Отпуск по уходу - Наталья Нестерова

Для Андрея, Гены и Юрия Яковлевича, молча наблюдавших за бесполезными действиями пожарных, страшнее вида не придумаешь.

Около них топтался охранник, перепуганный до икоты, рассказывал, как все случилось. Его напарник привел в подсобку девку, выпивали и курили. (Строжайше запрещено курить на всей территории фирмы!) Заснули. От непогашенного окурка и загорелось. Заполыхало, испугались, пытались своими силами справиться, но ни один из огнетушителей не работал. Пока валандались, звонили «01», огонь перекинулся на склад, и пошло гулять…

Подошел командир пожарных расчетов, сказал, что повезло — человеческих жертв нет. Виновник загорания и его пассия удрали. Надо заказывать пожарно-техническую экспертизу, которая не затянется — все ясно, свидетели имеются. Ответом ему было исступленное молчание. Главный пожарный не удивился. Привык к тому, как люди реагируют на пропавшее в огне добро. Всего два варианта: либо обморочно каменеют, либо бьются в истерике. Предпочтительнее, хотя и сложнее, чтобы погорельцы суетились, рыдали и бесновались, тогда вряд ли свалятся наземь, подкошенные внезапным инфарктом или инсультом. Пожарный так и сказал застывшей троице:

— Мужики! Шевелитесь, а то кондратий хватит.

Юрий Яковлевич, не поворачивая головы, с трудом разлепляя губы, спросил сына:

— Когда мы сможем получить страховку?

Гена не отвечал. Андрей толкнул его в бок:

— Слышишь? На сколько мы застрахованы?

— Ни насколько.

— Не понял! — Юрий Яковлевич резко повернулся к Гене. — Что ты сказал?

— Нет у нас страховки… Я не успел… оформить.

До Андрея еще не дошел смысл сказанного, как Юрий Яковлевич с размаху врезал сыну в челюсть. Гена упал на снег, обхватил голову руками и заплакал.

— Вот теперь я за вас спокоен, — сказал главный пожарный и отошел.

Юрий Яковлевич пинал скрюченного и плачущего сына ногами, выкрикивал:

— Сучок! Куда дел деньги? Своей жене на бирюльки? Ты же говорил, что все оформлено! Падла!

— Ну, хватит! Тихо! Спокойно! — Обхватив Юрия Яковлевича за корпус, Андрей оттащил его в сторону. — Ша! Будет! Вон, киношники приехали. Еще не хватало, чтобы вас засняли.

Из микроавтобуса с крупной надписью на боку «Канал 10. Передача „Чрезвычайное положение". Смотрите и узнаете о последних происшествиях» бодро выскакивали молодые ребята и выносили технику.

— Воронье слетелось, — просипел задыхающийся Юрий Яковлевич. — Андрюха! Как он мог? Я ведь жизнь положил! А он! Коту под хвост! Это все его жена, клизма волосатая, прожорливая шлюха!

Родители Гены недолюбливали невестку за то, что внуков она рожать не хотела и тратила огромные суммы на шмотки и украшения. Мать Гены жаловалась Андрею: верная жена не станет покупать сумку за полторы тысячи долларов и костюмчик от «Шанель» за три тысячи зеленых.

— Андрюха! — тряс его за плечи Юрий Яковлевич. — Ты меня понимаешь?

Будто от одобрения Андрея что-то зависело.

— Отлично понимаю. В старое время за такие номера отец мог сына топором зарубить. Но потом неизбежно раскаивался. Поэтому держите себя в руках! Другого сына у вас нет и не будет.

— Папа! Прости!

Около них оказался Гена, со следами слез и копоти на лице, запорошенный снегом и абсолютно несчастный.

— Сынок! — Юрий Яковлевич хлюпнул носом и развел руки.

— Папа!

Они обнялись, что-то шептали друг другу на ухо. Андрей отошел, чтобы не мешать трогательному акту примирения.

Все годы, которые Андрей работал в «Надежном доме», его точила обида — почему его не берут в собственники фирмы. Платят отлично, не придерешься, но предложить долю в бизнесе — ни-ни! «Панин и сын» — так было бы правильнее назвать фирму.

И вот сейчас обида растворилась без остатка. Проблем, свалившихся на «Панин и сын», врагу не пожелаешь. Последнее выражение — дань народному альтруизму. Именно врагу-конкуренту пожелаешь подобного краха. Заказов набрали до ноября, деньги получили, под два коттеджных поселка купили землю и в кредит взяли стройматериалы. Склад был забит под завязку. Красиво, наверное, полыхало. И, самое жуткое, на страховку рассчитывать не приходится.

Хотя потери Андрея не сопоставимы с убытками Паниных, но тоже немалые. Точно сказать — роковые.

Обнаруженный через три часа поисков, ковыряния головешек несгораемый сейф, в который он, пугливый кретин, сдуру положил деньги и документы, нашелся. И название подтвердил — покорежился, но не сгорел, и даже ключ в замке повернулся. Только внутри была труха и пепел — все, что осталось от содержимого. Кто-то из любопытствующих сотрудников (уже приехали на работу), через плечо Андрея заглядывающий в нутро сейфа, со знанием дела проговорил:

— Очень высокая температура горения, поэтому истлело. А что там было?

— Пошел ты! — Андрей сжал кулаки.

Хотелось накостылять этому ни в чем не повинному человеку. Только потому, что оказался под рукой; потому, что поражение свалилось без боя, не потратил сил, их в избытке и надо кого-то наказать.

— Уйди от греха! — сквозь зубы прошипел Андрей.

Юрий Яковлевич мог в пылу врезать собственному сыну, но Андрей не имел права распускать руки, ограничился многоэтажной бранью.

Испуганные и возбужденные работники фирмы группировались в кучки, перетекали из одной в другую, подкатывали к огрызающемуся начальству, муссировали скудную информацию. Каждый хотел узнать собственную судьбу и выдадут ли зарплату, которую должны были получить именно сегодня.

Сейф бухгалтерии, где хранились деньги, в отличие от личного сейфа Андрея, исчез фантастическим образом. Искали всем миром, перемазались, разгребая головешки. Безрезультатно.

— Пожарные сперли, — заключила главный бухгалтер. — В девяносто третьем, когда штурмовали Белый дом, квартира моих знакомых попала под обстрел, загорелось. Они только ремонт сделали. Не столько ущерб от огня, сколько пожарные натворили. Все залили до потолка, а золото и серебро пропало. И даже бутылки из бара унесли. Ой, что же мне налоговой инспекции говорить? Форс-мажор, но квартальный отчет…

Юрий Яковлевич смотрел на нее безумными глазами. Чтобы сдвинуть с места огромный бухгалтерский шкаф-сейф, требовался подъемный кран. Или все-таки огнеборцы навалились и увезли?

Его голова не вмещала столько трагичных вводных одновременно. Но рядом была верная подруга, жена, приехавшая, почувствовав неладное. Толкала ему в рот таблетки.

— Прими! Это от давления… запивай, — подставляла к губам бутылочку с водой. — Это — от сердца, глотай. Это — против стресса…

Юрий Яковлевич послушно глотал пилюли и смотрел на жену как на источник спасения, на палочку-выручалочку.