Свободен! - Пол Винсент

– Они забрали мой паспорт, – пожаловалась она. – И собираются обвинить меня в нападении. Мне нельзя покидать страну. Мне придется остаться с тобой на несколько месяцев.

– Если только они тебя снова не посадят, – с надеждой вздохнул я.

Когда мы добрались до дому, уже наступил вечер и Габи отправилась на работу.

Я решил порыться в ее вещах.

Была пара ящиков, которые считались ее, потом платяной шкаф, чемодан под кроватью и две сумки, одна из которых, видимо, была куплена недавно. Я начал с ящиков.

Я был осторожен, чтобы ничего не потревожить, хотя не стоило слишком беспокоиться, потому что обычно люди не помнят, как выглядело содержимое их ящика, когда они собирались на работу. Я немного приподнимал одежду, чтобы проверить, не спрятано ли там что-нибудь любопытное.

– Что ты делаешь?

– Что? – Я отскочил на милю.

Это была моя мать.

– Убираюсь, – объяснил я.

– Ты начал не с того конца, – заметила она. – Весь дом этого требует.

– Верно, – согласился я. – Ты можешь прибраться внизу.

– Не думаю, что у меня есть на это силы.

Все дело в твоей проклятой лени.

– Тогда приготовь мне чашку чаю, ладно? – попросил я.

Я продолжил поиски. Мне было не на что особенно смотреть, но я не останавливался, потому что пока не нашел даже ее свидетельства о рождении и чувствовал, что самое интересное еще впереди.

В чемодане под кроватью я обнаружил много фотографий. Они были все еще в фирменных конвертах фотоателье, но их уже рассортировали и разобрали. В них я не заметил ничего фальшивого или лишнего. В основном это были люди, которых я не знал. Пляжи, вечеринки, пара детей, несколько снимков каких-то спортивных соревнований. Одна или две фотографии Габи со светлыми волосами, на другой она была с темными волосами и светлыми бровями – комбинация, с которой она щеголяла сейчас. Она обесцветила брови, потому что они выглядели как у неандертальца, или ее брови от природы светлые, и она красила волосы темной краской? Я никогда не видел корней другого цвета и не замечал, чтобы она красилась. Я не был уверен, какое объяснение правильное.

На самом деле я не знал, что ищу. Запас свежеизготовленных писем от маньяка, которые бы доказывали, что их пишет она? Пачку документов, из которых стало бы ясно, что она взяла займы под дом? Подтверждение того, что я никогда бы не получил такую красивую женщину, если бы она не замышляла что-то серьезное…

В моей голове возникла мысль, не связанная с моими поисками.

Я помчался вниз, чтобы взять судебную повестку, переданную мне одним из чиновников. Она лежала где-то на кухне. Там должно было упоминаться имя финансовой компании, которой нанесен ущерб. Я смог бы позвонить им и выяснить, что они помнят.

Вошла Габи.

– Привет, – сказала она. – Я закончила раньше.

Наверху на кровати все еще были разбросаны фотографии.

– Я переоденусь, – объявила она. – Я подумала, что было бы славно перекусить сегодня не дома. Всем троим.

– Было бы здорово. Шикарная идея.

Она направилась к лестнице.

– Дорогая, – позвал я.

Она повернулась ко мне и улыбнулась:

– Да?

– Я искал письмо, которое пришло недавно. За которое я расписывался.

Со своего места я видел это письмо, но Габи не могла этого знать.

Она посмотрела на меня, не вникая в смысл.

– Из суда, по поводу денежного долга, – продолжал я. – Очень важно найти его сейчас, потому что в ближайшие десять минут мне нужно позвонить по одному из указанных в нем телефонов, а то они уйдут из офиса.

Габи медленно направилась в мою сторону.

– Очевидно, нам нужно сесть и обсудить наши финансы и все проблемы, – проговорила она. – Необходимо выработать стратегию. По-моему, мы напрасно надеемся, что все само собой образуется.

Она повернулась, чтобы идти наверх.

– Мне оно нужно сейчас. Помоги мне, – простонал я.

– Как оно выглядит?

– Стандартный конверт коричневого цвета с наклейкой «под подпись» на испанском языке. Посмотри внизу, а я поищу наверху.

Я бросился мимо нее наверх.

Я не слишком разбросал фотографии, но хотел, чтобы, когда она откроет чемодан в следующий раз, все выглядело бы примерно так же, как раньше. В моем распоряжении было тридцать секунд, которые тянулись целую вечность.

– Ты его искал? – спросила Габи, появляясь в дверях спальни.

Я был почти уверен, что она ничего не заметила, хотя и произошла секундная заминка.

Я с интересом взглянул на то, что она держала в руках.

– Нет, это я уже проверял. – Я подошел ближе, взял у нее конверт и заглянул внутрь. – О да, то, что нужно. Какой я дурак. Ведь я его уже проверял.

