Шиари выбирает первой (СИ) - Чернованова Валерия Михайловна

Там ее уже точно научат покорности.

Кем была креорка, Вейнанд не знал, да и его мысли больше занимала другая девушка. Рыжеволосая и кареглазая, которая в последнее время слишком часто стала задерживаться в его сознании.

Практически его не покидала.

— Интересно, что она обо мне думает? — задавался вопросом Вейнанд. — Чуть ли не силой притащил в столицу, а сам так внезапно уехал. Надеюсь, Риферу хватит ума скрасить сестре выходные, а не напиваться вместо этого в столичных трактирах.

Придорожную таверну, в которой отряд остановился на ночлег, пришлось покинуть еще на рассвете. За всю ночь генерал не сомкнул глаз, оставался с пленницей и двумя дозорными. В отличие от простых солдат он мог не спать по несколько суток — долгие годы тренировок и медитаций приучили его разум оставаться ясным, а тело крепким и полным силы.

Чего нельзя было сказать о незнакомой девушке. Утром в карету пришлось ее чуть ли не усаживать — незнакомка едва на ногах держалась. А может, все дело в действии настойки. Слишком сильным был для такого хрупкого тела наркотик.

«Зато не выкинет никаких фокусов», — подумал Вейнанд, занимая место напротив апатичной пленницы.

И снова долгие часы молчания, нескончаемой тряски и… мыслей о Лайре. В глубине души Эскорн уже начал на себя злиться и ругать. Не стоит так за нее переживать. Она ведь всего лишь дочь его покойного наставника, а не…

— Ты настолько слепо предан своему императору, что даже не спросишь, как он заполучил меня? — смешался с мыслями о Ноэро тихий голос незнакомой девушки.

В первые мгновения Вейнанд решил, что бредит А может, сну все же удалось затуманить его разум… Но нет, он не спал и звонкий чистый голос ему не почудился. Пленнице явно стало лучше. Теперь она сидела прямо, дерзко расправив плечи, и внимательно смотрела на Эскорна.

Стащив с головы колпак, отчего звякнули цепи кандалов у нее на руках, с усмешкой поинтересовалась:

— Что же ты молчишь, солдат? Неужели настолько очерствел за годы службы, что совсем стал ко всему безразличен? Хотя какой же ты солдат, когда на тебе другая одежда. Не серая — значит, не простой военный. Не красная — значит, не принадлежишь к ублюдкам Великого. Или ты все-таки один из них? Такой же, как они?

— Надень, — холодно сказал Вейнанд.

Вырвав из рук креорки колпак, собирался уже водрузить его обратно ей на голову, но пленница дернула подбородком, пытаясь увернуться, и тихо попросила:

— Дай подышать несколько минут. Мне в нем становится дурно.

— Тогда сиди молча, иначе его к тебе пришьют — пригрозил он, бросив колпак в угол кареты.

Узница умолкла, и какое-то время тишину экипажа нарушали лишь звуки извне. Скрип колес, дребезжащих на неровной лесной дороге; дождь, монотонно барабанящий по крыше кареты, шелест приминаемой лошадьми пожухлой листвы.

Почти идиллия.

«Надо бы остановиться, дать девчонке наркотик. Уж слишком кажется бодрой», — мелькнула мысль, но Вейнанд лишь от нее отмахнулся. До Гротвера оставалось всего несколько миль, и напрасное промедление вызывало в мужчине раздражение.

Уже совсем скоро он сдаст императорский трофей в руки коменданта крепости и помчится обратно. Если поспешит, уже завтра к вечеру вернется в Леонсию. Не то чтобы он рвался в академию. Но мысль о том, что перед тем, как снова запрет себя в ней, наконец увидится с Лайрой, заставляла торопиться скорее выполнить поручение императора.

Да, первым делом он отправится к Ноэро. Убедится, что хорошо устроилась, извинится за внезапный отъезд… и наверняка получит очередную порцию претензий и недовольства. Но — Вейнанд мысленно улыбнулся — в иные момент пикироваться с девчонкой было даже интересно.

— О чем задумался, офицер? Задаешься вопросом, насколько я безумна? А может, спрашиваешь себя, на что способна? — Пухлые губы креорки изогнулись в улыбке, пальцы, скользя, погладили крупные звенья цепи. — Уверяю тебя, мой ум не менее ясный, чем твой.

— Мне все равно, — холодно ответил оборотний.

