Литературная Газета 6443 ( № 50 2013) - Литературка Литературная Газета

Понятно, что Константин Богомолов в полёте своей мысли на два корпуса опережает даже самые безудержные фантазии Валерия Тодоровского, однако движутся художники в одном направлении. На этом пути десакрализации святого, деконструкции мифа они уже практически исчерпали ресурс «советских стереотипов». Несомненно, вскоре придётся развивать художест­венный метод экстенсивно – на соседних идеологических площадках. Ведь главное для продвинутого творца – новизна трактовки каких-либо устоявшихся представлений. Поэтому не стоит удивляться, если, оттоптавшись на социализме и христианстве, в очередном произведении зрителя удивят, к примеру, отрицанием холокоста…

Но пока зрителям «Оттепели» вкладывали в уши всё те же старые антисоветские штампы. Правда, чтоб не спугнуть, упаковали сакраментальное послание в симпатичную легкомысленную упаковку. Восторженная фраза – «Усатого вынесли из Мавзолея!» – прозвучала почти в финале. Окажись она в экспозиции, рейтинг картины был бы значительно ниже.

В своём творчестве Валерий Тодоровский во многом продолжил семейную традицию, основанную отцом, Петром Тодоровским, в соответствии с которой пусть и небезгрешной советской власти приписывались грехи, ей совершенно не свойственные. Так в фильме «Анкор, ещё анкор» весёлая история с курьёзными адюльтерами неожиданно переросла в рассказ об ужасах послевоенной гарнизонной жизни с сексуальными домогательствами, страшными особистами и трагическим суицидом в финале. А фильм «Какая чудная игра», повествующий о безобидном студенческом розыгрыше, неожиданно закончился тем, что молодых, красивых, творчески одарённых ребят… расстреливают. Хотя действительно имевшая место история, участником которой был знаменитый актёр Николай Рыбников, имела совсем другой финал – студентов пожурили на комсомольском собрании… И вот уже Валерий Тодоровский в рамках семейного подряда рассказывает в своём кино «Любовь» страшную историю, как в начале 90-х еврейскую семью терроризирует зловещий телефонный антисемит, отчего главная героиня с мамой и бабушкой вынуждены эмигрировать в Израиль…

И всё-таки поблагодарим Валерия Тодоровского и Константина Эрнста за смелость в поиске формы, за блестящие актёрские работы Александра Яценко, Виктории Исаковой, Михаила Ефремова, Светланы Колпаковой, Яны Сексте, Нины Дворжецкой. В конце концов не они виноваты, что в стране упразднены и цензура, и худсоветы, и даже институт редактуры.

Жаль. Сопротивляясь реакционным взглядам, под давлением идеологической машины, да и просто на основании здравого совета со стороны, задумка с «Оттепелью» могла быть воплощена ярче, тоньше, изобретательнее. Без назойливой либеральной пошлости. Кто-нибудь, например, точно посоветовал бы сделать «фильм в фильме» не какой-то условной опереткой, а чем-то осмысленным и мощным. Прекрасная была возможность: показать сериал про то, как делают кино, и потом продемонстрировать фильм, снятый внутри сериала. Вот это действительно стало бы новым словом в истории телевидения.

Теги: оттепель , телесериал

Другой вопрос

Статья "Про Россию с любовью" о разоблачении мифов, навязываемых России, вызвала живой отклик у наших читателей. Многие не хотели верить, что никто из русских классиков не говорил им приписываемое про две русские беды «дураки и дороги» или «заговорили о патриотизме, значит проворовались», а особенно в то, что знакомые с детства лермонтовские строки про немытую Россию вовсе не лермонтовские. В дискуссию включился известный публицист, писатель-фронтовик Владимир БУШИН.

С интересом прочитал статью А. Кондрашова «Про Россию с любовью». И вот что могу сообщить о гнусном стишке «Прощай, немытая Россия». Дело, конечно, совсем не в том, что Гейне пишет о Германии: Adе, mein schones Vaterland, а русский Лермонтов-де о России: «Прощай, немытая...» Но всё же, всё же...

Да, на страницах «ЛГ» Н.Н. Скатов сравнительно недавно писал об этом сочинении, ставил под сомнение авторство Лермонтова, но задолго до этого в журнале «Слово» № 10, ещё в 1989 году в сокращённом виде, а в трёх номерах журнала «Кубань» за этот же год полностью была напечатана гораздо более определённая моя статья «Курьёз с шедевром» (Странная судьба одного стихотворения). Н.Н. Скатов использовал мои доводы и аргументы. И прекрасно. Пушкин, как известно, позаимствовал у Жуковского «гений чистый красоты», и под его пером это стало жемчужиной поэзии. Вальтер Скотт у Гёте целую главу переписал, и Гёте сказал Эккерману: «Молодец! Она у него очень к месту».

