Исправить (ЛП) - Уилсон Киврин

— Ты пройдешь это в одиночку, — наконец говорит он.

— Я знаю, — без колебаний отвечаю я, потому что знаю. Он больше не хочет ее видеть, и я, наверное, не должен его винить в этом.

Мы еще немного помолчали, а затем я снова посмотрел на него. Он в этот момент кивнул и мрачно сказал:

— Хорошо.

— Спасибо, — тихо говорю я.

И чувствую благодарность.

Но мне не нравится это. Но что сделано, то сделано, верно?

— Мне надо отлить, — объявляет отец, поднимаясь со стула. — Иди уже, уложи сына спать.

Когда он уходит, а Болдуин неуклюже плетется за ним, я каким-то образом ухитряюсь вскочить со стула с Эллиотом на руках. Осторожно ступая, я несу его обратно в палатку, достаю из кармана телефон и использую его как фонарик. Спустя несколько секунд мне удалось успешно уложить его на надувной матрас между спящими сестрами. Когда слабый свет экрана моего телефона освещает детей, прижавшихся друг к другу, я стою, завороженный внезапным чувством эмоционального головокружения.

Как я оказался здесь? Вот они, мои дети. Иногда их существование кажется почти нереальным. Три маленьких человеческих существа с собственным разумом и собственной личностью, все они немного похожи на меня и немного на нее.

Я разделяю свою жизнь на отрезки «до Пейдж», и «после встречи с Пейдж». Я думаю, что часть «после» началась в тот день, когда я впервые встретился с ней, когда она и Бетани Ван сплетничали обо мне в комнате отдыха. Но чем больше я об этом размышляю, тем очевиднее становится, что «после» началось спустя несколько месяцев. Возможно, с рождественской вечеринки на той роскошной яхте. Может быть.

Хотя, скорее всего, именно канун Нового года положил конец предшествующей эпохе моей жизни. Если бы той ночи не случилось, я бы решил, что Пейдж всерьез не хочет иметь со мной ничего общего, и на этом бы все и закончилось. Я был бы сейчас где-то в другом месте, с кем-то другим, и этих трех маленьких человечков не существовало бы.

И это чертовски отрезвляет.

Я не признаю своей вины в том, что издеваюсь над ней прямо сейчас, но в ту ночь я определенно издевался. Или, по крайней мере, я манипулировал ею, чтобы получить то, что хотел. Может, для нас это было неудачным началом, предзнаменованием. Не то чтобы я сожалел или думал, что это была ошибка. Но если выбирать решающий момент, который наглядно показал, как далеко я был готов зайти, чтобы сделать ее своей. Тогда это…

Канун Нового года.

В картотеке.

Глава 8

Логан

Десять лет назад

Канун Нового года, почти пробило восемь, и я наконец-то ухожу с работы. И это несмотря на то, что мне еще надо подготовиться к судебному разбирательству по делу о мошенничестве со страховкой Хантли, которое начнется послезавтра. Я, наверное, остался бы здесь на всю ночь, но мой друг Ник пригрозил надрать мне задницу, если сегодня вечером я не появлюсь на его вечеринке.

Выходя из офиса, я останавливаюсь, чтобы выключить электричество и замечаю тонкую полоску света, пробивающуюся из-под двери картотеки. Отбрасываю в сторону лень и нежелание, и иду по коридору, прокручивая в голове слова Хаммера о том, что надо вести себя как партнер в фирме, если я когда-нибудь намереваюсь им стать. Открываю дверь картотеки, вхожу внутрь, тянусь к выключателю и останавливаюсь как вкопанный. Кто-то, сидит, сгорбившись над металлическим столом, посреди пирамиды из коробок для хранения, с наушниками, подключенными к айподу, лежащему поверх стопки бумаг.

Светлые, гладко уложенные волосы. Простое, стильное белое платье. Бледная — нет, кремовая, почти прозрачная — кожа.

Это Пейдж.

Конечно же, она все еще работает. Хотя сейчас почти восемь вечера и канун Нового года.

Не в силах сопротивляться, я повышаю голос и спрашиваю:

— Ты не слишком далеко зашла в своем трудоголизме?

Она вскидывает голову и удивленно распахивает голубые глаза. Очевидно, она тоже полагала, что сегодня вечером в офисе осталась одна.

