Жизнь и приключения Робинзона Крузо - Даниэль Дефо

— Почему же твои соотечественники не съѣли ихъ? спросилъ я у Пятницы.

— Потому, отвѣчалъ онъ, что они сдѣлались нашими братьями, а мы ѣдимъ только своихъ непріятелей во время войны.

Послѣ сего у меня явилась мысль приготовить непремѣнно барку и ѣхать на ней въ отечество Пятницы, къ тѣмъ бѣлымъ, которые живутъ тамъ. Я искалъ дерева, изъ котораго можно бы было устроить эту барку и которое было бы недалеко отъ берега. Мой дикій скоро нашелъ такое дерево. Оно мнѣ было неизвѣстно, но Пятница зналъ его свойство и увѣрялъ меня, что именно изъ этого дерева строятся барки. Онъ изъявилъ желаніе выжечь это дерево; но когда я показалъ ему употребленіе долота, топора и желѣзныхъ клиньевъ, то онъ ловко принялся за нихъ и спустя мѣсяцъ послѣ тяжкихъ трудовъ, окончилъ свою работу. Барка была очень прочно и красиво сдѣлана, особливо когда мы топорами дали ей извнѣ форму настоящей шлюпки. Въ теченіе 7 или 8 дней мы спустили ее въ воду помощію рычаговъ и катковъ.

Я очень удивлялся тому, съ какою ловкостію мой дикій управлялъ баркою и поворачивалъ ее, не смотря на то, что она была довольно велика. Теперь оставалось мнѣ придѣлать къ ней мачту съ парусомъ и руль, и снабдить ее якоремъ и канатомъ. Руль, парусъ, якорь и канатъ я выбралъ изъ старыхъ вещей, которыя перенесъ съ корабля и которыя хранились у меня бережно. Что же касается до мачты, то ее сдѣлалъ, по моимъ указаніямъ, Пятница изъ молодаго ровнаго кедра.

Мы работали около двухъ мѣсяцевъ, чтобы снарядить свою барку совсѣмъ, какъ слѣдовало. Теперь оставалось показать Пятницѣ, какъ нужно дѣйствовать рулемъ и парусами, потому что онъ этого совершенно не зналъ. Онъ былъ чризмѣрно удивленъ, видя, какъ я ловко поворачивалъ мою барку и туда и сюда, и управлялъ ею по своему желанію, особливо когда я перемѣнялъ направленіе паруса, который надувался съ той стороны, въ которую я держалъ путь. Нѣсколько упражненій достаточно было для Пятницы, чтобы узнать все это, и чрезъ недѣлю онъ сдѣлался очень хорошимъ матросомъ. Вскорѣ послѣ сего наступило дождливое время и мы отложили свое путешествіе до ноября или декабря мѣсяца.

ГЛАВА XXV

Дикіе снова пріѣзжаютъ на островъ. Робинзонъ и Пятница нападаютъ на нихъ. Спасенный отъ смерти испанецъ. Совершенное пораженіе дикихъ. Отецъ Пятницы. Робинзонъ угощаетъ своихъ гостей кушаньями изъ мяса козленка

Шелъ 27 годъ моего пребыванія на островѣ. Настало наконецъ сухое время, и я въ продолженіе двухъ недѣль постоянно былъ занятъ приготовленіемъ нужной провизіи для нашего путешествія. Однажды утромъ я послалъ Пятницу на берегъ за черепахами, мясо и яйца которыхъ составляли вкусную пищу. Не прошло и пяти минутъ послѣ его ухода, какъ онъ возвратился опять съ величайшею поспѣшностію, разстроенный, въ чрезмѣрномъ испугѣ и еще издали кричалъ мнѣ: «три лодки, три лодки! много, много людей!»

Я старался его успокоить, но это мало дѣйствовало на него. Онъ былъ увѣренъ, что дикіе пріѣхали на островъ именно только для того, чтобы поймать его и наказать за прежній побѣгъ.

— Будь сильнѣе и благоразумнѣе, Пятница! сказалъ я ему. Вѣдь мнѣ угрожаетъ такая же опасность, какъ и тебѣ. Если они возьмутъ тебя, то нисколько не будетъ пощады и мнѣ. И такъ, приготовимся къ оборонѣ. Слѣдуй только во всемъ моему примѣру и мы одержимъ верхъ.

