Во славу Отечества! - Евгений Белогорский

Линкор неотвратимо тонул, а каждый русский снаряд попадавший в него, только приближал трагическую минуту. Вздрагивая всем корпусом словно живое существо, «Шлезвиг» медленно погружался подводу, отдавая морской стихии свои отсеки один за другим.

Когда его нос стал приподниматься над водой, весь экипаж обреченного корабля, стал торопливо прыгать за борт, стремясь как можно дальше отплыть от гибнущего судна. Штюбе успел спустить только две шлюпки, прежде чем линкора начал стремительно уходить вниз вместе с так и не спущенным с мачты трехцветным флагом, украшенным черным тевтонским крестом.

Воздушная подушка в носовой части судна позволила ему короткое время удержаться наплаву, но затем, скопившийся воздух со страшным ревом нашел себе выход, и корабль стоймя погрузился в море.   

Приказав «Петропавловску» подобрать плавающих в воде людей, выставив вперед тральщики, Беренс осторожно двинул свой отряд к Килю. Остановившись вне зоны огня береговых батарей, адмирал выслал на разведку гидроплан. Облетев акваторию порта, разведчик доложил о наличии в нём ещё одного линкора, на флаг штоке которого упрямо развевался флаг империи. Даже оставшийся один «Шлезен» остался верен присяги и не желал капитулировать.

Получив это донесение, Беренс не стал торопить события и идти на штурм Киля. Умело проявляя храбрость и осмотрительность, адмирал стал ждать пока к городу не подойдут войска. Через час, его тактика принесла свои плоды. Едва только русские солдаты приблизились к Килю, как начались немедленные переговоры о капитуляции.

Беренс с радостью наблюдал в бинокль, как на береговых батареях одно за другим появлялись белые знамена капитуляции. Везде, только не на «Шлезине». Старый линкор остался непреклонен. На предложение о сдаче, который поднял на своей мачте высланный на переговоры миноносец «Гневный», линкор ответил залпом из носовых орудий, который чуть не потопил корабль. Тогда адмирал решил снять бархатные перчатки и ударить железным кулаком по строптивцу.

Находясь вне зоны поражения орудий линкора «Бородино» и «Петропавловск» вместе  с подошедшим «Наварином» начали обстрел упрямого строптивца. В качестве трофея, Беренсу он был абсолютно не нужен, всё дело было в принципе. Адмирал хотел принудить врага сдаться и был неумолим в своём желании. Снаряды один за другим ложились вокруг корабля, вздымая вверх белые столбы взрывов, среди которых всё чаще и чаще появлялись клубы черного дыма.

Избиение старого линкора продолжалось одиннадцать минут, пока сильный взрыв не потряс обреченный корабль. Один из русских снарядов пробил бронированную крышку кормовой башни и взорвался внутри неё. Одновременно с этим сдетонировал снаряд, находившийся в этот момент в башне и от такого двойного удара, её сорвало с креплений и отбросило в сторону.

Вместе с этим взрывом был ранен командир корабля капитан Тальберг и, воспользовавшись возникшей неразберихой, сигнальщик корабля Лютер самовольно спустил флаг с гафеля линкора. Старший помощник капитана пытался протестовать но, увидев злые глаза бросившихся на защиту Лютера матросов, только обреченно махнул рукой. Так закончилась последняя морская битва между германским и русским флотом в этой войне.

Обычно после каждой успешной баталии русского флота, англичане незамедлительно откликались поздравлениями и даже в зависимости от важности момента проводили награждения союзников, но только не в этот раз. Захват Киля и разгром балтийской эскадры кайзера Лондон обошел холодным молчанием. Да и как можно было радоваться, когда действия Москвы  переходили все рамки дипломатического приличия. Воспользовавшись безвыходным положением союзника, русские выдвигали неприемлемые для Британии условия.   

- Русский медведь выдергивает у нас одно перо за другим!!! – гневно возмущался министр по делам колоний лорд Чемберлен.

- Никогда, никогда, никогда британцы не будут рабами!!! – яростно вторил ему лорд Галифакс, воинственно поблескивая моноклем в глазу и их голосам, слаженно вторили остальные члены кабинета министров. Даже находясь перед лицом смертельной опасности, британская империя не желала расставаться со своими владениями. 

Высокую степень накала бурного негодования англичан несколько сбило известие о приближение немецких соединений к Грейвсенду. Оно несколько охладило разгоряченные головы королевских министров, но не породило в их рядах ни одного человека готового вернуть Гибралтар испанцам.

