без брони гизрийца через хребет кобылы, Навен выкрикнул что-то, хлопнул клячу по крупу и украдкой добавил ко всему кусачую руну.

Ровно пять ударов сердца. Так медленно, точно сквозь сон. Всадник с ценным грузом пропал за деревьями. Адский грохот оглушил, обжег спину и бросил лицом в снег. Чернота.

Навен чувствовал, как тело катится по земле. Как камни падают с неба. Мелкие, крупные. Все кончилось. Настала тишина. Внезапно в нее ворвалось прерывистое дыхание. Запах мертвечины, ближе, отчетливее!

Готфри не лгал. Монстр двигался по-звериному тихо. И если это последний бой, Навен понял, что проиграл. Он с трудом поднялся. Еще не идеальную луну за его спиной больше не загораживала башня. Ближайшие кусты и деревья пылали.

Враг не таился. Из неверного розоватого марева проступали черты. Уже вовсе не человеческие. Покрытые шерстью когтистые руки до самой земли, горбатая спина, налитые кровью мерцающие глаза. Широкий рот, полный загнутых внутрь мелких зубов.

Монстр издал утробный рык и бросился вперед. На четвереньках, как животное, он скакал с чудовищной скоростью. Снег взвился в воздух. Навен увернулся, но тварь точно стала ловчее и быстрее с их последней встречи. Когти вошли глубже, разорвали дублет и оставили раны на боку. Навен пошатнулся. Завалился ничком, как полено.

И убить монстра, и не убить – все едино. Смерть. Проклятый, он будет тысячу раз опаснее. «Не станет меня, вернется Орсо, и вместе с Миртой спасет всех», – Навен закрыл глаза.

Он лежал в темноте на снегу, словно бы в нигде, когда свирепый рык многих глоток накатил приливной волной. Който стаей гнали монстра в лес. Подальше от намеченной жертвы.

Навен поднялся на колени, помогая себе руками.

– Его нельзя убивать! – превозмогая боль, крикнул он. – Это проклятие! Не выпускайте… его!

Кошка призраком выступила на свет. Ее белоснежный мех искрился, как иней в лунном свете. Такой старой самки който Навен не встречал никогда. На ее изогнутых витых рогах красовались насечки множества битв. В половину лошади высотой, кошка казалась широкой, как медведица.

Она медленно моргнула золотыми глазами. Последние силы оставили. Снова снег и чернота.

Псы и вороны

«В иных благородных рыцарях черноты больше, чем в последнем некроманте, выкапывающем свежий труп ради очередной порции спинного мозга».

…Навен немедленно попытался встать. От боли и тошноты комната поплыла перед глазами.