Командировки в Минск 1983-1985 гг. - Владимир Юрков

Если бы я мог представить, что произойдет дальше, то извинился бы и замял разговор. Но мне было скучно, мне было необходимо любой ценой отогнать надвигающийся на меня, как девятый вал, сон. Оттянуть свое засыпание до того момента, когда я сяду в электричку. Ну, а интересная беседа, а тем более спор – лучшее средство для этого, поэтому я разговорился…

возразив ему, что совершенно не желал его обидеть и что «отец» в нашей стране – обращение, подчеркивающее мое уважение к старшему собеседнику. На что он возразил опять весьма грубо: «Какой я тэбэ отец? Я не трогэл твою мать! Я ее никогда не видэл! Как ты смэешь меня так называть!»

Меня разобрало не на шутку и я целых пять минут в разных выражениях и примерах старался объяснить ему, что у нас, в России, у младших принято так называть старших по возрасту. В этом нет намека на родство и близость, а это просто такое уважительное слово. Тут я вспомнил фильм «Белое солнце пустыни» и добавил «как, например, аксакал». Он разсвирипел еще сильнее и сказал, что ему плевать на то, что у нас, собак, принято и, вообще, договорился до того, что сказал: «шакал тэбэ отэц!» Здесь следовало обидеться, остановиться и, поскольку я всегда уважительно относился к старшим, даже, если они меня оскорбляли, не набить морду, а закончить дискуссию. Но я был настроен очень радушно, поскольку наконец-то нашел «интересного» собеседника, в споре с которым время летит намного быстрее, чем в молчаливом одиночестве.

Я намекнул, что живя в чужой стране надо придерживаться ее традиций и порядков – никуда не деться – недаром говорят, что «с волками жить – по волчьи выть». Посему обижаться на мои слова не надо, а надо понять и принять наше, русское, обращение, даже если оно ему и не нравится – ну, потерпеть.

От этих слов он как будто ошалел. Видимо его гордость не позволяла ему принимать и понимать чужое. Его голос стал еще более злобным и хриплым. Он уже не говорил, а выкрикивал, что такой шакал, как я, не имеет права называть его отцом, что ему это противно, противен я, противен мой язык, противно это дурацкое слово и что он хочет, чтобы я от него отстал. Мне следовало расслышать это слово «отстал», и может быть тогда все пошло бы по иному, но я, распалившись, отстаивал мнение, что он не только должен, а просто обязан соблюдать чужие порядки, если хочет жить в чужой стране. После чего он начал выкрикивать что-то уже совсем непонятное из смеси своих и русских слов.

Разговор пошел совсем не по тому руслу, как я его себе представлял. Я примолчал, а мой возбужденный собеседник все продолжал что-то выкрикивать в мой адрес, как вдруг я почувствовал, что он

тоже замолчал, но замолчал как-то странно, будто бы захлебнулся в воде, Я глянул на него – глаза его вылезли из орбит, лицо покраснело, а фигура, дотоле стройная, перекосилась и правая рука легла на грудь под пиджак, как раз в том месте где у человека бьется сердце.

Я понял – доигрались, доспорились! Какой ужас. Не хватало, чтобы этот старик еще и умер по моей вине, поэтому я не стал раздумывать, а понесся в медпункт за фельдшером. Когда мы вернулись, ему стало получше и мы отвели его в медпункт. Причем он уже не шарахался от меня, не ругался, а покорно сносил тот факт, что поддерживая его одной рукой за плечи, а другой – под руку. Усадив его на кушетку, я убежал из медпункта, боясь того, что мое присутствие разволнует его снова.

Прошло минут пятнадцать и я увидел, что врачи приехавшей скорой помощи осторожно ведут его к выходу.

Я уже стоял у высокого мраморного круглого столика в задумчивости помешивая куском пирожка с капустой (ложек не было) остывшее противное какао и размышлял над причинами заставившими этого пожилого человека пойти на откровенное самоубийство. Вот он стоял в очереди среди ночи, вероятно хотел поесть, отдохнуть, чтобы потом поехать куда-то по своим делам, а теперь валяется где-то в больнице, а может быть уже умер. И все – ради чего?

По совести, надо было поинтересоваться его состоянием и, может быть, не поленившись, сопроводить его в больницу, тем более что он безропотно принял мою помощь, когда шел в медпункт. Но я был настолько испуган случившимся, увидев первый раз в жизни, как внешне здоровый человек в одно мгновение может стать мертвецом, что страшился новой встречи с ним.

Мне было ужасно стыдно за себя – ведь я видел, что он немолод, зачем же продолжал этот никому не нужный спор? Просто так? Чтобы не заснуть? Чтобы поболтать-развлечься, потренироваться в софистике? Спор ради самого спора? Ну, в принципе, да. Именно так. Но у меня есть одно оправдание и сейчас я об этом хорошо знаю – я был молод и даже не подозревал, что у людей бывает плохо с сердцем.

Считается, что в спорах рождается Истина, но в моем споре чуть было не появилась Смерть. Почему? Потому что Смерть и есть вечная Истина! Ведь в жизни нас может миновать многое – и болезни, и увечья, и наслаждения, и богатство, лишь только смерть случится обязательно, рано или поздно, но случится.

Есть прекрасное высказывание: «если бы молодость знала»!

Теперь я стар и, иной раз, сойдясь с кем-то в словесной полемике, я вспоминаю этот случай, пожилого мужчину, который стоял в буфет, а попал в больницу только из-за того, что спорил со мной – молодым балбесом, и… замолкаю. Пусть меня сочтут трусом, пусть дураком, но жизнь – дороже. Хочется еще подергаться.

Открытие метрополитена

В 1984 году мы были в летней(!) командировке в Минске, которую Сергей Иванович долго и упорно пробивал и для себя и для меня. Нам хотелось хотя бы раз побывать там в хорошую летнюю погоду. Провести, как минимум, неделю, отдохнуть, съездить на водохранилище. В общем, воспользоваться возможностью за казенный счет. Сергей Иванович, был родом из-под Орши – городка на границе с Россией. Ему хотелось побывать на родине. В общем – командировка была нужна позарез и Сергей Иванович ее выбил на целых две недели.

Мы хорошо провели время (не считая легкого сотрясения мозга, полученного мною при ударе о низкую притолоку дверей автобуса, следовавшего в Оршу, закончившуюся легкой тошнотой и прошедшей дня через два), как вдруг узнаем, случайно прочтя местную (или как я всегда говорил «местечковую») газету, что открывают метрополитен. Недавно я прочел, что открытие Минского метрополитена состоялось 29 июня 1984 года. Значит, наш отъезд был назначен на 26-27 число. И жди осенней командировки целых четыре месяца. Непорядок.