Газета Завтра 801 (65 2009) - Газета Завтра

— Я не согласен, что смерть — это свобода, — Олег почесал лысину, оторвавшись от "Денег".

— А вот с этим согласен? Послушай: "Равнодушие — это благоразумие. Не шевелитесь — в этом ваше спасение. Притворитесь мертвым — и вас не убьют".

— Что-то в этом есть, — нахмурив лоб, раздумчиво пробубнил Олег.

— Олежек, а ты в курсе, что ты — насекомое, — без намека на иронию продолжал спрашивать Жура.

— Чего ты сказал? — зарычал Олег, побледнев от злости.

— Да я, Олежа, на тебя бы в жизни такое не подумал, это Гюго про тебя написал. Вот: "Равнодушие — это благоразумие. Не шевелитесь — в этом ваше спасение. Притворитесь мертвым — и вас не убьют. Вот к чему сводится мудрость насекомого", — медленно и торжественно продекламировал Серега. — Не веришь? Сам прочти!

…Вечером, уже после поверки, Жура в растерянной прострации закрыл книгу, резко закинул голову, уткнув глаза в потолок, словно боясь выронить их из глазниц.

— Ты как? — я с недоумением уставился на спортсмена.

— Не знаю! — хохотнул Жура, лицо которого душевным шрамом обезображивала глупая натужная улыбка, а хрусталики туманились влажной дымкой. Это были слезы. — Я плачу?! Ха-ха! — Спортсмен промочил рукав, издав странное подобие смеха, споткнувшегося о подступивший к горлу комок. — Я никогда с книг не плакал. Я вообще никогда… Это же п… Я теперь убивать не смогу…

"ГАЗОВАЯ КАМЕРА"

Тихо сегодня. Никого не дергают. Адвокаты в отпусках, следаки в загулах. Кажется, до конца праздников обойдется без сюрпризов. Но, увы, тормоза, как всегда неожиданно, распахнулись, на пороге возник капитан. Обыск!

— Выносим все вещи, — осклабился офицер.

— Все забирайте, — блаженно изрек капитан. — Сан-обработка будет.

— Это шутка?! — нервно передернул плечами Олег.

— Никаких шуток.

— Неделю назад санобработку проводили. Вы издеваетесь?! — продолжал возмущаться Олег на усладу слуха вертухая.

За семнадцать месяцев моего пребывания на централе первая санобработка случилась неделю назад, необходимость очередной представлялась малоубедительой.

Началась разборка хаты: продукты выкладывались на продол, личные вещи и матрасы — в смотровую. Шмоном почему-то заправлял младший сержант. Парень появился в изоляторе недавно. Ублюдочно оттопыренная челюсть являлась единственной живой чертой его сухой жилистой физиономии, челюсть и выражала всё: чувства, ум, волю. На новом месте он явно планировал сделать карьеру и подходил к службе с рьяной тупой исполнительностью, что заранее обрекало его на ненависть сослуживцев и брезгливое презрение арестантов.

— Что это? — сержант извлек из моего баула кальсоны, завязанные концами в узлы — приспособление для физкультуры.

— Кальсоны.

— Изымаю.

— С каких это пор?

— Вынужден квалифицировать это как средство для побега.

— Тогда расскажи, как с этим можно убежать.

— Ну, это… — сержант задумчиво заерзал челюстью. — Тогда развяжите узлы, иначе я буду вынужден это квалифицировать как предмет для нанесения тяжких телесных повреждений сотрудникам изолятора.

Сержант выступал в присутствии капитана. Каждое новое его слово стирало смысл предыдущего, но звучало чеканно, громко и страстно.

— Приспустите трусы, присядьте пять раз, — дело дошло до личного досмотра.

— Ладони подставляй, сержант! — получил он хамский отпор.

Вертухай отчаянно двинул челюстью в сторону капитана, но тот брезгливо отмахнулся.

Всех четверых замариновали в коридорном стакане — полтора на полтора метра. Серёга устало вздыхает, Олег злобно ноет, проклиная мусоров, Сергеич, словно мрамор, недвижим и безмолвен. Наконец, возвращают в хату. Уже на продоле из распахнутых тормозов в глаза прёт какая-то слезоточивая дрянь. Затаскиваем вещи в камеру, дверь закрывается, гуляющий сквозняком воздух останавливается, наполняя лёгкие едкой удушливой влагой. Стол, стены, шконки, батареи, даже зеркало на дальняке покрыты лоснящимися разводами, разъедающими даже краску.

