Сборник исторических миниатюр - Елена Муравьева

Кроме восставших и их оппонентов (коих было вчетверо больше) на площади собралась огромная, в десятки тысяч человек, толпа. Настроенная сочувственно к бунтарям, именно она представляла реальную угрозу. Поэтому на всякий случай было решено подготовить экипажи для членов царской семьи для возможного бегства в Царское Село.

Позднее Николай много раз говорил своему брату Михаилу: «Самое удивительное в этой истории — это то, что нас с тобой тогда не пристрелили». (Кстати, Рылеев просил Каховского рано утром 14 декабря проникнуть в Зимний дворец и убить Николая. Каховский сначала согласился, но потом отказался. Так что император понимал о чем говорил).

Итак, декабрьский сумрачный день, Сенатская площадь, несколько взбунтовавшихся полков, огромная взбудораженная толпа, пролита первая кровь…В эти минуту решалась судьба страны. «Не приведи Бог видеть русский бунт — бессмысленный и беспощадный. Те, которые замышляют у нас невозможные перевороты, или молоды и не знают нашего народа, или уж люди жестокосердные, коим чужая головушка полушка, да и своя шейка копейка», — напишет позднее друг декабристов А. в своей «Капитанской дочке».

Во избежание возможных беспорядков Николаю следовало немедля принять решение. «Никто не в состоянии понять ту жгучую боль, которую я испытываю и буду испытывать всю жизнь при воспоминании об этом дне», — писал император позднее о том страшном дне, когда ему — только принявшему престол пришлось сделать выбор и отдать приказ: открыть огонь по своим подданным.

К ночи на площади и улицах остались лежать сотни трупов, которые под покровом темноты сбросили в вырубленные в Неве проруби. Туда же попали и раненые. Согласно данным Департамента полиции 14 декабря 1825 года было убито: 1271 человек. Из них 150 детей.

Любопытный факт: лидеров тайных обществ, включая Рылеева и назначенного «диктатором» Трубецкого, на Сенатской площади не оказалось. Исследователи сходятся в одном: ребята струсили.

Полеты фантазии

А теперь та же история, но на новый лад.

Император Александр Первый знает от своей службы безопасности, что в армии назревает заговор и вскоре произойдет попытка государственного переворота. В курсе, естественно, и наследники. Поэтому после смерти старшего брата они и стараются переложить один на другого корону, надеясь, таким образом, избежать проблем. А может и насильственной смерти.

Логично? Вполне. Да и фактаж налицо: восстание произошло в первый же день нового царствования и реально могло привести к смене первых особ у руля государства. Соответственно, и смене политического курса. Но чем же политика Александра была неугодна декабристам?

Это интересный вопрос.

Своей главной целью декабристы объявляли «отмену рабства». (Кстати, сами они не освободили своих крепостных). Но это же планировал сделать и император Александр I. В 1818 году он поручил нескольким видным сановникам разработать проекты освобождения крестьян. В знаменитой Варшавской речи 1820 года царь прямо заявил о своих планах. Высказался он и за постепенное введение конституции. И это были не просто слова. Александр был решительный правитель.

Итак, в этом вопросе — наиболее актуальном для того времени противоречия между заговорщиками и имперской политикой нет. Цели совпадают. А вот средства — никоим образом.

Проекты декабристов предусматривали освобождение крестьян без земли, максимум — с двумя десятинами. При этом получивший такую вольную «раб» (в терминологии краснобаев–заговорщиков) должен был работать на землевладельца в качестве наемного рабочего.

В мемуарах современника сообщается, что Иван Якушкин, также пламенный декабрист, как–то предложил крестьянам свободу без земли. Те поразмыслили и дали такой ответ: «Нет, барин, пусть лучше мы будем ваши, а земля наша». Согласно же проектам, которые рассматривал император, крестьяне получали свободу вместе с землей, становясь чем–то вроде фермеров.

А раз так, то получается, что заговор 14 декабря был на руку крупным помещикам, которые стремились остановить процесс реформирования, начатый сверху?

Странный вывод? Ведь нас учили совершенно противоположному? Но отказать в логике приведенным выкладкам довольно трудно.

В пользу версии можно привести и следующие доводы.

