Строитель - Андрей Готлибович Шопперт

— Агафон, — прощаясь с купцом попенял ему Андрей Юрьевич, — свинца ты привёз мало. И ртути мало, и кофе мало, и шёлка мало. Мне не нужно серебро и золото, мне товары нужны. В следующий раз хоть самоцветы привези и слоновую кость, буду дорогие мечи делать.

— Так сбрось цены на свой товар и не будет у тебя серебра, — засмеялся, услышав перевод, купец. Расплачивался Агафон за товары и милиарисиями серебряными, и чуть более крупными монетами гексаграмами, эти весили около семи грамм.

— В следующий раз, осенью, больше товаров привози, особенно свинца и меди с оловом. Я и абсента привезу, и ещё один новый напиток сделаю, а кроме того, из цветного стекла уже не только бусы будут, но и кубки всякие с тарелками. Воска больше будет цветного, — воск с природными красителями ушёл на ура по серебряной монете за кило. Ну, почти пятнадцать византийских серебряных монет за пуд цветного воска. Только чёрный воск купец брать отказался, сказал, что ведьмы такие свечи жгут. Сожгут его на костре за такой товар.

Брезент и палатку генуэзец тоже оценил, даже уговорил Андрея Юрьевича свою палатку продать.

— Больше сделай, князь, у тебя тоже маленькие партии. И как ты эти мечи называешь? Бастарды? Их тоже больше сделай. Их раскупают ещё до того, как я якорь в порту брошу.

В общем, ехал караван в обратную дорогу в основном серебром и золотом загруженный, а не полезными товарами.

Путь предстоял не простой. Не в разбойниках дело, и даже не в плохих дорогах. Дорога как раз была вполне себе. По ней ведь теперь три раза в день дилижансы из Владимира во Львов ездят, и всем селищам и городам, вдоль этой федеральной трассы расположенным, был дан приказ с колеями побороться. У кого хуже получилось, у кого лучше, но в целом дорога стала гораздо лучше, чем осенью была.

А непростой путь предстоял, потому что нужно было Андрею Юрьевичу найти пока несуществующий город Червоноград, в котором будут добывать во времена СССР уголь. Это не коксующийся донецкий, но уголь, не нужно будет вырубать гектарами леса.

Есть проблема. Возить уголь за сотню почти километров до Владимира ещё хуже, чем лес изводить. Придётся все производства переносить туда, в будущий город. Ну, это вторая задача, а сейчас эти залежи угля нужно найти. Ориентир был. Это единственное место было, где дорога из Львова во Владимир или Сокаль подходила к реке. До Сокали после города шахтёров доехали тогда быстро, около десяти километров… Ага, там ещё по мосту пересекали речушку небольшую — правый приток Западного Буга. Перед мостом была табличка с указанием речушки. Сейчас не вспомнить. Андрей Юрьевич закрыл глаза и попытался тот мост увидеть, припомнить. Нет. Ну и ладно. Пока можно ориентироваться на первые подсказки.

Профессор Виноградов выслал вперед десяток дружинников, чтобы они добрались до селища с названием Сокаль и потом проехали около десяти вёрст назад до притока Западного Буга.

К вечеру добрались до селища Солокия и там встретились с возвращающимися от Сокали дружинниками.

— Вот это и есть то место, княже, которое ты искал, — ткнул плетью в довольно большое поселение сотник Ворон. — Как раз десять вёрст от Сокали.

— Значит, здесь остановимся, разбивайте лагерь.

От предложения сотника заночевать в избе старосты Солокии Андрей Юрьевич отказался. Там вонь, клопы, вши и прочие радости, и ещё, наверное, куча маленьких детей, которые будут плакать. Палатку он продал, так что придётся ночевать в фургоне. Ничем в принципе палатки не хуже.

Ночью профессор несколько раз просыпался, лошади начинали ржать и биться, норовя оборвать верёвку и сбежать куда подальше. В результате утром он был невыспавшийся и злой. Причину такого поведения лошадей объяснил тот самый староста Солокии с совсем не церковным именем Любомир.

— Волки. Житья от них не стало. Подмогли бы вои твои, княже?

— Я подумаю. По лесам гоняться за ними сейчас времени нет, а вот как вернусь во Владимир, то желающих поохотиться поищу, — староста был невысок, но кряжист. Голодом не измучен. Такой боровичок, весь рыжей бородой заросший.

— Благодарствую, княже.

— А скажи мне, Любомир, не находили ли вы здесь куски чёрного горючего камня?

— Нет, княже, ничего такого не видели, вот истинный крест, — и бородач стал истово креститься.

— А в колодцах не попадался?

— Так нет у нас колодцев, в реке воду берём. Солокия наша с дюже вкусной водой, — староста махнул в сторону деревянного моста, около которого караван и остановился. Андрей Юрьевич вспомнил, именно по праправнуку этого моста они проезжали тогда в далёком будущем. Так на знаке и было у моста написано: «река Солокия». Тогда ещё подумал, что на имя Солоха похоже из фильма какого-то. Вроде «Вечера на хуторе близь Диканьки».

Про это имя как-то Андрей Юрьевич в интернете прочитал и удивился тогда, зачем же это имя используют, если оно так замарано. Так звали дочь Ирода Антипы, которая в награду за обольстительный танец вытребовала у родителя голову Иоанна Крестителя. Хотя Иудами ведь тоже называли потом мальчиков, как и Адольфами.

Выслушав ответ старосты, Андрей Юрьевич расстроился. По-простому не получилось. Он в душе надеялся, что угольные пласты близко к поверхности и добыча угля сразу наладится. Местные ткнут пальцем и скажут: «Вот, тут копай, княже. Пару саженей и уголь будет». Но нет. Вообще о чёрных камнях ничего эти местные не слышали. Придётся копать шурфы. А если глубина залегания метров под сто, то и распрощаться придётся с этой мечтой. Сейчас это просто недоступные глубины.

Событие двадцать шестое

С хитрованом Любомиром — старостой небольшой деревушки Солокия, Андрей Юрьевич договорился так, прямо с завтрашнего дня крестьяне начинают вот тут на холме, где был лагерь, копать яму диаметром метра четыре — пять. В глубину яма должна быть десять сажен. Для чего им будет выделено совершенно безвозмездно, то есть, даром, три лопаты и одна кирка. Лопаты, к счастью, входили в шанцевый инструмент повозок для перевозки бомб, как и кирка, и их просто не убрали, так и поехали в Галич с этим запасом. Лопаты безвозмездно, а труд, чтобы стимул был, профессор Виноградов обещал оплатить. По серебрушке за каждый метр шурфа. Десять сажен это метров двадцать пять. Двадцать пять грамм серебра, вообще не