Между честью и истиной (СИ) - Аусиньш Эгерт

   - Марина Викторовна, не хотелось бы отнимать ваше время, но дело действительно серьезное. Вы, вероятно, уже в курсе о том, что одновременно с ослаблением позиций Сопротивления в городе начали появляться и классические криминальные структуры.

   - Нет, но это логично и ожидаемо, - спокойно ответила она.

   - Вы наверняка помните и отправление гражданского правосудия по законам империи в городской черте.

   - На стрелке Васильевского острова, семнадцатого сентября, - так же спокойно ответила Марина.

   - Речь идет о двоих лишенных гражданства, которые ушли с места казни и до сих пор не найдены.

   - И при чем тут я? - с интересом спросила правозащитница.

   - Ну, - пожал плечами ее собеседник, - практиканта из империи, самовольно ушедшего из резиденции наместника, нашли вы, и он сейчас, насколько мы в курсе, гостит у вас.

   - В последнем вы, допустим, ошиблись, если только не имели в виду визиты раз в неделю на чай.

   - Хорошо. Но остального это не отменяет, - сказал младший, хуже выглядящий.

   - И чего вы в связи с этим от меня хотите? - с вежливым интересом спросила Лейшина.

   - Марина Викторовна... Два человека, которые по нашему законодательству заработали в худшем случае год условно, а вероятнее всего - просто крупный штраф, сейчас находятся без документов и прав где-то у бандитов, вы понимаете это?

   - Вы что, хотите, чтобы я сама их вам искала? - у Марины мимо воли очень широко открылись глаза.

   - У вас не получится, они оба технические специалисты империи, - парировал старший из полицейских офицеров. - Вы не сможете их найти, пока они сами этого не захотят.

   - И что я могу сделать в этих условиях? - спросила Марина. - Почему вопросы ко мне?

   - Марина Викторовна, но может быть, вам удастся как-то попросить актив Сопротивления поискать их?

   Офицер был неприятно настойчив. Впрочем, когда они вели себя иначе.

   Марина усмехнулась несколько раздраженно. Ей было душно, хотелось курить и не нравились собеседники. Впрочем, все было довольно штатно для общения с уголовной полицией. Не понимала она только одного - почему техниками саалан занимается городской убойный отдел, а не безопасники с Литейного.

   - Чтобы мальчики и девочки из Сопротивления передали мальчику гостей, что его соотечественники в беде? Потому что по закону империи их не существует, а реальность с этим законом несколько не сходится?

   Ее собеседник хмуро кивнул.

   - Хорошо, господа. Я передам вашу просьбу Эние да Деаху. Но дайте мне для него какой-то контактный телефон. А то только споров с бандитами за их приобретение в лице двух безымянных сааланцев мне не хватало для полноты ощущений.

   Младший немедленно протянул ей картонку с написанными на ней от руки одиннадцатью цифрами и именем.

   - Богдан - это вы? - спросила Лейшина.

   - Да, я, - кивнул офицер. - Если они найдутся, пусть просто позвонят. Им нужны паспорта, гражданство и нормальное место пребывания.

   - А вам - адреса их нынешних покровителей, - усмехнулась Марина.

   - Спасибо за самораскрытие, как не раз писала ваша подруга Полина Юрьевна Бауэр, - вздохнул другой офицер, начальник Богдана. - Нет, Марина Викторовна, дело не в этом. А в том, что присутствие в этой группировке техников саалан дает ей преимущества перед другими такими группами. И, прямо скажем, обойти или нарушить закон с помощью таких специалистов проще в разы. Так что изъяв этих двоих, мы обезвреживаем группу более чем наполовину, даже не задерживая организаторов и других участников. А потом... - он пожал плечами.

   - Вы надеетесь, что они или сами нарвутся, или сами развалятся, - закончила Марина.

   Богдан поднялся, принял у начальника ключ и пошел к двери. Марина поняла, что разговор закончен и пошла за ним. Выйдя на набережную и глянув на небо, она чертыхнулась на идише. С залива толстым слоем наползали тучи, обещавшие серьезный снегопад на несколько дней. В Приозерске уже наверняка валило как из мешка, а ей предстояло ехать туда. Видимо, завтра, раз сегодня полдня ушло на эту милую светскую беседу.

