В тени монастыря (СИ) - Юрий Раджен

- Ирма!

- Что еще? - отозвалась молоденькая фельдшерица, оторвавшись от осмотра своего пациента.

- Где бумаги Ярина?

- Я-то откуда знаю?

- Не могу их найти!

- Ну поищи получше, значит.

- Они наверное у тебя лежат, посмотри.

- Слушай, я, вообще-то, занята.

Тыша поднялась, всем своим видом выражая неудовольствие, переваливаясь, подошла к соседнему столу, нависла над ним и начала искать документы. Ярин уже понял, что здешние обитатели слишком сильно верят в могущество Империи, чтобы слушать разумные аргументы, поэтому спокойно сидел на стуле и оглядывался по сторонам. Ирма честно пыталась работать, несмотря на пыхтение стоящей рядом толстухи. Но когда троллиха скинула пару свитков на пол, попутно чуть не опрокинув стоящую на столе чернильницу, она не выдержала:

- Отойди от моего стола, нету у меня ничего!

- Подожди-подожди, они наверняка где-то здесь, - ответила Тыша, и опрокинула, наконец-то, чернильницу. Ирма, взвизгнула и, чудом увернувшись от черного ручейка, выматерилась, выплескивая давно копившееся раздражение. Тыша не осталась в долгу, и уже в следующее мгновение они увлеченно орали друг на друга, выясняя, кто кому и в какое место должен засунуть яриновы бумаги. Конфликт накалялся, и Тыша уже закатывала рукава своего белого халата, чтобы преподать урок возомнившей о себе молодой хамке, которая дерзит почтенным работникам, когда дверь открылась, и в комнату вошел еще один служащий штаба - большая шишка, если судить по его форме. Даже не просто большая, а самая большая в этом здании - капитан-рекрутер Тейлар, начальник штаба Гвардии. Оглядев комнату, он откашлялся и заорал:

- Смиррррна! Тыша! Ты что, опять бумаги потеряла?

Несмотря на крик, его лицо выражало абсолютное спокойствие: очевидно, подобная ситуация была для учреждения отнюдь не редкой. Неудивительно, подумал Ярин. Он уже освоился в кабинете и заметил, что на столах, на своем законном месте, лежала хорошо если половина бумаг. Остальные свитки были свалены на креслах, на полу в углу, несколько плотно сложенных пачек бумаги подпирали для устойчивости тумбочку в углу, и, наконец, чье-то дело было разложено на подоконнике, и служило тарелкой под обглоданным рыбьим скелетом. Неужели они каждый раз устраивают такой цирк?

Тейлар подошел к Тыше и дал ей чистый лист бумаги. Бабища немедленно замолчала. Ее жизнь снова вошла в привычную колею: осмотр и запись, запись и осмотр. Неуклюже зажав в толстых пальцах перо, троллиха принялась вымученно-аккуратными, округлыми, как и она сама, буквами, деловито записывать на бумагу результаты осмотра Яриновой задницы.

- Теперь ты, - обратился капитан-рекрутер к Ярину, - где твои бумаги?

Ярин еще раз рассказал Тейлару о том, откуда он прибыл в город, как попал в штаб и почему в штабе в принципе не может быть его бумаг. В отличие от своих подчиненных, Тейлар быстро усваивал нужную ему информацию. И также быстро делал выводы. Запустив руку в карман, он вытащил оттуда Кольцо призыва.

- Через неделю придешь опять, - сказал Тейлар, надевая кольцо на палец Ярина, - к этому времени мы все подготовим. Кругом, шагом марш!

***

Утром пятого дня после визита в Штаб, Ярин вновь вышел из общежития ранним утром. Он быстрым шагом шел по мостовой, механически обходя колдобины и оставшиеся после ночной грозы лужи на дороге. Он не ощущал легкой утренней прохлады, не слышал пения птиц, не обратил внимания на клумбу с цветами, которые были высажены совсем недавно, и потому окрестные жители еще не успели срезать их на букеты или выкопать для пересадки в цветочные горшки. Не чувствовал он и повисшего в воздухе кисловато-металлического аромата: это работал расположенный неподалеку медеплавильный заводик, которому жители района были обязаны не только периодически возникающей вонью, но и изредка окрашивающимся в зеленоватый цвет снегом. Впрочем, от зеленого снега еще никто не умер, а стране нужна была медь - именно так говорили церковники на проповедях, предупреждая всяческое недовольство.

Мысли Ярина были заняты только одним: предстоящим визитом в Штаб. Он уже понял, что служба в Имперской Гвардии не имеет ничего общего с историями о подвигах боевых магов. Старые книги повествовали о чести, долге, отваге и сообразительности - и это совершенно не вязалось ни с толпами раздетых будущих гвардейцев, ни с унизительными медосмотрами, ни с общим бардаком, царившим в Штабе. Он расспрашивал о воинской службе своих соседей по комнате, и вообще всех постояльцев "Крестьянского Приюта". Они были единодушны: служба гвардейца - дело благородное.

