Детство 2 - Василий Сергеевич Панфилов

Чуть вытянув шею вперёд, она смотрела на дочь, не моргая. В больших, выразительных глазах женщины были слёзы, вся скорбь еврейского народа и воспалённые сосудики от печного жара и чистящегося лука.

— Ну…

— Не нукай! Я тебе не извозчик, а мама, или ты имеешь таки какие-то сомнения на этот счёт? Тогда озвучь их сразу, а не держи на потом!

— Ма-ам!

— Не мамкай, а говори! — надавила женщина голосом.

— Два разочка только, — слукавила девочка, ни разу не понявшая сути обвинений, но сходу прочувствовавшая их тяжесть.

— Два! — Песса Израилевна скорбно воздела руки к небу, и с некоторым опозданием – лицо. — Ты слышишь это? Моя доча пошла по наклонному пути, начав брать деньги у почти посторонних мужчин!

— Ма-ам!? — испуганно вытаращила глаза Фира и заревела.

— Ой-вэй! — расстроенно сказала мать, прижимая её к себе и гладя по голове и спине. — Поняла наконец?

— У… угу! — отчаянно закивала Фира. — Я не дума-ала! У-у! Просто… ик! Давал на мороженое и всякое такое, а я брала-а… ик! Когда гуля-али!

— Успокойся! — Песса Израилевна отстранила дочку и высморкала её в фартук. — Вот, снова похожа на красивую еврейскую девочку, а не чудовище из подвала! Видел кто-нибудь?

— Не… — для убедительности девочка замотала головой, отчего кудрявые волосы окончательно растрепались.

— Ну и то, — вздохнула мать, снова прижимая её к себе и гладя по голове. — Совсем уж такого люди не подумают, потому как возраст. Но за воспитание могут посмотреть косо, а оно тебе надо? Оно ни тебе не нужно, ни твоей бедной мамеле, штоб она была здорова и богата за хорошим зятем!

— Так што слушай сюда и запоминай как надо, а не в одно ухо! — Песса Израилевна отодвинула дочку и внимательно вгляделась ей в лицо. — Таки понимаешь, или как всегда?

Девочка закивала, и кудрявые волосы замотались в такт.

— Будем надеяться, — женщина подняла голову вверх, призывая Бога в свидетели, — што это значит таки да, а не таки ой через какое-то снова! Очень не хочется вкладывать ум через ремень, но если меня таки прижмёт, то я не пожалею ни своих рук, ни твоей задницы!

Песса Израилевна долго ещё воспитывала дочь, то пугая её возможными последствиями, то утешая и высмаркивая. Зато запомнит!

А с Егоркой она потом поговорит, осторожно. Иногда она забывает, што мальчик немножечко гой и Егор, а не Шломо, настолько привыкла видеть его за будущего зятя. Умненький мальчик, но воспитывался таки не правильной еврейской мамеле, а затем в хедере[21], а всё больше Хитровкой. А это таки ой!

Мальчик не всегда понимает, где надо што, особенно в воспитании. Так што она, не поправит осторожно будущего зятя под своё и дочкино надо?!

Цимес будет, а не зять! Все соседки обзавидуются, хотя и через поджатые губы за гойство. Но здесь таки Одесса, а не Бердичево, и если мнение ребе пойдёт поперёк счастья дочки, то ой будет ему, а никак не Фире!

* * *

Лёва стоял перед нами таинственный и надутый, растопырив упёртые в бока тонкие руки. Я заинтересовался сразу, но сделал вид равнодушный и ленивый, потому как человек бывалый и тёртый. Понимание имею, с кем надо как для своево удобства!

Покрутившись мал-мала вокруг нас с самым таинственным видом и чуть не лопаясь от интересных тайн, Лёва наконец начал потихонечку сдаваться.

— А я такое место знаю! — сказал он таинственным громким шёпотом, забавно играя тонкими белесыми бровями, што на ево физии смотрелось ну очень потешно.

Вытащив из-под себя затёкшую от долгого сиденья ногу, кидаю на нево самый равнодушный взгляд, и переворачиваю страницу. Лёвка начинает пыхтеть…

— Пойдём! Одно место покажу!

— Не надо мне места показывать! — отмахиваюсь от нево. — У меня самово всё есть!

— Дурак! — краснеет тот, легко поведясь на первую же подначку. — Не «это» место, а просто место!

— Ты словами-то можешь сказать, а не намёки намёкивать? — поинтересовался я, положив палец меж страницами книги, но не торопясь укладывать заместо него закладку.

— Пещера! — выпаливает он. — В катакомбах! Вход знаю, нашёл случайно, она тупиковая, большая!

Вроде как нехотя встаю с лавочки, што под деревом во дворе, и мотнув головой еле заметно улыбающемуся Саньке, иду за Лёвой. Дразнить ево бывает интересно, потому как он из тех людей, што умственно старше своево возраста, а психологически младше. Етот, как ево… диссонанс! Или дисбаланс?

В общем, забавно бывает. Но не увлекаюсь, вот ей-ей! Лёвка смешной и очень добрый, отчево на Молдаванке драться с ним считается вроде как дурным тоном.

Не трусло! За щеней, было дело, в огонь лазал, со скал высоких в море прыгает. А человека ударить не может, потому што тому больно! Ну и што за драка такая, в одну сторону?

Был бы чужинцем, оно бы может и нашлись такие, што без опаски ответной по мордам постучать любят! Есть такие, везде есть. А так, среди своих, да с кучей не самой травоядной родни, оно как бы и ничево, благоденствует.

Зашли сперва до Ёсика, потому как вдруг только Лёвка мнит пещеру бесхозной? Начнёшь так обустраиваться, а там раз! И контрабандисты товар перехранивают или монеты там штампуют.

А товары, они иногда такие бывают, што любого стороннево на корм рыбам отправят. Просто потому што.

Пошатались по проулкам, да Лёвка в кусты на склоне куда-то нырь! Мы за ним, а там щель и голова оттуда Лёвкина, да рука машущая.

Вроде как и неширокая щель, тока-тока человеку пройти, да и та как-то боком, а не прямо вырублена. Вроде как завиточек такой скала делает, и штоб щель увидеть, ето подойти впритык надобно.

Мы факелы заготовленные зажгли, да и вперёд! Прямо метров тридцать, вниз, потом чуть влево метров пятьдесят, и вот она – пещера!

— Я там норы с отнорочками проверил, — тараторит радостно наш проводник, — так все тупиковые! Парочка камнем заложена, ну я и не стал ковырять!

— Бывает, — с видом знатока подтвердил Ёсик, мерцая под светом факелов. — Когда бесконтрольную добычу камня запретили, многие вот так вот, втихомолку. Для себя! А потом построили, что себе нужно, и замуровали лишнее, чтоб не лезли всякие.

Полазали немного по отноркам, интересно ведь! Ёсик сказал, што пещера свежая относительно, потому как сталактитов и сталагмитов мало наросло.

Потом он гадал, под чьими же домами катакомба ета? Вид сделал таинственный и хитрый, но быстро сдулся. Потому как мы с Санькой не местные и раскладов здешних не знаем, а если бы и знали, то