Газовая камера. Боль дробящим свинцом кистеня крушит виски, глаза слезятся кровью рваных ожогов… Блюем почти хором. Принимаемся за уборку, пытаясь водой смыть химию. Вроде стало легче, то ли вымыли, то ли привыкли. Но между рамой окна и решеткой широкая трещина, она залита желто-серой жидкостью, залита нарочно, с умыслом. Тряпкой к ней не подобраться, придется ждать, пока испарится сама, а пока глотаем ядовитые пары. Ложимся, чтобы меньше дышать, обкладываем лица смоченными холодной водой полотенцами, — чем-то вроде противогазов…

Продолжение следует

Александр Лысков УЗЛЫ

Мужик взял в кредит 800 тысяч рублей под залог квартиры, а отдать не смог. Пришли у него описывать имущество, выселять: жена в крик, он от горя тронулся умом и сдуру ломанулся в банк с газовым пистолетом и деревянной гранатой — давай ему средства для покрытия кредита. Свихнулся человек. Весна тем более. Обострение. К нам в редакцию душевно надломленные люди тоже приходят. Как-то понимаем их. Ни охранников не привлекаем, никакого другого насилия не чиним. А того мужика — убили. "Прихлопнули", — как сказал губернатор тех мест. Убили вечером, в потёмках. Снимали на камеру. Показывали всей стране несколько раз подряд. Вот на переднем плане, крупно, рука губернатора с пистолетом. Вот звёздчатый погон начальника областной милиции. А на заднем плане, шагах в пяти от них — тот самый сошедший с ума от горя мужик. Давай ему деньги на покрытие долга, и всё тут. Далее диалог губернатора и генерала.

Губернатор с пистолетом наперевес генералу: "Я буду его отвлекать, а ты — действуй". Генерал: "Так точно! Ребята, вперёд!"

Слышатся три выстрела из снайперской винтовки. Но такое впечатление, будто это губернатор стреляет, потому что снайперской винтовки не видно. А пистолет всё маячит на экране.

"Его ухлопали", — через несколько минут сообщает губернатор журналистам. Убили — слишком тяжелое слово. Язык не повернулся.

Пистолета уже не видать. Наверное, в кобуре под пальто.

Что-то не припомню я ни одного голливудского боевика, где бы губернаторы охотились на несчастных умопомешанных. Шварценеггер не в счёт. Он это делал на экране, играючи. Хотя по жизни в Калифорнии чуть не каждый месяц грабят какой-нибудь банк. Но даже Шварценеггер, такой, казалось бы, опытный, не ездит на задержания. Не возглавляет группы захвата. Не ведёт переговоры с преступником. Понимает, может быть, что есть профессионалы для этого. Они проходили курс на факультетах психологии. Они это умеют.

В тот же день во Владивостоке "ухлопали" трёх джигитов. И тоже сняли всё это, как на площадке в Мосфильме. Газом их выкурили на балкон. Они выскочили при оружии, готовые биться до конца. Джигиты, что в переводе на русский — бандиты. Их снайперы картинно завалили. После чего никаких вопросов не возникает. Война есть война. Наши победили. Спишь спокойно. Действовали "по обстановке". Профессионально. Губернатор этих мест на передовых позициях замечен не был. Может быть, в это время как раз проводил совещание с подчиненными на тему "Наши действия в связи с нарастанием протестных настроений".

Говорят, такие, примерно, совещания в строгой тайне состоялись на днях во всех центрах власти в России. На фоне вышеописанных выстрелов совещания эти выглядят зловеще. А случаи с сумасшедшим сибирским налетчиком и хладнокровными кавказцами — символичны. Промышленность Сибири — как раз стоит. Кавказ — он всегда кипит. Еще свежа память о чеченских войнах. Да не все забыли и сибирские, кемеровские забастовки, ставшие тараном в разрушении СССР. Ни того, ни другого врагу не пожелаешь. Не хотелось бы пережить еще раз. Но от нашей воли мало что зависит. Стихия кризиса непредсказуема.

Вот в Новочеркасске опять банк, опять кредит. Опять обман. Выдали приличную сумму несовершеннолетнему, некредитоспособному. Для этого специальную акцию в банке придумали: клиент, приведший друга, получает бонус. А другу — кредитная карточка. С шестнадцатилетнего "друга" взятки гладки. Выкручиваются родители. Возвращают потраченное отпрыском банку в доход. Судятся с банком. Выкладывают в судах денежки под иск.

Надо сказать, что суды тоже, как и "органы", работают сейчас в усиленном режиме: почти в два раза, в сравнении с тем же периодом прошлого года, возросло количество поданных заявлений. Тут и дела о банкротстве, и о невыплате зарплаты. В Саратовской области учителям не выплачиваются деньги, отпущенные под нацпроект. Двести педагогов подали заявления в суд. Это уже массовая акция. Потому что если не "высудят" — выйдут на улицу.

И в святая святых, в олимпийском городе Сочи, протестуют. Не хотят строительства порта, который нарушит природный баланс, создаст неудобства для местных жителей.

А в Ижевске прошли уличные демонстрации с требованием приватизировать койко-места в общежитиях. Вот вы улыбаетесь, а людей зимой выселяют из общаг, хитро завладевая паспортами. А кто в общагах живет? Самая голь. Нет у них ни добрых родственников, ни денег на съём жилья. А в бомжи идти неохота.