Цветы на снегу - Дмитрий Грунюшкин

А этот сучара козлинобородый уже заплясал вокруг места происшествия. Знак выставил, как положено, за тридцать метров, фотоаппарат достал, щелкает чего-то, папарацци хренов. Славик все стоял, убито глядя на испоганенную машину, и такая тоска его взяла, что ни в сказке сказать, ни рублем не измерить. Даже баксами не подсчитать без машинки.

И тут этот подскакивает: «Я все понимаю, это подстава, моя машина застрахована, решать будем через суд!»

«Какая, на хер, подстава? — мелькнуло в многострадальной Славиковой голове. — Чего этот хомяк истощавший несет?» Ну какой даун может на подставе работать на «Мерсе — SEL 500»? Да не конца восьмидесятых, а которого с завода только месяц назад как выпустили! Знал Славик пацанов, что такими делами промышляют, — так себе, шелупонь. Под крышей, конечно, но все равно шелупонь. И этот ботан Славика за одного из них принял?

Когда все эти мысли со скоростью танка времен Первой мировой пронеслись в мозгу Вячеслава Геннадиевича, он поднял свой взгляд на обидчика. Тот что-то крякнул, будто свистком подавился, и замолчал. Славик тоже ничего не говорил. Зачем это? Он и сказать-то ничего не хотел. Только понять, как земля таких гадов пресмыкающихся носит, да тоской своей необъятной поделиться с природой.

И тут из козлобородого посыпалось. Сыпалось все, что Славику и близко не сдалось. Обещания какие-то, цифры. Сыпалось как из прохудившегося мешка с дерьмом. Сыпалось пока Славик смотрел на него незряче, и когда Леха-Шуба подъехал, и когда третий по счету пролетавший мимо экипаж ДПС соизволил остановиться и поинтересоваться происходящим. Наверняка сыпалось из него и дальше, когда Леха сел с козлом в его машину рядом со словами: «Ну че, тачку поедем толкать или квартиру глянем?», но Славику было все равно. Ему было тошно.

Он ехал на своем серебристом коне, но не ощущал радости, потому что рваная рана по левому борту, которую он не видел, но ощущал всем истоптанным мозгом, мешала дышать. Ему казалось, что все смотрят на него и его изувеченную машину. Он ощущал себя так, будто на свадьбу друга заявился с марамойкой, у которой глаз подбит и зубов не хватает.

Он даже не поблагодарил, когда Муха подогнал ему «Гелик» взамен его «пятисотого», чтобы отправить того на лечение, а потом продать к чертовой матери.

Славик заехал на последнюю «стрелку», как он по привычке называл встречу с деловыми партнерами, в их добротном офисе, поставил свою подпись, вышел со своим сопровождающим Мариком, приехавшим отдельно, закурил на крыльце и снова закис.

— Слава, что с тобой? Что ты весь день как неродной? — с искусственным одесско-еврейским акцентом спросил Марик. Он любил играть роль эдакого «я-сэмэн-в-законе-вор».

Славик только тяжело вздохнул.

— Может, тебе так жалко твою машину? — простодушно удивился Марик.

— К черту машину, — наконец заговорил Славик.

— Таки тебе напрягло, что тебе пришлось ехать сюда, чтобы поставить какую-то подпись?

— На хер подпись, — буркнул Славик. Ему действительно было «впадлу» ехать за такой ерундой, как мелкому шпанюку. Но коммерсы, что его зазвали, только что в ногах не валялись, упрашивая его на эту маленькую уступку — к ним приехали воротилы-фирмачи, как они говорили, мирового масштаба. Ладно, пообещал — приехал. Хотя потом он с этих мешков за унижение стрясет побольше, чем они рассчитывали.

— Так что?

— Да ничего, — рыкнул Славик. Тихонько рыкнул, почти шепотом. А вокруг деревья пригнулись, на всякий случай, и стая дворовых собак дружно сорвалась заниматься своими амурными делами куда-нибудь в другое, более безопасное местечко. — Тошно мне, Марик! Надо что-то сделать такое, от чего стало бы удовлетворение.

— Эт как это?

— Ну, не знаю.

— Бабы, баня, водка?

— Скучно. Но хоть так пусть будет, лишь бы не так, как сейчас.

— Таки поехали!

— Погодь, родной. Одно дельце мне до праздника осталось. Остальные все сделал. Это тоже после хотел, да раз время позволяет, надо одним чохом добить и потом не париться ничем.

— А что за дело?

— Да так, мелочь, — отмахнулся Славик. — Мне тут наш пацан, что недвижимость двигает, на днях продавца подогнал. Участок под Москвой на хороших условиях наклюнулся.

— На кой черт он тебе?

— Если б знал. Пацан говорит — очень правильные условия. Вкусные. Там места дорогие, а участок можно, считай, на халяву взять. Сама земля мне по барабану, но через полгодика можно хорошо на повышение сыграть.

— А ну как на понижение сыграешь? Все тут про кризис толкуют.

— На понижение маклер тогда сыграет. На понижение уровня жизни над уровнем моря. Под землей обитать будет, — заржал Славик своей удачной шутке. Это ему не часто удавалось. — Я тебе по дороге расскажу. Поехали, одному совсем тошно. Тут пара километров по «Новой Риге».

Уже в машине Марик начал пытать своего босса и приятеля по совместительству.

— Таки что ты хотел мне рассказать?

— Я не хотел, — отбрыкивался Славик. — Это ты хотел, а я просто согласился.

— Ну, не суть, — взмахнул рукой Марик, которого такая дотошность Мюллера к точному восприятию сказанных слов всегда поражала до невозможности. — Что там у тебя за недвижимый бизнес наметился?

— Да пес его знает, — признался Славик. — Я в этих делах не смыслю особо, но пацанам надо верить. Очень не в их интересах меня обманывать.

— Это точно, — глубокомысленно согласился Марик, рассматривая бритую, как бильярдный шар, голову товарища, и его руки, в которых эти бильярдные шары запросто можно было прятать по пятку в каждой.

— Ну, так этот пацан на днях сказал, что есть один клиент, который хочет дачу своего отца толкнуть. Типа, задорого, как он думает. Пацан его на полтинник килобаксов сговорил, мол, эта цена закрайная уже.

— Полтина? А где фазенда?

— По Новориге, километров пять будет.

— Ну, все от участка зависит, строений там, — наморщил лоб Марик, пытаясь припомнить слова тещи, которая в прошлом году тоже возилась с покупкой дачи.

— Соображаешь, что ли? — засмеялся Славик. — На хрен строения. Там, слышь ты, сарай стоит. Снести его к черту — и все дела. Да десять соток земли.

— Десять соток за полтинник? — заржал уже Марик. — Окстись, Мюллер, тебя разводят, как пиво! Это ж пятифан за сотку выходит!

Славик только зыркнул исподлобья. Само подозрение в том, что кто-то может его разводить, вызывало в нем аллергическую реакцию с непредсказуемыми последствиями.

— Не, в натуре! Ты подумай — это, конечно, очень близко, и направление ништяк. Но это цена уже под потолок. Как ты на этом наваришься? И чего тебе с землей делать? Картошку там выращивать будешь?