Лариэды: Тайна трёх солнц - Ксения Туркина

Либо я схожу с ума рядом с этим мужчиной, либо на фоне последних событий мне уже мерещится всё как наяву. Его зрачок плавно перетек в другую форму, я это точно видела, пока он не отвел взгляд. Может, просто спросить напрямую? Прямо так и вижу: «Слышь, ящер, а ты реально ящер?» Или того хуже: «Кто ты, монстр?» Вот только он ничего мне не расскажет.

От порта отходил воздушный корабль, ждать его не пришлось, мы как раз подоспели вовремя к посадке. По Зора-22 можно передвигаться только на таком транспорте, либо на собственной воздушке, что доступно только для богатых.

На планете сто тридцать семь платформ, которые принято называть уровнями. Сама она на восемьдесят процентов состоит из воды, есть только около десяти островов, и те под запретом правительства. Уровни походят на большие возвышенные плиты, которые уходят глубоко в воду. Если не вдаваться в особенности конструкции, можно сделать вид, что живешь на обычной планете. На уровнях живут расы переселенцев.

Кислород здесь есть благодаря искусственно созданной атмосфере. На планете запрещено выращивать крупногабаритную скотину и что-то плотоядное. Много, конечно, и других ограничений, но главное, тут есть возможность жить.

Родители увезли нас на Зора-22, когда мы были ещё маленькими. О нашем прежнем доме я знаю только из рассказов деда. Наша предыдущая планета стала непригодна к жизни, погибло очень много жителей. Воздух был отравлен до такой степени, что только те, у кого были костюмы и баллоны, смогли добраться до последних отбывающих кораблей межпланетной спасительной миссии. Многие ради спасения жизни отбирали баллоны у других. Хаос всегда царит на грани жизни и смерти, так говорил дед.

На новой планете можно жить, но никто не знает точно, сколько продлится такой период, ведь планеты погибают, а новых открытий всё меньше и меньше. Ученые начали создавать искусственные дома, в космосе строят корабли-ковчеги, но провианта хватает не на всех. Это глобальная проблема. Только на Неунал самый большой процент выживаемости, но правительство этой планеты неохотно разрешает расам заселяться. Поэтому все, кто могут, ищут выход.

До уровня девять мы добрались почти вовремя. Свет местами погас, искусственное освещение переводят на ночной режим для экономии батарей. До квартиры мы успели дойти, теперь оставалось вспомнить, где запасной ключ, вроде бы я его оставляла в холле между двумя тумбами в перешейке плит.

— Нашла ключ, уж думала, сестра его с собой забрала. Она приходит на время моего отъезда проведать жилье и покормить кота, и соседка иногда его к себе забирает. В прошлом году я затопила соседей: забыла выключить кран в ванной, торопилась, — я нервно убрала выбившуюся прядь волос за ухо. Не очень люблю вспоминать эти казусы своей жизни и начинаю дополнять это другой, ненужной информацией. — Проходи, будь как дома, но не забывай, что ты гость, и гость нежеланный.

— Благодарю, после тебя! — вот же, какой галантный! Даже не обиделся и не упрекнул, а жаль — я хотела его задеть.

Войдя в квартиру, я впала в ступор. Нечто сродни, когда сам ты вроде жив-здоров, а кукуха уехала в отпуск. Вся квартира перевернута вверх дном: ящики небрежно скинуты на пол, напольное покрытие раскурочено, даже землю из цветочных горшков вытряхнули вместе с корнями. Масштаб катастрофы поражал, всё было перерыто чужаками, нигде не осталось нетронутого кусочка.

— Эрианара, посмотри на меня, кто ещё знал о ключе? Замок не тронут, значит, открыли родным ключом. Где твоя сестра сейчас? Можешь её набрать и уточнить, когда она была в последний раз в твоей квартире?

— Да, конечно, сейчас её наберу, — пока брала инсталер для связи, руки дрожали и не слушались, поэтому сестру я набрала не с первого раза.

Гудки шли долго, никто не поднимал трубку. Я набирала ей раз десять, но безрезультатно. Что-то мне это всё очень и очень не нравится. Такой ситуации у нас с сестрой еще ни разу не было, мы всегда были на связи, перезванивали сразу по возможности. Скорее всего, она занята и наберёт меня чуть позже, надо просто подождать.

— Марик, любимый мой, где ты? — вот тут-то я вспомнила о своём коте. Натерпелся, бедный, один в квартире, да ещё и чужаки побывали, наверное, его совсем напугали! — Марик, солнышко моё, вылазь, отзовись, мой хороший.

— Тут твой парень? Пока я обходил квартиру, никого не встретил.

— Это кот! Мой любимый питомец, он где-то тут прячется, помоги его найти, — ну точно недалекого ума, раз так подумал! Зато после моих слов растекся в глупой улыбке. Да ну его! Я упала на колени, чтобы заглянуть под шкаф в поисках кота.

Через час поисков мы его нашли. Кот залез в подушку и сидел там, прижав хвост. Видимо, совсем от страха растерялся, что даже не признал мой голос. Бедняжечка! Я еще долго тискала и успокаивала его, прижимая к себе. Сколько он так сидит в подушке? Даже не вышел, когда мы зашли в квартиру. И я хороша, не сразу о нём вспомнила!

Пока я обнималась с котом и радовалась, что с ним всё в порядке, Реанар успел немного прибраться на кухне и даже сварил нам кофе.

— Эрианара, придётся тебе приготовить нам что-то съедобное. Боюсь, если я приготовлю, это будет пятьдесят на пятьдесят, что мы выживем, — он так странно улыбается, с ямочками на щеках. Млею от его улыбки и сейчас, в обнимку с котом, наверное, выгляжу как дурочка. — Я помогу тебе остальные комнаты убрать, надо ещё кота накормить, да?

— Да.

Потом я еще довольно долго сидела и смотрела, как ящерка наводит порядок. Могу с уверенностью сказать, что такой чистоты и красоты у меня в квартире отродясь не бывало. Нет, я вовсе не грязнуля и за домом слежу, но сейчас все блестело и сверкало, как если бы тут побывала целая рота уборщиц. М-да, уборщик — это, определенно, его внутренняя стезя.

Ужин я сварила, и теперь мой бесценный ящерный чистоплюй с аппетитом уплетал суп, иногда с ухмылкой поглядывая на меня.

— Эрианара, кушай. Завтра с утра пойдём в тату-салон, и неизвестно сколько времени мы потратим на выяснение всех обстоятельств.

— Конечно, сейчас поем. А где Марик? Его тоже надо покормить, он, бедный, исхудал весь.

— Он уже поел и спит в гостиной. Если этот плюшка исхудал, то я боюсь представить, как он будет выглядеть, когда поправится, — он засмеялся, и мне снова показалось,