— Моего тела еще не касался ни один мужчина, — соблазнительно улыбаясь, мягко продолжала девушка. — Я сделала выбор и посвятила свою жизнь магии. Но раз уж от моей жизни скоро ничего не останется, я хочу узнать, что это такое: быть в руках мужчины. А ты, эргандарец, кажешься вполне симпатичным.

Даже в мешковатой одежде, скованная, она, как и всякая креорка, выглядела чувственно и порочно. В вечерних сумерках, только начавших проникать в карету, ее глаза напоминали два солнца, на которые смотришь сквозь призму изумрудов.

— Постараюсь громко не стонать. — Закусив губу, девушка игриво добавила: — Но тут все будет зависеть от тебя.

Наверное, ему следовало бы рассмеяться на эту внезапную попытку соблазнения, но Вейнанд вдруг поймал себя на том, что не сводит взгляда с пальцев пленницы, ослабляющих тесьму у горла, и с затаенным дыханием ждет, когда она приспустит рубаху с плеч.

А может, он сам ее сорвет.

Мужчина почувствовал, как его охватывает желание, удовлетворить которое было так просто. Достаточно пересадить ведьму себе на колени и овладеть ею, раз уж она сама того захотела.

Она потянулась к нему, раскрыв губы в призывной улыбке. Осторожно скользнула по его колену тонкой ладошкой, вырисовывая подушечками пальцев на грубой ткани штанов невесомые узоры. Вейнанд поморщился от очередного противного звяканья — джаровы оковы уже раздражали. Куда лучше им было бы без них.

И да, одежду тоже снять не помешало бы.

— Забери мою невинность, эргандарец. Я хочу подарить ее тебе. Хочу вместе с тобой почувствовать, что это такое — сходить с ума от удовольствия.

Глубокий взгляд зеленых колдовских глаз, еще одно движение ему навстречу, и оборотнику открылась совершенной красоты грудь с темными ореолами сосков. Как же приятно будет ласкать их губами…

— Иди ко мне, — охрипшим от возбуждения голосом потребовал мужчина и потянул пленницу за руку, устраивая ее у себя на коленях.

Та времени не теряла. Сразу взялась за пуговицы на штанах, дразня генерала прикосновениями пальцев, игриво поглаживая, разжигая в нем почти неконтролируемое желание.

— Уверена, ты умеешь доставить женщине наслаждение. Покажи, на что способен, солдат. Я готова тебя принять.

Эскорн напряженно вздохнул и, обхватив ее затылок ладонью, впился в пухлые, такие манящие губы жадным поцелуем. Невозможно сладким и пьянящим. Он знал немало женщин, но ни одна не вызывала в нем такого сильного, почти животного возбуждения. Действительно ведьма. Настоящая колдунья с чувственным, будто созданным для ласк телом и слишком сладкими губами, чтобы можно было от них оторваться…

Ведьма…

Где-то на краю гаснущего создания эхом зазвучало слово-предупреждение, а следом послышался дерзкий голос Ноэро, к которой он собирался вернуться с извинениями, а вместо этого уже готов взять джарову колдунью, разрушить свою карьеру и уничтожить свое будущее.

— Ведьма! — зарычал оборотник, грубо отталкивая от себя девушку.

Врезавшись в мягкую спинку, креорка расхохоталась:

— Надо же, сопротивляешься! И кто же овладел твоим разумом, эргандарец, раз ты закрылся от моих чар?

Ответа она так и не получила. В то самое мгновение монотонные, уже привычные звуки окружающего мира заглушил выстрел. Экипаж дернулся и резко остановился. Испуганное ржание лошадей смешалось с новыми грохочущими хлопками, криками боли и ярости.

— Впрочем, хорошо, что мы прервались, — оставаясь спокойной, промурлыкала креорка. — Кажется, это за мной.

Она хотела выглянуть в окно, но Вейнанд коротким чаровым узором заставил ее тело онеметь.

— Хотя бы недолго не будет доставлять проблем, — пробормотал мужчина. Толкнув дверцу экипажа, приказал одному из стражников: — Охраняй!

«Джарова внушающая!» — Эскорн ненавидяще сплюнул себе под ноги, бросил по сторонам взгляд, быстро оценивая обстановку.

Им устроили засаду. Наемники поджидали именно их отряд. В первые же секунды схватки они потеряли несколько солдат. Кучер сидел с поникшей головой, продырявленной кем-то из стрелков.