Вытащив наушники, она парирует:

— И это мне говорит парень, стоящий рядом со мной.

Ну, по крайней мере, она со мной разговаривает. Я не оставался с ней наедине с той праздничной вечеринки. После того, что произошло рождественской ночью, и того, как она с тех пор старательно избегала зрительного контакта, это было довольно неожиданно.

— Ты права, — говорю я, — Но сейчас я действительно ухожу. Ты в курсе, что сегодня канун Нового года?

Она криво усмехается.

— Да, к сожалению. Но Шону было все равно, когда он поручил мне отыскать записи Джейкобсона где-то во всей этой куче, — она показывает на коробки с документами, — К завтрашнему дню.

— Потому что Шон в конец охренел. Я скажу ему, что Хаммер велел тебе идти домой.

Я представляю, как провожу ее до машины и, может быть, мне даже удастся уговорить пойти выпить или еще что-нибудь. Ник простит меня, учитывая его мантру — шлюхи важнее братанов.

— Это очень великодушно с твоей стороны, но нет, спасибо, — отвечает она профессиональным тоном, хотя я почти уверен, что в ее глазах вспыхивает раздражение.

Тогда ладно. Нужно, так нужно. Дверь, щелкнув закрывается, и я направляюсь к столу, бросаю портфель на свободный стул, прежде чем снять пиджак.

— Что ты делаешь? — Она замирает с ручкой наперевес и хмуро глядит на меня.

— Помогаю тебе. — повесив куртку на спинку стула, я пододвигаю к себе соседний и сажусь напротив нее.

— Мне не нужна помощь. — она было прищуривается, но вдруг начинает таращиться на меня. Ее взгляд скользит по моему телу. Так же быстро она опускает глаза обратно к столу.

Кровь разгоняется в моих венах. Неужели она пялилась на меня? Хотя, до этого, она же никогда не видела меня без пиджака, правда? Нам не доводилось оказываться в подобной ситуации. И все же я ожидал от нее чуть больше самообладания… или, по крайней мере, немного больше женской хитрости.

Не то чтобы я возражал.

— Конечно не нужна. — Я без проблем играю рыцаря в сияющих доспехах, хотя и не стыжусь признаться, что остаюсь больше ради себя, чем ради нее.

Она смотрит на меня снизу вверх.

— Хорошо, позволь мне перефразировать: Я не хочу, чтобы мне помогали.

— Вообще не хочешь или… не хочешь, что помогал я?

Приподняв брови, она не спорит. Ухмыльнувшись, я делаю вид, что не обижаюсь, и пододвигаю ближайшую к себе коробку с документами.

— Что надо найти и как далеко ты продвинулась?

По ее лицу видно, она борется с самой собой и то, как, спустя пару мгновений, решает оставить споры.

— Внутренняя записка Рона Джейкобсона к финансовому директору Андреа Харрис. В ней он излагает стратегию увольнения почасовых сотрудников, после их жалоб на то, что их заставляют работать сверхурочно. «Сэнфорд и Лопес» отрицают существование подобной записки. А мы думаем, что они спрятали ее где-то здесь. — она жестом указывает на коробки с документами.

— Это свалка — файлы от «Сэнфорд и Лопес»?

 Я останавливаюсь, положив руку на крышку коробки, и поднимаю брови.

— Угу… — она склоняется и снова начинает листать бумаги.

И меня начинают обуревать сомнения. Я знаю кое-что, чего она, скорее всего, не знает об уловках «Сэнфорд и Лопес» — одной из крупнейших фирм города и серьезных конкурентов «Стивенс и Хаммернесс». Но если я расскажу ей сейчас, это будет конец. Она соберет вещи и уедет домой.

Ну и что мне остается делать?

Я начинаю просматривать документы так же, как и она, изо всех сил стараясь сосредоточиться на задаче и не думать о том, что моя нога может коснуться ее, если я сдвинусь на несколько дюймов вправо. Стараясь не вспоминать, как я лежал с ней на кровати в разгар рождественской вечеринки. И о том, какой мягкой и шелковистой была ее кожа на ощупь. И как я мечтал с тех пор о том, чтобы дотронуться до нее снова.

Жаль, что я так и не поцеловал ее.