Габи спросила:

– Почему ты такой лжец?

– О чем ты?

– Когда ты врешь, твое лицо выглядит так… – Габи состроила гримасу. – Зачем врать насчет конверта?

– Я не врал.

Габи подняла брови. Ее губы скривились. Она прошла мимо меня к своему шкафу.

– Я надену вот это, – сообщила она, показывая мне бархатные брюки изумрудного цвета. Мне они показались ужасными, но был шанс, что на ней они будут выглядеть прилично – у нее были лучшие в мире попа и ноги. – Я купила их вчера, – сказала она. – Что думаешь?

– Фантастика.

Я спустился вниз, читая письмо.

Истцом в деле выступал банк БДМ – Банк Дерона и Мадрида. Я никогда о них не слышал, но это ничего не значило.

Я не стал им звонить. В такое время они наверняка уже закрыты. Я прохаживался, читая письмо.

Нельзя было отрицать очевидное. Я был в беде. Меня захлестывал поток проблем, но я даже не давал себе труда разобраться в них, не говоря уже о том, чтобы исправить положение. Что я предпринял в связи с письмами маньяка? Как я поступил, когда получил письмо, которое держал в руках? Какой была моя реакция на действия полиции? Ничего, ничего и еще раз ничего. Что требуется, чтобы я начал действовать? Ну, я хотя бы сходил к поверенному. Он казался довольно знающим.

– Ты позвонил по нужному телефону? – спросила Габи, уже переодевшись. Она просто старалась поддержать разговор, любуясь собой в зеркале.

– Похоже, их уже нет на месте. Я не дозвонился, – соврал я. – Куда поедем ужинать?

– В «Мандою»? – предложила она.

– Может, выберем что-нибудь подешевле?

– Да, конечно, – согласилась она. – Что?

Я внес несколько предложений, но ни одно из них Габи не устроило. В одних заведениях мы бывали слишком часто, в других ей не понравилось меню.

Мы втроем отправились в «Мандою», и каждый съел по лобстеру. Это было замечательно, но дело не в этом.

В тот момент главная проблема заключалась в том, что рядом с нами почти все время находилась моя мать и мы не могли свободно обсуждать наши дела. Часто нам приходилось ждать, когда мы окажемся в спальне. В собственном доме мы чувствовали себя как звери в клетке. Даже будучи в безопасности, то есть в нашей комнате, мы боялись, что моя безумная мать ходит по дому и подслушивает под дверью.

В ту же ночь, когда мы, уставшие, остались вдвоем в спальне, я прошептал:

– Как ты думаешь, почему писем восемь?

– Не знаю, – прошептала Габи.

– Страшно.

– Бр-р-р, – произнесла она. Но не было похоже, что ей страшно. – Как по-твоему, какая из проблем самая серьезная?

– А разве большинство из них, если не все, не составляют единое целое?

– М-м-м.

– Сейчас самая большая проблема – это то, что у нас пытаются реквизировать вещи. И полиция пристает.

– Эти две проблемы явно связаны.

– Начнем с них, – предложил я. – Есть шанс, что они не захотят преследовать сумасшедшую старушку. Возможно, нам удастся отбить мою мать.

– М-м-м, – повторила Габи уже сонно. – И мне нужно решить, хочу ли я поехать в Лондон, чтобы родить ребенка.

Мы мало обсуждали вопрос о ребенке. Я был рад, что он у нас будет, но меня потрясла быстрота, с которой мы двигались по этому пути. Я предполагал, что мужчина может испытывать отрицательные чувства, если партнерша забеременеет, но не скажет об этом, и в этом нет ничего ужасного. Мужчина раньше женщины видит всю картину в целом. Вы никогда не услышите, чтобы мужчина говорил: «Если бы я знал то, что знаю сейчас, то никогда не заводил бы детей». Возможно, потому, что они меньше ухаживают за детьми, но если учесть, что по их финансам, свободе и развлечениям наносится значительный урон, они поразительно мало жалуются и удивляются.

Думаю, ко мне все это тоже имело отношение, но гораздо больше на меня влияли проблемы последнего времени.

– Мы пробудем здесь только пару лет, – сказал я. – Позже мы сможем принять решение, отдавать ли его или ее в испанскую или в английскую школу.

– Было бы здорово остаться здесь, – заметила Габи.

– Да, – согласился я. – Хотя я не знаю, сколько еще неприятных событий должно произойти, прежде чем мы решим, что нам будет лучше дома.

– Дома? – переспросила она. – Ты имеешь в виду в Англии? Я за то, чтобы остаться здесь. Хотя я и спрашиваю себя, не стоит ли мне вернуться туда на несколько месяцев, чтобы походить на занятия для будущих мам. Как ты полагаешь?