Пятница успокоился, протянулъ свою правую руку ко мнѣ и сказалъ; «я умру, если господинъ мой прикажетъ мнѣ умереть.»

Послѣ этого мы выпили съ нимъ по доброй рюмкѣ рому, чтобы придать себѣ больше храбрости и утвердить заключенный между нами союзъ. Я далъ ему пистолетъ и два заряженныхъ ружья, а самъ взялъ съ собою остальные пистолеты, саблю и 4 ружья, заряженныя кусками нарубленнаго желѣза. Вооружившись такимъ образомъ, мы отправились въ походъ.

Я взошелъ на холмъ и увидѣлъ въ зрительную трубу, что дикихъ было около 20 человѣкъ. Они пристали къ берегу на трехъ лодкахъ и привезли съ собою трехъ плѣнныхъ. Мѣсто, избранное ими, было недалеко отъ небольшаго, но густаго лѣса, простиравшагося почти до самаго моря. Это открытіе меня очень порадовало, потому что я могъ сдѣлать тамъ засаду, незамѣтную для непріятеля, а потомъ, въ случаѣ нужды, и вылазку. Со всевозможною осторожностію мы пробрались черезъ лѣсъ и подошли къ дикимъ такъ близко, что только одна небольшая роща отдѣляла насъ отъ нихъ въ разстояніи полвыстрѣла. Я велѣлъ Пятницѣ взлѣсть на дерево и посжотрѣть, что дѣлаютъ дикіе. Онъ исполнилъ это и передалъ мнѣ, что они сидятъ кругомъ огня и ѣдятъ мясо плѣнника, что въ нѣсколькихъ шагахъ отъ нихъ лежитъ еще одинъ связанный, до котораго скоро дойдетъ очередь, и что этотъ послѣдній съ бородою и бѣлымъ лицомъ, и похожъ на тѣхъ, которыхъ его единоземцы приняли къ сббѣ за нѣсколько лѣтъ тому назадъ.

Это донесеніе, особливо о бѣломъ плѣнникѣ съ бородою, привело меня въ ужасный гнѣвъ и озлобленіе противъ безчеловѣчныхъ каннибаловъ. Я самъ влѣзъ на дерево и дѣйствительно увидѣлъ лежащаго на пескѣ человѣка, связаннаго по рукамъ и ногамъ. По его одеждѣ я сейчасъ узналъ въ немъ европейца. Трое дикихъ отдѣлились отъ толпы и подошли къ лежавшему плѣннику, чтобы убить его и потомъ лакомиться его мясомъ.

Слѣзши поспѣшно съ дерева, я сказалъ Пятницѣ: теперь не надобно терять времени; дѣлай все то, что я буду дѣлать, и мы справимся съ извергами.

Я взялъ свой мушкетъ и прицѣлился въ дикихъ; Пятница сдѣлалъ тоже съ своимъ ружьемъ. Стрѣляй! сказалъ я ему. Вслѣдъ за этимъ раздались два выстрѣла: Пятница превзошелъ меня въ искусствѣ стрѣлять, потому что онъ убилъ двухъ и ранилъ трехъ дикихъ, а я убилъ только одного и ранилъ двухъ.

Всѣ дикіе вскочили съ земли въ смятеніи и страшномъ испугѣ, не зная, откуда былъ этотъ смертоносный громъ. Не давая имъ ни минуты опомниться, мы вторично выстрѣлили въ нихъ. Еще было убито двое дикихъ, а ранено очень много. Они отъ испуга и отъ боли бѣгали и туда и сюда, не зная что дѣлать; кровь текла изъ ранъ ихъ, и минуту спустя двое изъ нихъ упали замертво на землю.