- Эх, славное было время! - с ностальгией вспоминал один из соседей Ярина, тролль лет тридцати пяти от роду, - дрались стенка на стенку, наши против гоблинов. А что? Мне вот нос сломали в Гвардии, видишь? - тролль указал пальцем на свой нос, который и вправду смотрел немного в сторону. - Это и есть настоящая жизнь!

Ему вторил и сравнительно молодой гоблин, который был лишь чуть-чуть старше самого Ярина:

- Только в Гвардии человек тот, кто он есть. Порой приходит такой, фу-ты ну-ты, и работа у него, и жена красивая, и родители в достатке, и у самого деньжата водятся. А ты его - раз! - и в сортир башкой, нехай чистит! Там ему и место!

- Боевые машины? - удивлялся третий сосед, - не, не помню. Хотя вру, было! Выехали мы, в самом конце службы, на поле. И из катапульты выстрелили - раза три! А больше и не нужно, я считаю. Лишняя морока, сломается еще, или там придавит.

- А чем же вы там занимались? - не выдержал Ярин.

- Ну как, окопы учились рыть, и строем ходили. Днями шаг чеканили, р-р-раз-два, кру-гом! Выправка сейчас - ух! - до сих пор девчонки засматриваются.

Чем больше Ярин слушал эти воодушевляющие отзывы, тем больше понимал, что атмосфера легкого безумия, хорошо ощущавшаяся в Штабе, оставила в свое время на обитателях "Крестьянского приюта" неизгладимый след. Как можно радоваться годам, проведенным столь бездарно? Впрочем, островки здравомыслия вокруг Ярина все-таки сохранялись - Лорель, например, был с ним полностью согласен. Эльф уже успел коротко постричься и выкинуть свое перо, максимально приблизив свой облик к среднегородскому.

Лорель поведал ему несколько рассказов об изощренных пытках, которым в Гвардии подвергали новичков, особенно таких хилых, как сам эльф: были здесь и порка ремнем с металлической пряжкой, и удары с разбега ногой в грудь, и вставленные между пальцами зажженные спички. Конечно, Лорель все это придумал. Ведь не может же такого быть на самом деле?

По словам Лореля, существовало лишь два пути избежать гвардейской службы, и первым из них было образование. Лорель учился в Латуне, и осваивал военное дело прямо там, так что Гвардия ему не грозила - по крайней мере, до тех пор, пока его не отчислят. О такой возможности эльф предпочитал даже не думать. Вторым вариантом была тяжелая болезнь - такая, чтобы даже сидящей в штабе дуре-фельдшерице была очевидна его непригодность для военного дела. Парни с плоскостопием и косолапием, например, могли вздохнуть свободно, и Лорель говорил об этом чуть ли не с завистью - им-то не нужно было так беспокоиться об отчислении! Гвардия уничтожала традиционные представления о ценности здорового тела, ведь немощные и больные, лишенные висящей над ними угрозы службы, жили в Империи гораздо свободнее.

Однако болезней у Ярина не было, знакомых лекарей, чтобы это компенсировать - тоже, и он предпочел сосредоточиться на образовании. Ворота Академии были для него закрыты до следующего года, но оставалось еще несколько школ, где учили рабочим профессиям. Как раз сейчас Ярин направлялся в одну из них, работавшую при местном мебельном цехе.

Цех находился на самой окраине Назимки, и по мере того, как Ярин приближался к нему, менялась и окружающая его обстановка. Серые каменные коробки становились все грязнее и обветшалее - если рядом с крепостной стеной нередко попадались пятиэтажные дома, то здесь и два этажа были уже в диковинку. Появлялись пустыри, заросшие сорными травами - где-то огороженные и прилегавшие к территориям цехов и заводиков, где-то просто ничьи. На дорогах было все больше грязи и пыли, исчезли урны и скамейки, а прохожие все чаще оказывались гоблинами и троллями, некоторые из которых уже сейчас, с утра, были пьяны.

Внутри цеха, впрочем, все было обустроено довольно уютно и аккуратно: стены на проходной были покрашены в теплый персиковый цвет, пол чисто вымыт, а на стене висел жизнерадостный плакат с надписью "Имперское - значит отличное!". Ярина встретил распорядитель цеха, мастер Елсей, здоровенный усатый мужик, высокий и крепкий - настоящий северянин. Он с сомнением оглядел Ярина:

- Ты хочешь у нас учиться? - потом он заметил блестящее на его пальце Кольцо, - ага, понятно. Не поступил в Академию и пришел сюда, так?