Если за декабристами действительно стояли «серые генералы», то исход восстания их совершенно не волновал. В любом случае они выигрывали. Победа позволила бы свергнуть монарха, установить свой строй и эксплуатировать «вольных хлебопашцев» под знаменами республики или с конституцией подмышкой. Поражение затормозило бы процесс реформирования. Ведь и без того экономически сложный вопрос с крепостным правом обрел еще и эмоциональную окраску. Согласитесь: одно дело, когда царь дарит своим подданным свободу и совсем другое, когда общество считает реформы — мерой вынужденной, сделанной под давлением внешних сил.

Кстати, реакционными по своей сути были и другие начинания декабристов.

Проект переустройства российской жизни, принадлежащий Пестелю со товарищи, поражает своим антигуманным рационализмом, даже цинизмом. И утопичностью. Отмена всех прав, званий, сословий. Всеобщее и полное равенство всех и во всем. Реализует план революционное «временное правительство», лучше в составе трех диктаторов. Парламентаризм обещан, но в отдаленном будущем. Жесткая цензура. Запрет всяких обществ. На страже нового порядка — громадная тайная полиция. Пестель еще в 1823 году подсчитал: потребуется не менее 112900 жандармов — вчетверо больше, чем при «тиранах Романовых».

Между тем, последние хоть и медленно, но собирались внедрять в России либеральные законы.

Впрочем, если уж строить догадки, то масштабные. (Благо логика позволяет вывернуть наизнанку любую ситуацию). Так вот в данном случае вполне резонно поставить под сомнение либеральные планы правительства, которое, убедившись в сложности (или невозможности) отмены рабства пошло на попятный. Однако, желая «сохранить лицо» «упаковало» свое решение остановить, или как минимум притормозить, реформы в псевдо–восстание.

Казнь

Казнь декабристов, своей нарочитостью, также навевает мысли о неком тайном сценарии…

Кстати, принято считать, что император Николай I жестоко расправился с декабристами. Но привлеченных к суду 579 человек, виновными признана только половина и лишь пятеро получили смертный приговор.

Причем, справедливо. За попытку государственного переворота, нигде не гладят по головке. С нашими героями вообще обошлись довольно гуманно.

К примеру, в доброй старой Англии в 1807 году полковник Эдуард Маркус Деспарди со товарищи были казнен только за либеральные разговоры о желательности изменения политического строя. «Мне остается только тяжелая обязанность назначить каждому из вас ужасное наказание, — сказал британский судья, — которое закон предназначает за подобные преступления. Каждый из вас будет взят из тюрьмы и оттуда на тачках доставлен на место казни, где вас повесят за шею, но не до смерти. Вас живыми вынут из петли, вам вырвут внутренности и сожгут перед вашими глазами. Затем вам отрубят головы, а тела будут четвертованы. С обрубками поступлено будет по воле короля. Да помилует Господь ваши души».

Наших же декабристов «всего лишь» приговорили к повешению. Воистину: «да здравствует наш самый гуманный на свете суд!»

Но вернемся в летнее утро 1826 года…

Когда приговоренных привели к эшафоту, выяснилось, что виселица слишком высока. (Виновный в этом инженер был разжалован на 11 лет в солдаты).

Пришлось искать скамейки, терять время. (Казнь планировалось закончить до света, чтобы было поменьше свидетелей, но из–за этой проволочки сроки были сорваны).

Наконец барабаны рассыпали над утренней столицей мерную дробь. (Она добавила зрительской аудитории).

Когда палач нажал на рычаг, Пестель и Каховский повисли, а три веревки, на которых вешали Муравьева — Апостола, Бестужева — Рюмина и Рылеева оборвались. (Руководитель казни до ее начала проверял веревки, они могли выдержать более 100 кг).

Кто–то из солдат заметил: «Знать, бог не хочет их смерти». (Тогда в России был обычай: сорвался висельник — его счастье — дважды не вешали).

Но не этот раз!

— Проклятая земля, где не умеют ни составить заговора, ни судить, ни вешать, — успел сказать Сергей Муравьев — Апостол. (Фраза вошла в каноны истории), и на приговоренных снова накинули петли. И все было кончено.

Однако все могло сложиться и иначе.

Толпа, наблюдавшая за происходящим, росла с каждой минутой и после «казуса» с веревками, увидев, как нарушается старый обычай, могла, осмелев, взбунтоваться и потребовать отсрочки или отмены казни. Тогда заговорщики были бы спасены. Или произошло что–то другое, инициировавшее новый виток событий и волнений.