Принцесса Диана. Жизнь, рассказанная ею самой - Принцесса Диана

Хорошее восклицание счастливого отца вместо поздравлений матери? Это не все, друзья тут же принялись со всех сторон шептать в уши принцу (подозреваю, что самым настойчивым был шепот Камиллы), что Гарри мало похож на самого Чарльза, зато рядом со мной есть те, кто столь же рыж! Несложно представить состояние молодой матери, только что родившей очаровательного рыжика, которой говорят такие слова.

Муж сомневался в своем отцовстве! После таких сомнений я не покончила с собой только потому, что остались бы сиротами двое славных мальчишек. Сама в детстве оставшись без матери (правда, живой, но бросившей нас), я знала, что такое мачеха, и своим сыновьям такого не желала.

Со временем Гарри все больше становился похож на мою сестру Сару, словно она, а не я его родила. И характер у него Сарин – беспокойный, задиристый… Они с Уильямом совсем не похожи нравом, Уильям очень серьезный, ответственный и при этом очень добрый мальчик. Гарри тоже добрый, но суматошный, он может быть очень ответственным, но как я, только когда понимает, зачем это нужно.

Прошло время, и я с радостью убедилась, что Чарльз одинаково хорошо относится к обоим мальчикам, а рыжее чудо стало похоже и на своего деда герцога Эдинбургского тоже. Но неприятный осадок остался, рубцы на сердце заживают очень трудно.

У нас уже было двое прекрасных сыновей, в которых мы оба не чаяли души, но отношения не только не наладились, они становились все хуже. Рождение Гарри никак не изменило Чарльза.

Меня особенно возмущала и приводила просто в ярость его ложь. Эта ложь, конечно, касалась Камиллы! Муж лгал, что у него с любовницей все давно закончилось и ничего нет.

А после этого я находила свидетельства присутствия любовницы даже в нашей спальне! Телефон, у которого определенная кнопка означала вызов Камиллы напрямую, разговор в ванной с обещанием любить всегда, что бы ни случилось, ее машина у нашего дома в Хайгроуве сразу после того, как уехали мы с детьми, ее письма, которые Чарльз умудрился хранить просто в ящике столика в нашей общей спальне! Я могла бы продолжать еще долго, никакие уговоры, скандалы, истерики, даже рождение двоих детей – ничего не помогло, Камилла продолжала быть третьей в нашей постели.

Вернее, после рождения Гарри она осталась второй, а ушла я. После того как горничная обнаружила ее белье в кармане его пиджака и по ошибке принесла мне, Чарльз и Камилла стали встречаться вне стен нашего дома (до тех пор, пока я не переехала в Кенсингтонский дворец, тогда Камилла воцарилась в Хайгроуве окончательно и бесцеремонно).

Пока я устраивала истерики или ругалась с Чарльзом, меня считали просто глупой истеричкой, одержимой манией Камиллы. У всех, кто знал об этой проблеме и моих страданиях, сложилось впечатление, что глупая Диана придумала себе пугало, потому что муж ее не любит. Мол, я «назначила» невинную Камиллу на роль злодейки-любовницы, а та ни в чем не виновата, они просто друзья.

Больше всего меня возмущало то, что это говорили люди, в домах которых Чарльз и Камилла действительно занимались любовью, те, кто предоставлял им кров для супружеских измен, даже герцогиня Вестминстерская, в дом которой звонил в тот злополучный день Чарльз, страдая от невозможности стать прокладкой Камиллы немедленно.

Даже когда я все рассказала, а Мортон опубликовал, ахнула Англия, но никак не приятели Чарльза и Камиллы. Они были всего лишь встревожены необходимостью некоторое время прятаться от вездесущей прессы.

И только когда была опубликована расшифровка телефонного разговора между любовниками с позорными фразами о тампаксе, прятаться пришлось и Камилле тоже.

Чарльз называл меня истеричкой, но по сути был таковым ничуть не меньше, просто он наследник престола, которому прощалось все. Вокруг принца всегда и все, кроме королевы и принца Филиппа, ходят на задних лапках. Чарльз всегда прав, даже если не прав совершенно. Каждое его желание угадывается, каждый каприз обязан быть выполнен. Никто в королевской семье не мог позволить себе таких выходок, какие легко прощались Чарльзу.

Воспитанный Чарльз легко обзывал меня и даже швырялся чем-нибудь в ответ на мои истерики. В Элторпе даже есть пострадавшее зеркало и кресло, которым принц запустил в окно! А в Кенсингтонском дворце вырванная из стены раковина… Бывали разбитые дорогие швейцарские часы, порванная книга, множество испорченных безделушек.

Принца могло взбесить все, что угодно, – слишком высокая температура в комнате (Чарльз любил спать с открытым окном, что страшно мешало мне), отсутствие нужной газеты, замена стаканчика для полоскания зубов, забывчивость слуг, которые что-то не уложили в его дорожный багаж…

Человек, прочитавший столько книг по философии личности, должен бы понять причину собственных нервных срывов или хотя бы посоветоваться с обожаемым Ван дер Постом вместо того, чтобы показывать ему меня. Но Лоуренс Ван дер Пост не видел в припадках гнева своего подопечного ничего особенного (или Чарльз ничего не рассказывал о них, считая, что так и должно быть). Зато этих приступов как огня боялись слуги.

«Заботливый» Чарльз даже не счел нужным лично сообщить мне о смерти моего отца, когда ему самому сказали об этом. Мы в это время были в Австрии в Лехе, где катались на лыжах с детьми.

Мой муж отправил ко мне с этим печальным известием нашего телохранителя Кена Уорфа! Трудно представить себе черствость и бездушность супруга, который вместо того, чтобы прижать жену к груди и утешить ее из-за смерти отца, уезжает в очередной раз на склон, а к жене посылает своего слугу?! И после этого кто-то может говорить о душевности этой королевской куклы! Да у него никогда не было души, души не живут в трусах у любовниц, они обычно в сердцах у людей. Впрочем, если сердца нет или оно ледяное… тогда конечно.

Конечно, потом принц сообразил, что это будет неправильно воспринято, и вознамерился участвовать в погребении своего тестя. Какое ханжество, какое беспримерное ханжество! Даже перед лицом смерти Чарльз демонстрировал свое истинное ко мне отношение.

Если у меня еще и оставались какие-то надежды и сомнения, то своим ханжеским презрением к смерти моего отца Чарльз их все разрушил. Я больше не верила ни единому слову мужа. Вот теперь я не сомневалась, что книга Мортона нужна! Пусть этот ханжа получит по заслугам, хватит разыгрывать из себя заботливого мужа, сокрушающегося из-за покупки женой американской, а не английской машины. И это при том, что он тратит огромные деньги на содержание любовницы!

Речь о том, что против меня была организована целая кампания в прессе, с обвинениями в транжирстве, а главным обвинителем выступил… мой муж! Давая интервью по поводу сокращения расходов на содержание королевской семьи, Чарльз пожалел королеву-мать, объяснив, что старость надо уважать и у внука рука не поднимется урезать старой женщине содержание ее многочисленных животных.