- Есть ли сообщения с континента!? Что намерен сделать Фош для нашего спасения!? – забросали вопросами военного министра, едва тот переступил порог кабинета заседаний. По поручению премьера он целый час сидел на проводе, ведя переговоры с континентом.    

- Генералиссимус уже отдал приказ о снятии части английских соединений с фронта и переброске их в Булонь. Если немцы не начнут свое наступление и наши транспорты смогут удачно пересечь канал, наши солдаты будут в Дувре 19 декабря – прискорбно известил министр.

- И это всё? – с каменным лицом спросил Ллойд Джордж.

- Это будет чудом, сэр, если к указанному сроку, наши корабли смогут без потерь миновать заслоны германских субмарин – честно признался военный министр.

Глухое негодование широкой рекой разлилось среди министров, но премьер только холодно повел бровью. На данный момент эмоции были ему абсолютно чужды.

- Как оценивает наш генеральный штаб шансы на успех нового наступления генерала Корнилова? Смогут ли русские быстро выйти к Рейну или завязнут в позиционных боях? – поинтересовался премьер.

- По мнению наших офицеров, все будет зависеть от того, как быстро смогут русские разбить Людендорфа. Если им будет сопутствовать успех, то центральная Германия развалиться как карточный домик. Если же Людендорф устоит, то выход русских к Рейну будет отложен в долгий ящик. По оценке генерала Нокса, численность солдат в русских дивизиях заметно снижена и на длительное противостояние с немцами. Теперь, когда у них нет возможности использовать свой конный таран шансы на успех расцениваются как пятьдесят на пятьдесят.

После этих слов в помещении воцарилось напряженное молчание. Каждый из присутствующих отчетливо осознал весь трагизм положения. Премьер вопросительно посмотрел на Чемберлена, и тот ответил бесцветным голосом приказчика отпускающего товар кредитору.

- Я думаю сэр, нет никакого смысла отдавать русским Гибралтар до начала их наступления. Следует только пообещать генералу Корнилову уступить скалу, а дальше будет видно. Ведь обещания тем и хороши, что от них всегда можно отказаться в любой удобный для тебя момент.

Семнадцатое декабря стало знаменательной датой в истории этой войны. В этот день сразу в двух местах истерзанной кровопролитными сражениями Европе начались наступления. Первыми  загрохотали пушки под Магдебургом. Два часа тяжелые орудия двух специальных бронепоездов методично разрушали оборонительные укрепления немцев, спешно возведенные за эти дни.

Собственно говоря, сплошной линии как таковой не было. Немцы успели отрыть только передовые траншеи и укрепить их рядами колючей проволоки. Всё остальные укрепления были лишь дома и строению, превращенные по приказу Людендорфа в опорные пункты сопротивления. Но вот только сидели в них не резервисты и тыловики, а элитные части рейхсвера. Прибывшие на Эльбу вместе с Людендорфом, они были готовы биться с врагом до последней капли крови во имя спасения рейха. Так же как и Людендорф, стремясь прорвать вражескую оборону, командующий Западным фронтом Марков бросил под Магдебург все самые лучшие соединения, находившиеся в его подчинении. И поэтому битва обещала быть нешуточным.

Весь свой огонь, русская артиллерия сосредоточила на передней линией немецкой обороны, неторопливо расчищая путь наступающей пехоте. Тяжелая кувалда бронепоездов крушила проволочные заграждения, уничтожала блиндажи и укрытия, наскоро отрытые немцами в промерзлой земле. Казалось этот губительный огонь, уничтожал все живое на свете, но едва пушки замолчали и русские устремились вперед, основательно перепаханные немецкие траншеи, моментально ожили. Дружно затрещали винтовочные выстрелы «маузеров», застучали неподавленные пулеметы, готовясь дать русским цепям достойный отпор.

Правда, первыми на штурм вражеских позиций устремился отряд броневиков численностью в сорок шесть машин. Это был ударный отряд спешно собранный генералом Марковым по всему фронту, включая тыловые резервы. Многие броневики были вооружены пулеметами, но были и такие, вооружение которых состояло из пушки или они представляли собой смешанный вариант. Именно это броневой кулак, смел сопротивление передовых траншей врага, которые были полностью добиты штурмовыми отрядами автоматчиков следовавших вслед за ними, согласно плану генерала Духонина.