Положивъ на землю разряженныя ружья, я взялъ мушкетъ и велѣлъ Пятницѣ слѣдовать за мною. Мы выбѣжали изъ лѣсу и съ крикомъ бросились на дикихъ. Наше внезапное появленіе привело ихъ еще въ большій страхъ. — Я подбѣжалъ къ связанному плѣннику, который лежалъ между моремъ и мѣстомъ пиршества. Палачи, которые были уже готовы убить его, оставили свою жертву въ ту минуту какъ раздались первые два выстрѣла, побѣжали къ берегу и бросились въ лодку. Трое другихъ дикихъ послѣдовали за ними. Я закричалъ Пятницѣ, чтобы онъ стрѣлялъ въ нихъ. Онъ подбѣжалъ къ нимъ довольно близко и выстрѣлилъ. Я думалъ сначала, что онъ убилъ ихъ всѣхъ, потому что они всѣ упали, но спустя нѣсколько минутъ трое изъ нихъ встали. Между тѣмъ какъ мой слуга и товарищъ уничтожалъ непріятеля, я ножемъ разрѣзалъ веревки, которыми былъ связанъ европеецъ, и видя, что онъ отъ слабости не могъ даже сидѣть, я далъ ему выпить глотокъ рому и предложилъ ему кусокъ хлѣба. Я узналъ отъ него, что онъ испанецъ. Когда онъ подкрѣпилъ себя нѣсколько, я далъ ему пистолетъ и саблю. Онъ взялъ ихъ съ выраженіемъ прнзнательности, и это оружіе какъ бы придало ему новыя силы и храбрость. Онъ всталъ поспѣшно и бросился съ яростію на своихъ враговъ и, ловко владѣя саблею, убилъ двоихъ дикихъ. Въ это время Пятница проворно сбѣгалъ въ лѣсъ и принесъ оттуда разряженныя ружья. Когда я заряжалъ ихъ, одинъ изъ дикихъ напалъ на испанца съ большимъ деревяннымъ ножемъ. Испанецъ хотя былъ слабъ, но защищался храбро и нанесъ противнику своему двѣ раны въ голову. На помощь къ этому дикому прибѣжалъ другой, схватилъ сзади испанца и, бросивъ его на землю, старался отнять у него саблю. Испанецъ, не теряя присутствія духа, выпустилъ изъ рукъ свою саблю и, доставъ пистолетъ, выстрѣлилъ и убилъ наповалъ дикаго. Пятница, взявъ одно изъ заряженныхъ мною ружей, погнался за двумя дикими и ранилъ ихъ обоихъ. Они побѣжали и скрылись въ лѣсу. Пятница погнался и туда за ними и убилъ одного изъ нихъ прикладомъ ружья, а другой, который чрезвычайно быстро бѣгалъ, ускользнулъ отъ него и, подбѣжавъ къ берегу, бросился стремглавъ въ море. Онъ вскорѣ догналъ лодку съ тремя своими земляками и сѣлъ съ ними вмѣстѣ. Такимъ образомъ изъ цѣлой толпы дикихъ только четверо спаслись отъ рукъ нашихъ.

Мнѣ хотѣлось догнать убѣжавщихъ. Я бросился въ лодку и велѣлъ Пятницѣ слѣдовать за мною. Какъ удивился я, когда увидѣлъ въ этой лодкѣ еще одного плѣннаго, у котораго тоже были связаны руки и ноги. Прежде всего я освободилъ его отъ веревокъ и старался поднять его на ноги, но онъ не могъ ни встать ни говорить, а только жалобно стоналъ и горько плакалъ, думая что пришли вести его на смерть.

Пятница, вошедъ въ лодку и взглянувъ на плѣннаго, бросился вдругъ къ нему, обнималъ его, плакалъ, смѣялся билъ въ ладони, плясалъ и прыгалъ какъ съумасшедшій. Я спросилъ у него о причинѣ такихъ странныхъ поступковъ. Онъ отвѣчалъ мнѣ: это мой отецъ, мой отецъ! Пятница былъ такъ радъ, что совершенно забылъ о врагахъ своихъ и о друзьяхъ: онъ то скакалъ къ отцу въ лодку, то выпрыгивалъ изъ нея, то опять садился вмѣстѣ съ отцомъ своимъ, ласкался къ нему, прижималъ его голову къ груди своей и растиралъ ему руки и ноги, опухшія отъ веревокъ, чтобы уменьшить боль въ нихъ.