   Я выдержала всего два дня и пришла к Полине мириться. Постучав и услышав "входите", я зашла в ее кабинет и остановилась около двери, закрыв ее на всякий случай.

   - Я не собиралась тебе хамить. Я не хочу делать тебе плохо. Я не понимаю, почему не могу остановиться.

   - Конечно, ты не понимаешь, - согласилась Полина. - Как только поймешь, не сможешь продолжать это делать. Поэтому понимать тебе невыгодно.

   - Так поступать мне тоже невыгодно... - возразила я.

   - Но ты так поступила минимум трижды за это лето только со мной, - она пожала плечами, показывая, что не хочет продолжать разговор.

   Но я не могла уйти просто так.

   - Я не знаю, что и как ты сделала, но ты убрала то невыносимое внутреннее давление, которое заставляло меня делать все это...

   Она прервала меня. Сначала посмотрев ледяным взглядом. Потом еще добавила словами.

   - Тебе мало того, что ты уже наговорила? Решила отдать мне еще и ответственность за твои внутренние процессы и состояния? Так я не возьму. А если это повторится, я потребую медицинского освидетельствования для тебя по причине сомнений в твоей дееспособности.

   - Я хочу уткнуться в тебя носом и плакать об этом всем, мне больше ничего не остается... - я надеялась, что она меня хотя бы пожалеет. Но нет.

   - Ты можешь продолжать хотеть что угодно, но не приближайся ко мне, пожалуйста, и не трогай меня.

   - Я хочу обратно семнадцатый год и пить чай у тебя на кухне, и смотреть на твои цветы...

   - Заткнись, - сказала Полина бешеным шепотом. И уже нормальным голосом добавила. - Выйди отсюда сейчас же. И запомни, что следующее твое появление здесь будет значить докладную моему куратору с письменным отказом с тобой общаться. Что бы это ни значило для меня самой.

   И я поплелась в донжон, где еще и попалась на глаза да Айгиту, который, разумеется, меня остановил и спросил, что я думаю говорить князю, когда он меня увидит с этим лицом, на котором написаны реки горя и океаны слез. Я вздохнула, посмотрела ему в лицо, как он требовал, и честно сказала:

   - Я скажу ему, что нахамила Полине и она больше не хочет ни работать со мной, ни видеть меня и грозится психиатром и докладным письмом князю лично. И это будет правдой, господин маг.

   Он присвистнул. Помолчал, глядя на меня и перекатываясь с носка на пятку и обратно. Потом сказал:

   - Оставь оружие в покое, такими руками его трогать не следует. Пойдем в кордегардию.

   Я послушно пошла за ним, закрыла дверь и села там, где он показал. Он присел на скамейку с другой стороны стола.

   - Алиса, ты специально это сделала, чтобы не объясняться из-за ревности к князю?

   - Нет, господин маг. Просто не сумела остановиться и наговорила лишнего. Я думала, она меня простит, а она... - я пожала плечами, чтобы не разреветься.

   - Что ты ей сказала? - спросил он.

   Очень хотелось верить, что мне не кажется, и я действительно слышу сочувствие в его голосе. Еще и потому, что отказаться повторить сказанное значило показать себя еще и трусихой, а саалан этого не любят и не поймут. И я повторила все, что смогла вспомнить из обоих разговоров. Граф вздохнул.

   - Да... истинно сайхская непосредственность, Алиса. Сейчас очень заметно, где именно тебя учили.

   - Я не хотела бы, чтобы о Созвездии думали так, - осмелилась возразить я. - Я у них одна такая и пришла к ним отсюда, а сами они другие, их тут достаточно, чтобы сравнить.

   - Хорошо, - кивнул он, - после. Сейчас это обсуждать не слишком осмысленно. Но вот что я хочу сказать тебе. В именно этом месте начинается владение человеком, как вещью.

   - В каком "в этом"? - не поняла я.

   Он опять посмотрел на меня с какой-то тенью сочувствия: