Последний ребенок - Джон Харт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но он знал.
Еще шаг назад. Теперь его отделяло от двери не меньше трех футов. За прорезью окна виднелась темная массивная фигура Холлоуэя, мужчины плотного, загорелого, с широкой грудью над тяжелым животом. Потом возникло лицо.
— Поздновато, детектив. Ночь на дворе.
— Еще и девяти нет, мистер Холлоуэй. Похитили ребенка. Откройте, пожалуйста, дверь.
Щелкнул замок. Дверь открылась на фут. Лицо Холлоуэя выглядело помятым, но два влажных пятна на лбу говорили о том, что он пытался взбодриться. В руках у него ничего не было.
— Похитили Тиффани Шор, при чем же тут Джонни?
— Будьте добры, отступите, пожалуйста, от двери, — твердым тоном полицейского потребовал Хант.
— Хорошо. — Холлоуэй распахнул шире дверь и опустил руки по швам.
Хант переступил порог и бросил взгляд влево-вправо. Револьвер калибра.38 лежал на телевизоре, стволом к стене.
— Оружие зарегистрировано, — сказал Холлоуэй.
— Не сомневаюсь. Мне нужно поговорить с Джонни.
— О сегодняшнем случае?
Хант уловил запах алкоголя.
— Разве вам не все равно?
Холлоуэй невесело улыбнулся.
— Минутку. Джонни! — позвал он, повысив голос.
Никто не ответил. Он позвал еще раз и, негромко выругавшись, исчез в коридоре. Открылась, потом закрылась дверь. Немного погодя Холлоуэй вернулся. Один.
— Его нет.
— А где он?
— Понятия не имею.
— Мальчику тринадцать лет. — Хант повысил голос. — На улице темно, идет дождь. На стоянке нет машины, а вы понятия не имеете, где он? На мой взгляд, это и есть недолжное исполнение обязанностей.
— Как я понимаю закон, мальчишка — проблема матери. Я в этом доме лишь гость.
Их взгляды встретились, и Хант шагнул ближе. Холлоуэй был человеком двуличным, скользким и услужливым, когда это отвечало его интересам. И пусть в колледже в честь него называли здания, Хант не мог скрыть своей неприязни к нему.
— Поосторожнее со мной.
— Угрожаете?
Детектив не ответил.
— Вы не понимаете, кто я, — сказал Холлоуэй.
— Если с мальчиком что-то случится…
Он холодно улыбнулся.
— Вашу фамилию еще раз назовите… У меня завтра встреча с мэром и сити-менеджером. Не хотелось бы ошибиться.
Хант повторил.
— Насчет мальчика.
— Мальчишка — малолетний правонарушитель. Что прикажете с ним делать? Джонни мне не сын, никакой ответственности я за него не несу. Могу разбудить его мать. Она, конечно, тоже не знает, где он, но я притащу ее сюда, если вам станет от этого легче.
Матерью Джонни Хант восхищался с их первой встречи. Миниатюрная, но полная жизни, она даже в невыносимых обстоятельствах продемонстрировала смелость и веру и оставалась стойкой и сильной вплоть до того дня, когда сломалась. Может быть, ее добила скорбь, может быть, чувство вины, — но она пережила трагедию, утрату и ужас, представить который могли немногие родители. Мысль о том, что она зависит от такого человека, как Кен Холлоуэй, была неприятна сама по себе. Видеть же, как он вытащит Кэтрин из постели, было бы еще хуже. Иначе как деградацией такое и не назовешь.
— Я найду его сам, — сказал Хант.
— Мы не закончили, детектив.
— Нет, не закончили.
Хант уже взялся за ручку двери, когда у Холлоуэя зазвонил сотовый. Он задержался на пороге.
— Да? — Повернулся к полицейскому спиной. — Вы уверены? Хорошо. Да, позвоните в полицию. Буду через десять минут. — Он сложил телефон и повернулся к детективу. — Моя охранная компания. Если еще хотите найти Джонни, взгляните для начала на мой дом.
— Почему вы так говорите?
— Потому что этот мелкий говнюк бросил камень в мое окно.
— Почему вы считаете, что это сделал Джонни?
Холлоуэй взял связку с ключами.
— Потому что это всегда Джонни.
— Всегда?
— Этот случай уже пятый.
* * *
Джонни ехал по темным улицам, и дождь сбегал по стеклу, оставляя ртутные следы. Родители Тиффани Шор, люди богатые, жили в трех кварталах от Кена Холлоуэя. Джонни даже был однажды дома у Тиффани на какой-то вечеринке. Подъезжая, он сбросил газ, а потом остановился, увидев полицейские машины и тени, мелькавшие за зашторенными окнами. Понаблюдав некоторое время за домом Шоров, посмотрел на два соседних, справа и слева. Оба изливали мягкий, теплый свет, и в темноте улицы он почувствовал себя жутко одиноким, потому что никто больше не знал. Никто не мог понять, что происходит за стенами дома Тиффани, как страдает ее семья, их страх и злость, медленное иссякание надежды и конец всего.
Никто не знал того, что знал Джонни.
«Кроме ее родителей», — подумал он.
Ее родители знали.
* * *
Сидя в машине, Хант видел, как Холлоуэй вышел из дома и сел в свою машину, предварительно бросив в его сторону неприязненный взгляд. Детектив с удовольствием ответил тем же. Взревел мотор, и «Эскалейд» вылетел на дорогу. Хант слушал дождь и смотрел на дом с освещенным окном. Там спала Кэтрин, и он представлял ее под одеялом, свернувшуюся спиной к ночи.
Включив лэптоп, Хант набрал в строке поиска имя Джонни Мерримона. Кен несколько раз подавал жалобы, но записи об арестах отсутствовали. Ордера не выдавались. Что бы там ни думал Холлоуэй о причастности парнишки к актам вандализма в отношении его собственности, доказательств у него не было. И зачем Джонни бросать камни в окна Холлоуэя? Логичным представлялось лишь одно объяснение: Джонни хотел выгнать его из своего дома, оторвать от матери, и он придумал единственный верный способ, как этого добиться. Такой человек, как Холлоуэй, не мог оставить дом без присмотра на целую ночь.
Пять раз — и не попался… Хант покачал головой и постарался сдержать улыбку.
Парнишка и впрямь ему нравился.
* * *
Еще две минуты Хант потратил на материалы по делу Тиффани Шор. Папка тоненькая. Он уже знал, как она была одета, когда ее видели в последний раз. В папке лежал список идентификационных признаков. Родимое пятно размером с десятицентовую монету на правой лопатке; розоватый крючкообразный шрам на левой икре. Тиффани было двенадцать лет, дантист еще не работал с ее зубами, и на теле отсутствовали хирургические шрамы. В деле имелись данные о ее росте, весе, дате рождения. У девочки был сотовый телефон, но с него со вчерашнего дня не звонили. Материала немного. Двое детей показали, что слышали крик, но разошлись во мнении относительно цвета машины, в которую ее затащили.