Написал я эту работу ещё в конце 70-х годов и пошёл, конечно, в «Вопросы литературы». Но куда там! Ведь на этом стишке держится всё лермонтоведение вместе с Андрониковым. Пошёл в «Наш современник» к патриоту Сергею Викулову. Но он тотчас: «А кто написал?» Вопрос не ко мне. Если, например, у человека, обвиняемого в убийстве, есть несомненное и полное алиби, так оставьте его в покое, ищите подлинного убийцу. Но главным тут была простая робость. Как, мол, так, сколько лет твердили, что Лермонтов - и вдруг нашёлся умник... А что скажут в ЦК? Там же Александр Яковлев и Альберт Беляев, от них спуску не жди, как раз пришьют идеологическую диверсию.

Но из статьи встаёт другой во­прос.

Мало ли что может сболтнуть или даже написать самый авторитетный человек в каких-то конкретных обстоятельствах. Да какое мне дело, что Гоголь (чаще говорят, что Карамзин) сказал о дураках и дорогах, как о двух главных бедах в России. Дороги на наших необъятных небельгийских просторах да, у нас и ныне плохи, но зачем свою родину выставлять как самую дурацкую в мире? Да у нас умных, талантливых людей в сто раз больше, чем в Англии и Франции, вместе взятых, только пустите их в домик на Боровицком холме. А может, ужо и сами туда придут без приглашения. Но вот даже и сам тов. Зюганов подхватил: «Дураки и дороги...»

Надо понимать же, например, что Ленин при всей проницательности его ума и обширности знаний был, во-первых, сыном своего времени. Ведь это он сказал: «Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя» – в той или иной степени, в той или иной форме. И потому, допустим, Ленин в одной статье совершенно в духе времени употребил имя Ломоносова, над которым тогда было принято посмеиваться, как над учёным, который будто бы открывал уже открытое в Европе, и вот у Ленина появляется «Базаров-Ломоносов»; во-вторых, Ленин был работающим, действующим политиком и потому нередко говорил такое, что было нужно и важно в данный момент. Например: «Коммунизм – это советская власть плюс электрификация всей страны». Да это просто бунт против марксизма. На самом деле тут был лишь ораторский приём для возвеличивания идеи электрификации. И Ленин не думал никогда, что каждое его речение будут превращать в философскую максиму. Об этом очень убедительно пишет С.Г. Кара-Мурза. Маркс, не будучи у власти, не заботился о том, чтобы всегда быть марксистом. А Ленин, будучи главой коммунистического правительства, боялся напугать своих соратников и порой просто «маскировался» под правоверного марксиста, а действовал в соответствии с конкретной исторической обстановкой. Выдвигая ту или иную идею, проводя какое-то решение, он же часто оставался в меньшинстве, а то и в одиночестве. Взять хотя бы историю с Брестским миром или с введением НЭПа. Но он умел убедить и в конце концов добиться своего решения. Пастернак точно сказал: «Он управлял теченьем мыслей и только потому страной». Я уж не говорю о таких вещах, как будто бы Ленину принадлежал афоризм, который до сих пор цитируют: «Из всех искусств для нас важнейшим является кино». У Ленина несколько иначе: «В неграмотной стране из всех искусств...» И далее по тексту. Действительно, ведь тогда 80% населения было неграмотным. Что ему книги или воззвания плакатов...

От самых крупных политиков глупо ждать, чтобы каждое их слово было хрустальной истиной. В начале войны Сталин говорил, что немцы хотят восстановить власть помещиков и капиталистов. Это была чушь, немцы хотели сделать нас рабами в нужном количестве, а лишнее – истребить. Но Сталин понимал, что тогда, в 41-м, всего-то на 24-м году революции, многие люди ещё помнили, что такое власть капиталистов и помещиков (теперь и мы это видим), вот и пугал народ этой понятной ему страшилкой, т.е. действовал как умный политик, ибо поверить, что нас будут просто истреблять, было трудно, невозможно, поначалу многие и не верили. Критик Б. Сарнов пишет, что его дед не верил ни предвоенным антифашистским книгам, ни фильмам вроде таких, как «Профессор Мамлок» Г. Раппапорта (1938) и «Болотные солдаты» Александра Мачерета (тоже 1938). Дед твердил: «Я знаю немцев. Это культурная нация!» Неверие советской пропаганде стоило ему и его супруге жизни.